Я увидел, как воздух вырывается из ее рта равномерной струйкой пузырей. Если я и испугал ее, этого определенно не было заметно; у нее хватило здравомыслия не выпустить воздух из легких через широко открытый рот.
Внезапно она сделала резкое движение, и ее рука оказалась на моем воздушном шланге. Быстрым рывком она вырвала из моего рта загубник, и, глотнув воды, я был вынужден отпустить ее лодыжки. Судорожно глотая воздух и отплевываясь от воды, я вынырнул на поверхность и увидел, как она смеется надо мной. Немного отдышавшись, я спросил:
– Где вы научились этому трюку?
– Пляжная публика на Багамах любит жестокие розыгрыши, – ответила она. – Девушка должна уметь постоять за себя.
– Я нырну еще раз, – сказал я. – Мне нужно потренироваться.
– Вас здесь будет ждать очередная порция прохладительного, – пообещала она.
Я снова опустился на дно бассейна и повторил весь свой маленький репертуар трюков – выдернуть загубник, позволить воде попасть в воздушный шланг, а затем прочистить его, снять маску и выдуть из нее воду и наконец выбраться из ремней и снова одеть на себя баллоны. Это не просто глупая игра; когда-нибудь я буду вынужден совершить одно из перечисленных действий в обстоятельствах, представляющих реальную опасность для моей жизни. Вода на любой глубине не является естественной средой для человека, и он сможет в ней выжить, только если окажется способен избавить себя от неприятностей.
Я находился внизу уже около пятнадцати минут, когда услышал какой-то шум. Подняв голову, я увидел всплеск брызг, и быстро поднялся на поверхность, чтобы посмотреть, в чем дело. Миссис Халстед била по воде ладонью, а позади нее стоял профессор Фаллон. Когда я забрался на бортик, он сказал:
– Прибыл мой поднос – теперь мы можем их сравнить.
Я сбросил с себя ремни и пояс с балластом.
– Я подойду, как только обсохну.
Он с любопытством посмотрел на мое снаряжение.
– Вы сможете использовать это на глубине?
– В зависимости от того, какая глубина, – ответил я осторожно. – Наибольшая глубина, на которую я опускался, примерно сто двадцать футов.
– Вероятно, этого будет достаточно, – сказал он. – Может быть, ваше участие в экспедиции все-таки окажется полезным; мы сможем обследовать сенот. – Он резко сменил тему. – Будьте на месте как можно быстрее.
Рядом с бассейном располагается ряд кабинок, которые использовали для переодевания. Я принял душ, вытерся, накинул махровый халат и прошел к дому. Когда я уже входил в дом, до меня донеслись слова Фаллона...
– ...подумал, что он может скрываться в виноградных листьях, и поэтому передал поднос криптографам. Это может быть количество прожилок на листьях или угол, под которым листья расположены к стеблю, либо какая-нибудь комбинация из подобных деталей. Что ж, ребята тщательно обследовали его, пропустили результаты через компьютер и ничего не получили.
Это была гениальная и полностью ошибочная идея. Я присоединился к группе, окружившей стол и внимательно рассматривающей подносы. Фаллон сказал:
– Теперь мы имеем оба подноса, поэтому должны заново повторить всю процедуру. Виверо мог разделить свое сообщение между ними.
Я поинтересовался небрежно:
– Какие подносы?
Голова Халстеда дернулась вверх, а Фаллон повернулся и посмотрел на меня удивленно.
– Что значит какие? Вот эти два.
Я посмотрел на стол.
– Не вижу никаких подносов.
Фаллон, выглядевший озадаченным, раздраженно закудахтал:
– Вы... вы сумасшедший? Что же это по-вашему такое, черт возьми? Летающие блюдца?
Халстед бросил на меня гневный взгляд.
– Давайте закончим с этими играми, – сказал он. – Мервилл назвал это подносом; Хуан де Виверо в свою очередь писал о подносе, так же как и Гусман в своем письме Гаррику.
