– Но почему нужно копать? – спросила Антония, заставляя себя думать о том количестве времени, которое потребуется полиции, чтобы снять тщательно уложенные плиты дорожек и выкопать с таким усердием подобранные и выращенные клены, камелии и азалии, потому что думать об этом было легче, чем о чем‑либо другом. – А вы не можете использовать прибор, который реагирует на тепло? Разве так не будет быстрее? Чем скорее вы…
– Миссис Уэблок, мы собираемся копать, но не под дорожками; очевидно, что с субботы их не трогали, но дальше землю копали совсем недавно. Ваше разрешение нам не нужно, но я хотел предупредить вас, прежде чем сюда приедут мои люди и примутся за работу. Вы понимаете?
– Да. Да, конечно. Это соседи? Я знаю, что вы с ними разговаривали. Они слышали в саду голоса, видели кого‑то, кто копал там в субботу? Кто? Кого они видели? Вы должны мне сказать. – Она схватила его за рукав и потянула к себе. – Вы должны мне сказать. Кто это был? Кого они видели в саду?
– Где мистер Хит? – спросил Блейк самым успокаивающим тоном.
– Его здесь нет. А что? Кого видели соседи? Кто вам сказал, что это был он?
– Никто ничего не видел, миссис Уэблок. И никто не видел, чтобы мистер Хит что‑то делал.
– Тогда зачем вам нужен Роберт? Вы же разговаривали с ним вчера, я знаю. Что он вам сказал?
– Роберт нужен мне потому, что я не хочу, чтобы вы оставались одна, пока мы копаем. Где он? Мы можем привезти его к вам?
Антония покачала головой:
– У него на работе какие‑то неприятности. Ему пришлось уйти рано.
– Новые неприятности? Что‑то уж слишком их много в этот момент, а?
– Это все те же, – нетерпеливо проговорила она. Уловив мгновенно возникшую подозрительность Блейка, она смягчила голос, добавив: – Банк испугался, потому что компания потеряла два крупнейших счета, и хочет отозвать свои ссуды. Они пытаются обелить себя и готовят большую презентацию. Это очень важно для них. Последняя отсрочка банка заканчивается в пятницу, а сегодня вторник. Прошу вас, не мешайте Роберту только потому, что, по‑вашему, он может помочь мне здесь. Я справлюсь.
– А ваша родственница, мисс Макгуайр? Я действительно считаю, что вам нельзя быть одной. Давайте позвоним ей?
Антония покачала головой:
– Она тоже занята. Послушайте, а может быть, вы просто начнете, а? Перестаньте за меня волноваться и приступайте. Делайте, что должны. Просто найдите ее побыстрее. Это самое главное, не так ли?
Она сделала глубокий вдох и, задержав дыхание, отвернулась от полицейских, подошла к ящику, где хранились бумажные кухонные полотенца, оторвала кусок и вытерла глаза.
– Миссис Уэблок, – сказал старший инспектор Блейк, – прошу вас, позвольте мне…
– Ради бога, оставьте меня в покое и займитесь своим делом! – выкрикнула она, выбегая из комнаты.
Наверху она наклонилась над раковиной в своей ванной комнате, судорожно хватая воздух и кашляя. Затем умыла лицо очень холодной водой и как следует высморкалась.
С незаправленной, развороченной постелью спальня выглядит неопрятной, подумала она. Ночная рубашка и халат брошены на сбившееся в кучу пуховое одеяло, а тапки и книга по‑прежнему лежат на полу, и совсем нечем дышать. Она держала все окна закрытыми на случай, если кто‑то из журналистов проберется в сад и начнет записывать все, что она говорит, все звуки, которые доносятся из дому.
Как правило, Антония не заставала свою комнату в таком виде. Каждое утро она давала себе на сборы двенадцать с половиной минут и уходила не оглянувшись. К ее возвращению Мария чистила, убирала и проветривала спальню.
