– Бен и Джонни останутся здесь.
* * *
Дорога серпантином спустилась в благодатный оазис, в долину, где зеленая растительность выглядела неправдоподобно свежей. Некоторые поля были уже пусты, и на них были видны борозды от примитивного плуга. Но большинство было под посевами. Тоузьер – он был за рулем – спросил Уоррена:
– Вы смогли бы различить опийный мак? Думаю, что здесь его можно найти.
– Пока я что-то не вижу, – ответил Уоррен. – Подождите минутку. Можно проехать вон туда прямо по полю?
– Почему бы и нет? – Тоузьер повернул руль, и "лендровер", съехав с дороги, направился по целине. Впрочем, тряска и качка были те же – дорога была чисто символической.
– Куда ехать?
– Я хочу посмотреть на эти воронки вблизи, – сказал Уоррен. – Эти бомбы не дают мне покоя.
Тоузьер подъехал к ближайшей воронке и остановил машину, не заглушая мотора. Они вышли и посмотрели через долину на деревню. Линия воронок тянулась к домам, и расстояние между ними было одинаковым – примерно пятьдесят ярдов. Тоузьер посмотрел на воронку и сказал:
– Если это не след от бомбы, то я утконос. Видите этот вал выброшенной земли по краям воронки?
– Посмотрим поближе, – сказал Уоррен и, подойдя к валу, стал карабкаться по мягкой земле вверх. Там он посмотрел вниз и вдруг расхохотался:
– Вы таки утконос, Энди. Подойдите, взгляните.
Энди полез за ним и тоже посмотрел вниз.
– Черт меня возьми! Это ж просто дыра. – Он сделал шаг к воронке, взял камень и кинул вниз. После долгой паузы донесся слабый всплеск воды. Он выпрямился и посмотрел на линию воронок с недоумением.
– Это какое-то безумие, – сказал он. – Кому это понадобилось копать ямы с водой, к тому же такие глубокие, с интервалом в пятьдесят ярдов и точно по прямой линии?
Уоррен щелкнул пальцами и воскликнул:
– Я знаю, что это! У меня в голове что-то мелькнуло, когда Фоллет показал на них, но я не мог точно вспомнить. Это – канал.
– Что-что?
– Канал. – Он повернулся и посмотрел на горы. – Подземный канал! Источник воды – там, на склоне, и оттуда она поступает в деревню. Я ведь читал кое-что об Иране, прежде чем мы двинулись сюда, и мне попадались сведения о таких каналах. Иран просто-таки испещрен ими – протяженность их около двухсот тысяч миль.
Тоузьер почесал в затылке:
– Почему они не строят свои каналы на поверхности, как нормальные люди?
– Они используются как водопроводы, – объяснил Уоррен. – Когда канал под землей, то вода испаряется гораздо меньше. Это очень старое изобретение – персы строят такие штуки уже более трех тысяч лет. – Он улыбнулся и вздохнул с облегчением. – Это не бомбовые воронки, это вентиляционные отверстия. Они делаются для того, чтобы люди, которые спускаются туда для ремонта, не задохнулись.
– Что ж, все в порядке, – сказал Тоузьер. – Поехали!
Они опять сели в машину, вернулись на дорогу и направились к селению. Строения были однотипные, одноэтажные, какие встречались им уже не раз, глинобитные стены, плоские крыши. Это должно было облегчить поиски. У самой деревни они наткнулись на стадо коз – за ними следил мальчик, при виде машины радостно замахавший рукой. Когда они приблизились ко двору большого дома, из-под колес метнулась стая тощих цыплят. Они въехали во двор. Тоузьер сказал:
– Если захотите что-нибудь мне сказать, подождите, пока мы останемся одни. Эти люди на самом деле могут понимать по-английски лучше, чем они прикидываются. Но должен признать, что тут все выглядит вполне мирно.
Уоррен не успел ответить – толпа мальчишек бросилась навстречу нежданным гостям и подняла пронзительный визг. Пыль стояла столбом. Женщины засуетились и, натягивая на себя паранджи, скрывались в дверях. Уоррен сказал:
– Здесь до черта помещений, которые нам надо проверить.
А если у Фарваза есть еще и гарем, наша задача усложнится.
