Ловко, ничего не скажешь! Да ты бы встал, а то ведь раздавишь горца, а он еще пригодится.
И наклонившись к бандиту, спросил:
— Я прав, Ахмад?
Чеченец удивленно спросил:
— Откуда ты знаешь мое имя?
Прапорщик усмехнулся:
— От верблюда! Я знаю не только твое поганое имя, но и имя майора, что накануне забрал отсюда двух женщин и двух мужчин — заложников или рабов, как вы их, мрази, называли! Этот Мовлади гаденыш еще тот, как и его шестерка-сержант. Но кончился ваш бизнес, и всем вам скоро секир-башка! Тебе в первую очередь! Лично в одной из ям утоплю или заживо захороню, если начальство не помешает. А оно у меня покладистое.
Ахмад задергался:
— Подождите, подождите, я еще могу вам пригодиться! И с поимкой Мовлади, и здесь с невольниками!
— Да? Ну, с ментом еще куда ни шло, возможно, и сможешь помочь, а вот с заложниками, интересно, чем полезен можешь быть?
— Могу! Поверьте, могу! Не подходите к ямам и не пытайтесь снять клетки. Они заминированы. Под ними мины-ловушки. Только я теперь знаю, как обезвредить их!
Прапорщики переглянулись. Власенко спросил:
— Не брешешь?
— Памятью покойной матери клянусь!
— Ладно! Посмотрим! Пока повременим с твоим захоронением.
Комаров замер, вслушиваясь в, казалось бы, сплошную тишину. Но услышал, указав за спину:
— Влас! Кажется, парни твоей группы по лужайке спешат сюда, как бы они сразу к колодцам не ломанулись!
Власенко бросился на выход.
Группа майора Гончарова уже поровнилась с колодцами. Еще несколько секунд, и бойцы сорвали бы решетки, но их остановил крик прапорщика:
— Гончар! Стой! Мины!
Спецы остановились.
Власенко, протерев вдруг выступивший на лбу пот, подошел к своим, повторив:
— Мины! Казематы заминированы.
Гончаров покачал головой:
— Ну, никак ты, Влас, без сюрпризов обойтись не можешь, так тебя и тянет к ним!
— Я-то здесь при чем? Скажите спасибо, чурбан, взятый в плен, раскололся!
— Взяли Ахмада?
— Взяли! Иначе кого бы я колол?
— Что ж, спасибо, Петя!
— Опять подкалываешь, командир?
— Нет! На этот раз серьезно, спасибо!
— Кушайте на здоровье!
Комаров вывел чеченца.
Власенко указал на бандита, главного смотрителя этого лагеря рабов:
— Вот он обещал разминировать колодцы!
— Припугнул?
— Не без этого!
— Ну, давайте сюда это чучело!
Ахмада подвели к майору.
Гончаров спросил:
— Ты можешь вскрыть ямы и освободить невольников?
— Могу!
— Освобождай!
— Одна просьба, офицер!
— Ну?
— Не допускайте до меня тех, кто сидит в ямах!
— Чего так? Порвут?
Чеченец вполне серьезно ответил:
— Порвут.
— Хорошо! Разминируй крышки, и тебя отведут в сарай!
Он обернулся к Власенко:
— Влас, освободи абреку руки.
На разминирование колодцев ушло чуть более пятнадцати минут. Минные ловушки представляли собой хитросплетение растяжек различного рода. Дождавшись, пока вернувшийся от опушки и доложивший об уничтожении группы боевиков Зайцев отвел Ахмада в сарай, Гончаров приказал вскрыть казематы. Вскоре на поверхность подняли девять человек, шестерых мужчин и трех женщин. Невольники сразу не смогли понять, КТО их окружает. Поняв, бросились к спасителям. Одна блондинка обвила шею Власенко, рыдая и высказывая сквозь слезы обрывистые слова благодарности. Влас, обняв женщину, гладил ее шикарные даже немытые долгое время белокурые волосы:
— Ну что ты, что ты! Все позади! Бандитов больше нет. Вы все свободны и совсем скоро отправитесь домой. Кстати, как тебя зовут?
— Катя!
— И откуда мы родом, Катюша?
— Из Ставрополя!
— Глядишь ты, — солгал прапорщик, — почти земляки, а я с Кубани. Домой вернешься, в гости как-нибудь примешь?
