По правде говоря, меня удивило, с какой быстротой созрело ваше решение. Ведь вы были представлены Кэтрин чуть ли не на днях.
- Это, действительно, произошло совсем недавно, - с величайшей серьезностью согласился Морис. - Не могу не признать, что мы довольно быстро пришли... к взаимному согласию. Но это вполне естественно: мы сразу обрели уверенность в своих чувствах... и друг в друге. Мисс Слоупер с первой же встречи привлекла мое внимание.
- А может быть, даже _до_ вашей первой встречи? - спросил доктор.
Морис быстро взглянул на него.
- Конечно, я и раньше слышал, что она очаровательная девушка.
- Очаровательная девушка... Вы находите Кэтрин очаровательной?
- Безусловно. Иначе я не пришел бы к вам сейчас.
Доктор немного поразмыслил.
- Дорогой юноша, - сказал он наконец, - боюсь, что вы чрезмерно впечатлительны. Я полагаю, что, будучи отцом Кэтрин, я в состоянии благосклонно и по достоинству оценить ее многочисленные добродетели. Однако признаюсь вам, что я никогда не находил ее очаровательной и не рассчитывал когда-либо услышать подобный отзыв.
Морис Таунзенд выслушал признание доктора с улыбкой, не лишенной почтительности.
- Не знаю, какой я находил бы Кэтрин, будь я ее отцом. Мне трудно представить себя в этой роли. Я говорю со своей точки зрения.
- Говорите вы прекрасно, - сказал доктор, - но этого недостаточно. Я сообщил вчера Кэтрин, что не одобряю ее помолвки.
- Она мне это передала и очень меня огорчила. Для меня это большое разочарование.
Некоторое время Морис молчал, глядя в пол.
- Неужели вы ожидали услышать, что я буду счастлив отдать вам свою дочь?
- О нет. Я догадывался, что не нравлюсь вам.
- Что ж навело вас на эту догадку?
- То, что я беден.
- Звучит грубо, - сказал доктор, - но, в сущности, так оно и есть... если говорить о вас как о будущем зяте. Отсутствие средств к существованию, профессии, каких бы то ни было ресурсов или видов на будущее относит вас к разряду молодых людей, из коих было бы неосмотрительно выбирать жениха для моей дочери - слабой женщины с большим состоянием. В любом другом качестве вы бы мне определенно понравились. Но как зятя я вас не приемлю!
Морис Таунзенд почтительно выслушал доктора и сказал:
- Я не согласен, что мисс Слоупер - слабая женщина.
- Вы, разумеется, должны защищать ее - ничего другого вам не остается. Но я знаю Кэтрин двадцать лет, а вы - чуть дольше месяца. Впрочем, будь она даже женщиной с сильным характером, у вас-то все равно нет ни гроша за душой.
- О да. И в этом моя слабость. Я нищ, а следовательно, рассуждаете вы, меркантилен: охочусь за деньгами вашей дочери.
- Я этого не говорю. Ничто не вынуждает меня к такому заявлению. Да и сказать такое без особой необходимости было бы дурным тоном. Я просто говорю, что вы не из того разряда.
- Но ваша дочь выходит замуж не за разряд, - настаивал Таунзенд, приятно улыбаясь. - Она выходит за человека - за человека, которого удостоила своей любви.
- И который почти ничего не может предложить взамен?
- Можно ли предложить что-то большее, чем нежную любовь и преданность до гроба? - возразил молодой человек.
- Да как вам сказать?.. Можно предложить невесте и кое-что еще, и не только можно, но и должно. Преданность до гроба оценивается постфактум; заверениям в любви принято давать в подобных случаях и материальные гарантии. Что же можете предложить вы? Весьма привлекательную внешность и превосходные манеры. Сами по себе эти качества прекрасны, но ведь сами по себе они немногого стоят.
- Я могу предложить и еще кое-что, - сказал Морис, - а именно: слово джентльмена!
- Слово джентльмена, что вы будете вечно любить Кэтрин? Воистину надо быть джентльменом до кончиков ногтей, чтобы давать такие заверения!