Теперь, когда в саду находились полицейские, можно было, по крайней мере, не опасаться журналистов.
Она распахнула оба окна, сбросила туфли, легла на неубранную постель и стала ждать.
Люди в саду копали аккуратно, но поскольку известно было, чем они занимаются, каждый звук казался зловещим. Через десять минут, не в силах больше слышать удары лопат и переговоры вполголоса, она поднялась и принялась ходить по комнате. Потом сняла постельное белье и аккуратной кучкой сложила его на табурет у туалетного столика, подняла книгу и убрала тапки.
Покончив с этим, Антония рискнула выглянуть в окно и увидела группу мужчин без пиджаков, столпившихся в дальнем конце сада. Они больше не копали, а просто стояли, глядя на землю. Забыв о смытом макияже, Антония надела туфли и бросилась вниз.
Она уже собиралась открыть кухонную дверь, когда услышала голос констебля Дерринг:
– Я бы не поверила этому, сэр.
– Чему, Дженни?
– Что человек в ее состоянии будет так за собой следить: весь этот макияж, костюм от Армани. Я знаю, чтобы получить работу, как у нее, надо быть жесткой, но обладать таким самоконтролем, когда твой ребенок пропал, возможно, погиб? По‑моему, это чудовищно.
– Возможно, это своего рода защита. Знаешь, как корсет для позвоночника, чтобы не развалиться на части.
– Может быть.
– Она тебе не нравится, да, Дженни?
– Да, сэр. Если бы ребенок был на год или два постарше, я бы предложила поискать среди убежавших из дома.
– Разумеется, но не в четыре года.
– А что насчет этого ее дружка? Вас убедила история про сложности с банком?
– Она совпадает с тем, что сообщили мне все остальные директора, когда я беседовал с ними в воскресенье. И они клянутся, что он не отлучался с собрания в субботу, пока Бэгшот в истерике не позвонила ему из участка. Смотри! Давай‑ка, Дженни, пойдем взглянем, что они там нашли.
Антония, вне себя от ярости слушавшая их из‑за двери, понимала, что не следует придавать этому значения. Полиция всегда всех подозревает в худшем, особенно когда дело касается детей. Если бы она не была в Нью‑Йорке, то, вероятно, сейчас обвинение уже предъявили бы и ей. Она это знала. Она не должна терять самообладание. Пока что полиция на ее стороне. Пока. Не стоит рисковать, пока Шарлотты нет. Антония выждала еще две минуты и вошла в кухню. Когда они вернулись, она стояла прижавшись спиной к холодильнику.
– Что они нашли?
– Ничего, миссис Уэблок. Пока ничего.
– Но ведь они подумали, что нашли что‑то, не так ли? Кто‑то подумал, что они что‑то нашли.
– Вы следили?
– Разумеется.
– Вы обе, ваша няня тоже. Она до сих пор наверху, смотрит на них.
– Что они нашли?
– Большой кусок полиэтилена. Вероятно, он не имеет отношения к делу, строители любят закапывать такие вещи в садах, потому что это проще, чем куда‑то их вывозить.
– Но не обязательно?
– Нет. Мы заберем его и отдадим в лабораторию, пусть посмотрят.
– Зачем?
– Позвольте об этом беспокоиться нам.
– О, прошу вас, не надо меня все время щадить, – сказала она, не сдержав мгновенной вспышки гнева, вроде тех, что вызывали у нее младшие сотрудники, когда по небрежности делали глупые ошибки. – Почему вас заинтересовал полиэтилен?
– На тот случай, если в него заворачивали тело, – тихо произнес старший инспектор Блейк, с неохотой облекая свою мысль в слова.
– Но в таком случае разве там не лежало бы и тело? – спросила Антония, гадая, представляет ли он, с каким трудом она заставляет свой голос звучать спокойно.
– Не обязательно, – ответил Блейк, заметив, что на лице констебля Дерринг написано отвращение. – Закапывание тела в саду могло быть временной мерой.