Может быть, встречались в семидесятые годы пару раз у меня на вечеринках?
Этот поворот событий во многом усложнял мое положение, не наше, а мое. Юрка точно попадет в мою спину из своей вертикалки при любом исходе событий. Злорадный блеск, появившийся в прищуренных глазах Сергея, говорил о том, что и он не сомневается в этом исходе наших с Житником отношений...
Юра Житник был в Кумархской партии геологом и непременным участником всех наших домашних встреч и вечеринок. Чуть ниже среднего роста, плотный, если не полный, по натуре – хозяин, если не жлоб. Меня не любил, но, в бытность мою старшим геологом, относился с показным уважением. Кого он любил, так это мою тогдашнюю жену Ксению, работавшую техником-геологом в одной партии с нами. Да, любил, а, может быть, просто хотел нагадить в мою постель...
Однажды я послал его за город на базу партии Калтуч разобрать полевые пробы по номерам (их привозят с разведочных участков на попутках и сваливают, как попало, в калтучском кернохранилище). Через несколько дней он возвращается в город и рапортует о выполнении задания. А еще через несколько дней меня вызывает главный геолог экспедиции и дает втык – лаборатория жалуется, что пробы поступают вперемешку, а не как положено – по отдельным наряд-заказам. Ну, я и сказал Житнику что-то обидное. Он ответил мне, с ненавистью глядя в глаза:
– Следующий раз я тебе за такие слова морду набью!
– Ты!!? Ты, баба, которая лжет в глаза? – вспылил я.
Все это происходило в камералке [38] на Красных Партизан, я сидел за рабочим столом в углу комнаты. Житник, туша в сто килограммов, бросился на меня, подмял, начал бить, нет, тыкать меня кулаками. Что мне было делать? Я лежал между рабочим столом и стенкой, на мне сидел Юрка. Тут сзади на него бросилась Ксения, стала тянуть за шиворот. Он, дурак, дал себя слегка оттащить. Получив некоторую свободу, я схватил его за правую руку и мгновенно завернул ее за спину. Раздался слабый такой щелчок, озвучивший отрывочный перелом предплечья. Сразу после того, как его увезли в больницу, мне позвонил заместитель начальника Управления геологии и сказал, что на меня пришли документы, и я могу оформляться на два года в Афганистан...
Загранкомандировка – мечта каждого геолога-совка. Мои родители не могли осуществить эту мечту, хотя одним из руководителей “Зарубежгеологии” был их хорошим товарищем: дядя матери пропал без вести в 41-ом подо Ржевом, а Органы таких пропаж не одобряли... “Волга”, деньги, благополучие, просторная квартира – все, что я мог получить, улетело в тартарары. Душа авантюриста была убита горем утраты, невзирая на то, что уже три месяца наши ограниченно контингентили, и была определенная опасность вернуться в “Черном Тюльпане” или, в лучшем случае, долгие годы зубрить суры Корана где-нибудь в Пешаваре.
Житник же, будучи деловым человеком, выставил условия сбережения моего зада от тюремного надругательства – пять тысяч тогдашних денег и... развод с женой! У него были связи в МВД, и мне стало туго. Но я выкрутился – следователь попался толковый, да и в Управлении геологии за меня вступились. В конце концов, нас обоих вызвал к себе прокурор. Он сказал Житнику что даст мне статью, которую тот для меня хочет, но и сам Юрий Львович в этом случае получит что-то за злостное хулиганство. В результате, я оплатил Юрке бюллетень за три месяца (650р. советских денег) и получил милое моему сердцу общественное порицание по статье УК Таджикской ССР “Непредумышленное нанесение тяжких и менее тяжких телесных повреждении”. Меня посадили на вахтовку и отвезли на ближайшую штольню, где толпа проходчиков и вынесла мне это порицание с заключительными словами: “...надо было этому гаду и ногу сломать!”
И, вот, Юра Житник сидит передо мной...
– Знаешь, я, в общем-то, рад тебя видеть, – медленно начал я. – Я всегда к тебе очень неплохо относился.
