В итоге консилиум в лице Жомова, Рабиновича и безмолвствовавшего Мурзика — а что толку с ними говорить? — сошелся на мнении, что сначала следует осуществить пункт «г», а уж затем переходить к другим вопросам повестки дня, со всеми вытекающими из них последствиями.
— И какое положение, уважаемый младший лейтенант, ты собираешься с нами обсудить? — как можно более корректно поинтересовался у Попова Сеня.
— А я тебе это еще дома хотел сказать, да ты на своих гарантиях заклинился, — сердито ответил Андрей.
— По-моему, блин, у Попа что-то с головой, — предположил Жомов, поигрывая выразительно дубинкой. — Может быть, мы с ним всё-таки разговаривать не будем, а перейдем сразу ближе к телу? Можно, например, пару раз по лысине его стукнуть. Глядишь, мозги на место вправятся, а то начал какую-то чушь нести.
— Был бы ум, помер бы от дум. Негде коль ума набраться, Ване нечего бояться, — Рабинович выразительно посмотрел на оторопевшего от такого поворота событий Жомова, а затем вновь наклонился к Попову. — Андрей, я серьезно. О чем ты хочешь поговорить?
— Дураки вы оба, — констатировал криминалист, глядя на друзей снизу вверх. — То, что вы оба решили на экскурсию по мирам отправиться, это я уже понял. А вот куда именно, вы придумали?
— А какая нам на хрен разница? — фыркнул Ваня.
— Поговорим с Обероном, а потом и решим, — поддержал омоновца Рабинович.
— Да? Прямо у него в тронном зале дискуссию устроим? — язвительно поинтересовался Попов. — Может быть, сначала обсудим возможные варианты?
— Ой, только не надо нам снова головы забивать своим миром-аквариумом, — скривился Жомов. — Кому он интересен? Там и подраться-то не с кем.
— А кто это о мире-аквариуме говорит? — взвился Попов. — А то я не знаю, что вам эстетических наслаждений не нужно. Одному лишь бы карман набить, а другому вообще всё по фигу. Дай только кому-нибудь шею намылить.
— Тоже мне, эстет нашелся. Ценитель прекрасного! — фыркнул Сеня. — Так что ты предлагаешь?
От Попова теперь, конечно, друзья ожидали всего, что угодно, но на такое необычное предложение никто даже не рассчитывал. Начал Андрюша издалека, напомнив друзьям о былых приключениях и мирах, которые они посетили. Дескать, согласитесь сами, чем древнее исторический период, тем больше там возможностей и для получения новых ощущений, и для приобретения материальных ценностей, и для размахивания дубинками. Затем Андрюша напомнил о спасенных Сеней музейных ценностях, фотографиях, которые показывал друзьям накануне визита Лориэля, и наконец скромно признался, что уже который месяц штудирует культуру Мезоамерики.
— Чего-чего? — удивили Жомов. — Северную, Южную, Латинскую Америку знаю, но про твою Мезовую еще ни разу не слышал. Это где?
— В Караганде, — отрезал Рабинович. — Это во-первых. А во-вторых, Латинская Америка — это не часть света, а название группы государств, населенных испаноговорящими людьми.
— Чем говорящими? Испанами? — еще больше оторопел омоновец. — Я думал, все люди ротами говорят.
— Батальонами они говорят, а не ротами, грамотей хренов! — не выдержал Попов и с надеждой в глазах посмотрел на Сеню. — Нет, я серьезно. Давайте в Мезоамерику смотаемся. Вы только послушайте, какие имена там встречаются, просто песня — Кецалькоатль, Пернатый Змей; Тлалок, повелитель огня; Мишкоатль, бог звезд… Заслушаешься! А архитектура там какая? Об одном только Теотиуакане с его храмами и дворцами легенды складывают, а мы его воочию можем увидеть…
— И что нам с этих индейских богов и архитектуры выгорит? — как можно более спокойно поинтересовался Рабинович.