- Слово джентльмена, что я не меркантилен, что моя любовь к мисс Слоупер - самое чистое и бескорыстное чувство, какое когда-либо зарождалось в сердце смертного. Ее состояние интересует меня не больше, чем угли в этом камине.
- Принимаю ваши слова во внимание, - сказал доктор. - Но все же не могу не вспомнить, к какому разряду общества вы принадлежите. Даже торжественная клятва, которую вы сейчас дали, не может этого изменить. Пусть это всего лишь случайность, а все остальное говорит в вашу пользу; но за тридцать лет медицинской практики я убедился, что случайности подчас имеют далеко идущие последствия.
Морис разглаживал ворс своей шляпы (она и без того отлично блестела) и по-прежнему сохранял самообладание, которое, как вынужден был признать доктор, безусловно делало ему честь. Однако было очевидно, что молодой человек испытывает величайшее разочарование.
- Неужели я ничем не могу заслужить вашего доверия?
- Если бы и существовал способ заслужить мое доверие, я не стал бы предлагать вам его. Неужели вы не понимаете? Я не хочу вам доверять! заявил доктор, улыбаясь.
- Я готов даже землю копать.
- Это было бы глупо.
- Я завтра же соглашусь на первую попавшуюся работу.
- Сделайте милость - но только при чем тут я?
- Понимаю! Вы считаете меня бездельником! - воскликнул Морис, изображая человека, внезапно совершившего открытие. Однако он тотчас почувствовал, что переиграл, и покраснел.
- Какая разница, кем я вас считаю? Считать вас своим зятем я, как вы слышали, не намерен.
Однако Морис продолжал настаивать.
- Вы думаете, я пущу на ветер ее деньги?
Доктор улыбнулся.
- Опять-таки, какая разница? Впрочем, не стану отрицать - грешен, думаю.
- Это, наверное, потому, что я растратил свои, - сказал Морис. - Я в этом чистосердечно признаюсь. Я куролесил. Делал глупости. Если хотите, я вам расскажу обо всех своих выходках, в том числе и о самых безрассудных. Я ничего не скрываю. Но это были увлечения молодости. Знаете, говорят, лучше раскаявшийся повеса, чем... есть какая-то пословица на этот счет (*9). Я раскаялся - хотя и не был повесой. Это даже лучше - перебеситься в молодости. Зеленый юнец никогда и не понравился бы вашей дочери, да и вам, простите за смелость, не понравился бы. К тому же ее деньги и мои - для меня совсем разные вещи. Я чужого никогда не тратил. Я потому и растратил свои деньги, что они были мои. И я не брал взаймы: кончились деньги, и я успокоился. Долгов у меня нет.
- На какие же средства, позвольте вас спросить, вы теперь живете? поинтересовался доктор, добавив: - Хотя, конечно, я поступаю нелогично, задавая вам такой вопрос.
- На средства, которые у меня остались, - ответил Морис Таунзенд.
- Благодарю вас! - произнес доктор Слоупер.
Да, Морис отличался похвальным самообладанием.
- Допустим даже, - продолжал он, - что я проявляю преувеличенный интерес к состоянию мисс Слоупер. Не кроется ли тут гарантия того, что я о нем хорошо позабочусь?
- Слишком заботиться о деньгах так же опасно, как вовсе о них не заботиться. Ваша бережливость может принести Кэтрин не меньше страданий, чем ваша расточительность.
- Я все же думаю, что вы несправедливы! - воскликнул молодой человек, сохраняя всю свою мягкость, вежливость и спокойствие.
- Воля ваша - думайте обо мне что хотите. Моя репутация в ваших руках. Я отлично понимаю, что ничем вас не порадовал.
- Но разве вам не хочется порадовать свою дочь? Неужели вам будет приятно сделать ее несчастной?
- Я вполне смирился с тем, что она целый год будет считать меня тираном.
- Целый год! - с усмешкой повторил Морис.
- Целую жизнь, если угодно! Я ли сделаю ее несчастной, или вы - разница невелика.
Тут Морис все же вышел из себя.
- Ну знаете ли, это просто невежливо! - воскликнул он.
- Вы меня вынудили. Вы слишком настаиваете.