— Ой, конечно, ну о чем вы?
— А муж не заругает?
— Нет! Его убили!
— Извини.
Видя затянувшийся благодарственный ритуал прапорщика с женщиной и то, как рука Власенко гладит уже не волосы женщины и даже не ее спину, а то, что выпирало сквозь рваное платье ниже, Гончаров окликнул подчиненного:
— Влас!
Прапорщик отстранил от себя женщину, ответив четко по-военному:
— Я!
— Нехорошо пользоваться моментом! Тоже нашел время!
— Да я что? Я ничего, это Катя, правда, Катюша?
Женщина, посмотрев на строгого командира, подтвердила:
— Да, это я, вы извините. Мы уж и не чаяли увидеть своих, а о свободе даже не мечтали.
— Я понимаю! Но нам надо еще работать!
Гончаров повернулся к подошедшему Соловьеву:
— Леш, займись невольниками! Успокой, накорми, а я свяжусь с отрядом. Надо еще оборотня-майора отработать!
— Хорошо!
— Но в сарай не заводи. Там Ахмад — главный надзиратель этого лагеря. Невольники его в момент на куски разделают, а у меня насчет этого урода мыслишка одна родилась!
— Добро, я отведу их к дороге.
— Давай.
Командир извлек из чехла рацию:
— Первый! Я Таран! Как слышишь меня?
И тут же в ответ:
— Слышу хорошо! Какие дела, Вадим?
— Все отлично! Змеелова и еще одного урода — надзирателя лагеря содержания рабов взяли живыми. Отряд наемников и силы охранения лагеря уничтожены. Среди бойцов сводной группы потерь нет!
Майор слышал, как с облегчением вздохнул полковник:
— Благодарю всех за службу! Сейчас же высылаю к вам «вертушку»!
— А как насчет мента из Хатани?
— О нем отдельный разговор. Так что отправишь на базу группу Соловьева, невольников и пленных. Сам же со своими бойцами останешься на месте. Решим, что делать по этому мерзавцу-оборотню.
— Готов! Но у меня родился другой план в ходе операции!
— Да? Что ж! Готов выслушать его!
— Он прост, но для его исполнения мне понадобится здесь надсмотрщик, так что я его пока не буду отправлять в отряд!
— Хорошо! Решаем задачу по эвакуации второй группы, заложников и Камалова и тут же отрабатываем твой вариант!
— Принял! А я пока кое-какие подготовительные мероприятия проведу в части, касающейся захвата господина Мовлади.
— Хорошо! До связи!
Глава 4
Через час на опушку леса приземлились два вертолета «Ми-8». На одной из «вертушек» прибыл командир отряда «Набат» полковник Морозов.
К нему сразу же подошли командиры диверсионно-штурмовых групп. Гончаров повторил доклад об успешно проведенной операции. Затем старшие офицеры побеседовали с бывшими невольниками. Морозов обещал в ближайшее время отправить их всех домой. Далее настала очередь плененных, Камалова и Ахмада. Впрочем, второй практически не интересовал командира отряда. Он обратился к Змеелову:
— Как чувствуешь себя, господин Камалов? Мои ребята не сильно обидели тебя?
Змеелов прошипел:
— Чего тебе надо, полковник?
Морозов изобразил удивление:
— Мне? Мне, ничего. Я свое дело сделал, а вот твоему положению не позавидуешь.
— Да пошел ты!
Полковник был спокоен:
— Я-то пойду! Ты же можешь остаться здесь навсегда.
Нечто похожее на страх мелькнуло в глазах главаря банды.
Морозов продолжил:
— Я имел приказ уничтожить банду Змеелова. В приказе ни слова не говорилось о том, чтобы брать каких-либо пленных, включая и тебя, главаря банды.
Полковник говорил неправду, но Змеелов этого не понимал. Поэтому спросил:
— Что вы хотите сказать?
Морозов улыбнулся:
— На «вы» перешел, ублюдок? Это уже лучше! А сказать я хочу то, что твоя жизнь полностью в моей власти, так же как и жизнь твоего подельника Ахмада. И оставлять ее вам я пока не вижу никакого смысла. Хотя… хотя один шанс сохранить жизнь у тебя, Змеелов, все же есть. Но только жизнь со всеми дальнейшими последствиями — следствием, военным трибуналом или судом.