— А то! — Попов, просто переполняемый энтузиазмом, вскочил на ноги. — Хочешь, Сеня, тебе отрывок легенды наизусть прочитаю?.. Слушай.
«В храме было четыре помещения: первое, выходившее на восток, было из золота и называлось золотым домом, поскольку было облицовано золотыми пластинами; второе выходило на запад и называлось изумрудным домом, поскольку внутри него была отделка из драгоценных камней». Ну и так далее. Это, конечно, миф, но ведь мы можем и в мифический мир отправиться. Наверняка среди параллельных миров такой есть!.. Это тебе, Сеня, пища для раздумий, — а затем криминалист повернулся к задумавшемуся Жомову. Согласитесь, весьма странное и необычное зрелище.
— И для тебя, Ваня, там дело найдется. Ты только представь, что жители Мезоамерики почти каждый день человеческие жертвоприношения делали! А потом еще и конкистадоры заявились, начали мирное население грабить. И прикинь, никто им Уголовный кодекс не читал!.. Ну, что скажете? Чем не хорошее место для отдыха? Вы своими делами займетесь, а я проверю, правду ли говорят ученые об истории Мезоамерики.
— Ладно, мы над твоим предложением подумаем, — пообещал Сеня, прежде чем омоновец успел что-то сказать. — Только давай сначала хоть до той гостиницы, где мы раньше останавливались, доберемся.
Путь до гостиницы оказался долог и тернист. И всё оттого, что вызванное Поповым такси оказалось старым, плохо функционирующим и с ужасно неудобным салоном. Попросту говоря, вместо нормального автомобиля, как это было при прошлом визите доблестных милиционеров в Эльфабад, приехала самая обычная карета. Запряжена она была настоящим кипенно-белым единорогом, оснащена откидным верхом, деревянными рессорами и, разумеется, изрисована по бортам желтыми шашечками. Плюс ко всему, возница оказался самым что ни на есть настоящим лепреконом, облаченным в ярко-зеленый парадный сюртук, но легче от этой помпезности тяготы грунтовой дороги путешественниками почему-то переноситься не стали.
— Это что за колымага такая? — оторопел Рабинович, увидев въезжающую на поляну карету. — Попов, ты чего опять отчудил?
— А я-то тут при чем? — обиделся Андрей. — Сами слышали, что я такси вызывал. Откуда мне знать, почему вместо нормальной машины этот раритет прислали?
— А это для того, чтобы ты эротическое наслаждение получил, — с умной физиономией заявил Жомов.
— Какое? — оторопели враз Сеня с криминалистом.
— Эротическое, — совершенно не понимая, отчего вдруг отупели друзья, пояснил омоновец. — Ты же сам говорил, мол, одному только карман набить, другой лишь кулаками махать умеет, а я хочу эротически наслаждаться.
— Эстетически, дубина ты стоеросовая! — взвыл Попов. — Эс-те-ти-чес-кое! Понял?
— А я как сказал? — искренне удивился Жомов.
— А ты, милый друг Ванечка, сказал, что Андрюше после езды в карете женщина уже будет не нужна, — пояснил Сеня, но Жомов вновь ничего не понял.
— Это смотря как этот хмырь поедет, — пожал он плечами, кивая на лепрекона. — Если по кочкам с бешеной скоростью повезет, то у нас полны штаны омлета будут, и о женщинах всем, а не только Попову придется забыть.
— И это, по-твоему, называется эротическим наслаждением? — вытаращив глаза, поинтересовался Сеня.
— А при чем тут эротика? — омоновец просто был ошарашен этим вопросом.
— Ты сам об эротическом наслаждении говорил!!! — почти в один голос взвыли Попов с Рабиновичем.
— Ну до чего же вы тупые, блин, — возмутился Жомов. — Я говорил про эстетическое, и не нужно мне тут бабушку лохматить.
После такого Ваниного заявления остальным членам команды оставалось только застонать и, обхватив руками головы, пытаться не дать распухшим мозгам выбраться наружу.