Я часто вспоминаю нашу компанию... Нам ведь всем хорошо было тогда... Работали до упада, пили, ругались. Ну, погорячились малость, наделали глупостей. Рука твоя зажила, Ксения – черт знает, где и с кем... Знаешь, греки говорили, что любая победа при ближайшем рассмотрении оборачивается поражением... А кто тогда победил? Во всяком случае, не я. Хотя, не случись всего этого, я бы, наверное, не уехал бы в Карелию, не увидел бы Приморья, Белуджистана, не побывал бы на Крайнем Севере и на...
– Тане, Мане, двух Ларисках и Светлане! – перебил меня Суворов и надолго захлебнулся мелким смехом.
– Короче, давай, Юра, забудем все... – продолжил я, улыбаясь Лешкиной шутке.
– Кончай! – остановил он меня, откинувшись на спинку нервно скрипнувшего стула. – Хватит соплей! И ближе к делу. Я слышал, есть работа, не пыльная, но денежная?
– Работа-то есть, – зевнув, ответил ему Сергей, – Но если дело и дальше так пойдет с подбором кадров, то у нас вполне хватит народу, чтобы устроить где-нибудь в горах междусобойчик наподобие “Десяти негритятам”. Веселенькое нам предстоит путешествие...
– Все путем братаны! Умных много, а нас еще больше! – сказал Фредди, подмигнув Житнику. – В лом этот парень, вижу – свой в доску, лишним не будет. Там этого золота хоть жопой ешь, на всех хватит – дюжине ослов не уволочь!
– А ты чем нам хотел настроение испортить? – обратился я к задумчиво сидящему Сергею.
– Черт! А я забыл совсем! Ох, братцы, наливайте! – вмиг посерев, покачал он головой из стороны в сторону.
– Да вроде нет ничего больше... – растерянно ответил ему Суворов.
– Как нет? Там у меня в сумке две бутылки “Варзоба” и три “Памира”. А пока Федя их принесет, я вас огорчать буду.
В общем, так... Пошел я с утра в Управу узнать, что там, на Ягнобе, за прошедшие годы делалось. Как спать вчера лег, сразу в голову ударило: “А может быть, все давно уже вынули? И зря мы суетимся? Ведь после того, как Федя порядок на Уч-Кадо навел, времени много прошло...” Всю ночь не спал и прямо с утречка потопал на Красных Партизан. И во дворе наткнулся на Абдурахманова Тимура Абдурахмановича. Оказывается, он сейчас опять главный геолог Южно-Таджикской экспедиции. И вижу – обрадовался он мне, хоть мы с ним раньше только “здрасьте-досвиданья” были. Обнял за плечи, трясет, радуется. “Пошли, – говорит, – на базар, вдарим по пловчику”.
Такой поворот событий, сами понимаете, меня устроил, ну и потопали мы с ним на Зеленый базар, плова взяли, водки бутылочку. Спрашивать стал, чем занимаюсь и так далее. Короче, долго он вокруг да около ходил, пока, наконец, не раскололся. Оказывается, на эти Майские праздники он с двумя дружками плов на пленэре затеял. Раньше они по такому поводу ездили в Ромитское или Варзобское ущелья, а в нынешние времена это опасно стало, и они решили ехать на Душанбинку. Подъехали по пединститутскому спуску к самой речке. Костер разожгли...
– И когда Тимур Абдурахманов пошел мыть рис и мясо, на отмели он увидел крупинку золота... – встрял я, и, пока Сергей выливал в себя стакан “Памира”, стал высказывать давно пришедшую в голову догадку. – Тот рюкзак с Фединым золотишком всплыл. Который наш почтенный друг под Варзобом посеял.
– Угадал! – утвердительно качнул головой Кивелиди. – Только Тимур в воду не полез. Подумал, что это слюда или пирит окисленные. И товарищи с ним согласились: откуда в Душанбинке золото? И пошли они водку жрать и пловом закусывать. И когда нажрались до отвращения, купаться пошли. А один из них, золотарь, на Дарвазе когда-то у старателей работал, мисочку (все равно мыть!) с собой прихватил, и в заводи подходящей намыл за полчаса грамма три.