— Достаточно обрезать связующие линии, и общая картина сразу изменится. Но этим будут заниматься другие. В твою задачу входит только добывание информации.
Черный Пес выделил слово «твою», подчеркивая тем самым, что его, Черного Пса, задачи намного шире. Иван Иванович воспринял последнюю фразу с заметным облегчением: с него снималась изрядная доля ответственности, и он это мог только приветствовать.
— Я готов приступить к выполнению задания! — сказал резидент.
С выражением сильнейшей досады на лице он швырнул свою часть колоды на стол — карты легли веером. Маканин же заметно оживился и потер руки.
— Еще не всё потеряно, полковник, — приободрил он. — Сейчас мы опустим этого молодого наглеца.
— По этому поводу есть изумительный анекдот, — сообщил Фокин. — Из фольклора преферансистов. Рассказать?
— Прикуп вскрывай, — потребовал Маканин сурово.
— Пожалуйста.
— Чтоб тебе два туза выпало! — в сердцах пожелал Фокину расстроенный Зартайский.
Но два туза, что при игре на мизере смерти подобно, Фокину не выпали. В прикупе лежали дама треф и семерка пик. Зартайский расстроился еще больше.
— Ну давай рассказывай свой анекдот, — попросил он. — Раз уж мне не везет сегодня, хоть скрасим вечер хорошей шуткой.
— Приходит как-то Вовочка в школу, — начал Фокин, перебирая в руках свои карты, — с фингалом под глазом. Учительница сразу захлопотала: «Что случилось, Вовочка?» Он ей и говорит: «Встал утром, на кухню вышел, а там отец с двумя приятелями в карты играют. Я у отца спрашиваю: „Который час?", он мне отвечает: „Девять", а эти двое как заорут: „Вист! Вист!"»
Маканин засмеялся.
— В самую точку, — одобрил он.
— Кому в точку, а кому по точке, — буркнул Зартайский: его анекдот почему-то не рассмешил. — Карты сбросил?
Фокин отделил две карты и положил их на стол «рубашкой» кверху;
— Готово.
— Вскрываемся, — объявил Маканин. Они с Зартайским вскрыли свои карты и некоторое время молча изучали расклад.
— Даму и короля он снес, — предположил Зартайский после естественной паузы, — «Чистая» игра.
— Под пики не сунется? — Маканин прищурил один глаз.
Полковник покачал головой.
— Нету тут «паровозика», — подытожил он. — «Чистая» игра.
— «Чистая» игра.
Маканин опустил руку и смешал карты. Фокин изобразил легкое разочарование: мол, слабы старички — даже сыграть не попробовали.
— Раздавай, — приказал ему Маканин, а сам потянулся за сигарами.
— Что у нас с «Испаньолой»? — как бы между прочим поинтересовался Зартайский; он в свою очередь взялся за остывший заварочный чайник с намерением добавить себе чайку.
— А что у нас с «Испаньолой»? — Маканин пожал плечами. — Операция в целом прошла успешно. Переброска грузов прекращена. Наши «друзья», — тут господин советник хмыкнул, — с Закавказья не сумели убедить наших «друзей» из Северо-Атлантического блока, что грузы исчезают по нашей вине, а не согласно их хитроумному плану быстрого сбыта дармовой амуниции.
— Помнится, мы ожидали активизации деятельности их резидентуры в Заполярье…
— Что скажешь, Владимир? — обратился господин советник к Фокину. — Наблюдается активизация?
— Пока нет, — отвечал лейтенант, тасуя колоду. — А может, и не будет наблюдаться. Мы надеемся, что эта их безумная выходка с нападением на часть обошлась им дороже, чем они рассчитывали. Они обескровлены и вряд ли пойдут на что-нибудь серьезное. По крайней мере, в ближайшее время.
— А если нам только кажется, что они обескровлены? — спрашивая, Зартайский выделил особой интонацией глагол «кажется».
— Москве что-то известно? — быстро спросил Фокин. — Что-то такое, что неизвестно нам?
Зартайский дал ответ не сразу. Было видно, что он колеблется, то ли не зная, что можно сказать, а что нельзя, то ли не зная, как сказать.
— Их президент был в ярости, — сообщил он в конце концов.
— Еще бы, — Фокин ухмыльнулся. — Окажись я на его месте…
— И он встречался с начальником военной разведки.
— С Черным Псом? — встрепенулся Маканин.
— Да. И по нашим данным, речь шла о Заполярье и перехваченных «Геркулесах».
— Ну и что? — возразил Фокин. — Что они могут сделать?
— Ну, например, они могут попытаться вычислить организаторов, — предположил Маканин. — И попытаются ликвидировать их. В порядке индивидуального террора,
— Что ж, пускай попробуют, — теперь улыбка на лице Фокина стала угрожающей. — А мы посмотрим.
— Как ты легко об этом говоришь, лейтенант, — заметил Зартайский неодобрительно. — Война еще не закончилась, а эти способны на любую мерзость.
— Справимся, товарищ полковник, — Фокин стоял на своем, — не таких обламывали.
— Ну тогда сдавай, — потребовал Маканин. — И хватит о делах.
Лейтенант начал сдавать карты. Ни один из этих троих и представить себе не мог, что это их последняя совместная игра.
* * *
(Мыс Святой Нос, октябрь 1998 года)
Аэродром на Святом Носу был построен в 1943 году. Взлетно-посадочная полоса длиной в триста метров, два дощатых ангара, три вагончика для личного состава, капониры, зенитная установка — вот и всё хозяйство. Здесь базировались знаменитые торпедоносцы «Ту-2Т», они патрулировали вход в Белое море, охотились на немецкие субмарины и катера, иногда осуществляли воздушную поддержку караванов.
По окончании войны аэродром оказался невостребованным. Торпедоносцы были разобраны и отправлены в Мурманск, оборудование демонтировано. Всё быстро пришло в запустение.