– Мне это ни о чем не говорит, – признался я. – Если кто-то назовет подводную лодку аэропланом, она все равно не полетит. Старший Виверо, их создатель, не называл подносами свое творение. Он не написал: "Посылаю вам, мальчики, пару прекрасных подносов". Давайте посмотрим, что он написал на самом деле. Где перевод?
Когда Фаллон доставал из кармана пачку листов, с которой никогда не расставался, глаза его блестели.
– Вам лучше объяснить все как следует.
Я перебрал листы бумаги и остановился на последней странице.
– Он пишет: "Я посылаю вам подарки, сделанные в той чудесной манере, которой мой отец научился у чужестранца с Востока". И вот еще: "Дайте пелене враждебности пасть с ваших глаз и посмотрите на мои подарки незамутненным взором". Вам это ничего не говорит?
– Не много, – выдавил из себя Халстед.
– Это зеркала, – сказал я спокойно. – И то, что все использовали их как подносы, не может повлиять на данный факт.
Халстед раздраженно хмыкнул, но Фаллон нагнулся, чтобы посмотреть на них повнимательнее. Я сказал:
– Дно "подносов" сделано не из меди – это зеркальный сплав, отражающая поверхность, и она слегка изогнута: я проверял.
– Должно быть, вы правы, – сказал Фаллон. – Так значит зеркала! И что мы с этого имеем?
– Взгляните поближе, – посоветовал я.
Фаллон взял одно из зеркал, а Халстед завладел другим. Через некоторое время Халстед произнес:
– Я не вижу ничего, за исключением отражения собственного лица.
– И я не более того, – сказал Фаллон. – И к тому же отражающая поверхность не слишком хорошая.
– А что вы ждали от металлического зеркала, на которое последние четыреста лет клали всевозможные вещи? Но это тонкий трюк, и я раскрыл его случайно. У вас есть киноэкран?
Фаллон улыбнулся.
– У меня есть нечто лучшее – кинотеатр.
Иначе и быть не могло! У миллионера Фаллона все на широкую ногу. Он провел нас в небольшой кинозал примерно на двадцать мест, расположенный в той части дома, где я раньше не был. "Я использую его для проведения неформальных лекций", – объяснил он.
Я огляделся по сторонам.
– Где слайд-проектор?
– В проекционной комнате – за той стеной.
– Он понадобится мне здесь, – сказал я.
Он посмотрел на меня с любопытством и пожал плечами.
– О'кей, я распоряжусь, чтобы его принесли.
Последовала пауза на десять минут, в течение которых двое слуг принесли проектор и, действуя по моим инструкциям, поставили его на стол в центре зала. Фаллон выглядел заинтересованным; Халстед скучающим; миссис Халстед – прекрасной. Я подмигнул ей.
– Сейчас мы устроим весьма интересное шоу, – сказал я. – Вы не подержите зеркало, миссис Халстед?
Я подошел к проектору и сделал небольшое пояснение.
– Я собираюсь использовать этот проектор как мощный источник света. И я направлю луч таким образом, чтобы он, отразившись от зеркала, упал на экран. Скажите мне, что вы увидите.
Как только я включил проектор, Фаллон сделал резкий вздох, а Халстед, в мгновение ока утратив свой скучающий вид, весь превратился во внимание. Я повернулся и посмотрел на изображение, появившееся на экране.
– Как вы думаете, что это такое? – спросил я. – Контуры немного расплывчатые, но мне кажется, что это карта.
Фаллон сказал:
– Что за черт! Откуда здесь?.. Ох, неважно. Не могли бы вы немного повернуть это зеркало, миссис Халстед?
Изображение на экране дернулось и поплыло, а затем остановилось, сориентированное по-новому. Фаллон прищелкнул языком.
– Думаю, вы правы – это карта. Если вон тот изгиб внизу справа-залив Четамал, а его форма очень похожа, то выше мы имеем заливы Эспириту Санто и Асценсион. Следовательно, перед нами восточное побережье полуострова Юкатан.