Они вышли из машины, и мальчишки тотчас же окрУ" жили их плотным кольцом. Тоузьер громко сказал:
– Заприте-ка лучше двери, а не то по возвращении мы многого не досчитаемся.
В этот момент раздался голос, резко скомандовавший. Мальчишек как ветром сдуло, и они врассыпную бросились через двор, словно за ними гнался шайтан. Появился высокий пожилой человек с прямой осанкой, богато одетый. Рукоятка кинжала, торчавшего у него за поясом, сверкала драгоценными камнями. Большой камень украшал и его тюрбан, пальцы были в дорогих кольцах. У него было тонкое, аскетичное лицо и седая борода.
Он что-то вполголоса сказал своему спутнику, и тот неожиданно произнес по-английски:
– Шейх Фарваз приветствует вас. Его дом – ваш дом. – Он сделал паузу и саркастически добавил: – Конечно, это не следует понимать буквально, это просто речевой оборот.
Уоррен, оправившись от удивления, сказал:
– Спасибо. Я – Николас Уоррен, а это мой друг Эндрю Тоузьер. Мы ищем место для съемок. – Он показал на надпись на боку "лендровера". – Мы из компании "Риджент-фильм" в Лондоне.
– Вы сбились с проторенной дороги. Я – Ахмед, а это мой отец. – Он опять заговорил со стариком, и Шейх, важно закивав головой, пробормотал что-то. Ахмед продолжал:
– Мы все же приветствуем вас, хотя отец не одобряет вашего занятия. Он правоверный мусульманин, а изображать человека противоречит нашей вере. – Он улыбнулся. – Что касается меня, то мне все равно. Вам ни к чему запирать машину – никто ничего не украдет.
Уоррен улыбнулся.
– Мы... э... э... не ожидали, что в таком заброшенном месте могут говорить по-английски.
Ахмед усмехнулся.
– Вы полагаете, я должен повесить большое объявление: "Здесь говорят по-английски"? – Он сделал жест рукой.
– Мой отец просит вас зайти в дом.
– Спасибо, – сказал Уоррен. – Большое спасибо. – Он бросил взгляд на Тоузьера. – Пошли, Энди.
Их провели в большую комнату. На полу были разбросаны овечьи шкуры, а стены покрыты гобеленами. В центре лежал прекрасный персидский ковер, окруженный несколькими низкими кушетками. На бронзовых подносах уже дымился горячий кофе.
– Садитесь, – сказал Ахмед и, изящно опустившись на одну из кушеток, подобрал ноги. Уоррен деликатно подождал, пока усядется Шейх Фарваз, и затем сел, пытаясь сымитировать позу Ахмеда, которую тот явно находил удобной. Тоузьер тоже сел, и Уоррен слышал, как хрустнули его суставы.
– У нас бывали европейцы и прежде, – сказал Ахмед. – Мой отец – человек старого воспитания, и когда наши гости чтут наши обычаи, он очень доволен. – Он опять обворожительно улыбнулся. – А потом мы пойдем ко мне и выпьем виски.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Уоррен. – Не так ли, Энди?
– Да, я бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче, – согласился Тоузьер.
Ахмед продолжал:
– Сейчас мы выпьем кофе. Это своего рода церемония, она не займет много времени. Мой отец интересуется, давно ли вы в Курдистане?
– Не очень, – ответил Уоррен. – Мы прибыли из Джилана всего дня два назад.
Ахмед перевел его ответ отцу и сказал:
– Берите кофейную чашку правой рукой. Кофе горячий и сладкий, может быть, слишком сладкий на ваш вкус. Вы в первый раз в Курдистане?
Уоррен почел за лучшее говорить правду. Ложь могла быть опасной. Взяв чашку, он ответил:
– Мы были здесь несколько недель тому назад. Но нам не удалось найти того, что мы искали, поэтому мы решили сделать перерыв и вернулись в Тегеран, чтобы немного передохнуть.
– Да, – сказал Ахмед, – в Курдистане не отдохнешь. – Он опять повернулся к отцу и что-то быстро проговорил, потом продолжил: – Пейте кофе весь сразу, затем кладите чашку на поднос, перевернув ее.