Если сюда добавить недвижимость, принять в расчет то замечательное молочное стадо, которым обзавелся Боб, и ту модернизацию хозяйства, которую он произвел, тогда я могу сказать, что при утверждении завещания полная стоимость наследства составит не менее 170000 фунтов.
Постепенно я начал верить в те невозможные вещи, которые он мне говорил. Монт был сельским адвокатом и знал про стоимость местных ферм так же хорошо, как это может знать опытный фермер, ежедневно осматривающий цепким взглядом соседские поля. Он сказал:
– Если ты все продашь, то в твоих руках окажется внушительное состояние, Джемми.
Я покачал головой.
– Я никогда не продам ферму.
Он с пониманием кивнул.
– Разумеется, – сказал он задумчиво. – Я и не думал, что ты это сделаешь. Это выглядело бы так, как если бы королева продала Букингемский дворец. Но что ты намерен делать? Управлять хозяйством самостоятельно?
– Я не знаю, – ответил я с оттенком отчаяния в голосе. – Я еще не задумывался над этим.
– У тебя еще будет время подумать, – утешил он меня. – Ты всегда можешь нанять земельного адвоката. Но твой брат был высокого мнения о Джеке Эджекомбе. Пожалуй, будет лучше, если ты назначишь его управляющим, он займется фермерским хозяйством, в котором ты ничего не понимаешь, а ты сможешь руководить деловой частью, в которой ничего не понимает он. Не думаю, что тебе придется отказываться от своей карьеры.
– Я подумаю над этим, – ответил я.
– Подумай, – сказал Монт. – Ты говорил, что выполнил расчеты для фермы. Могу я спросить, что это за расчеты?
Я ответил:
– Государственные экспериментальные фермы используют компьютеры для получения максимальной отдачи от сельскохозяйственных угодий. У меня тоже есть доступ к компьютеру, и я ввел в него все данные по ферме Хентри, предварительно запрограммировав на то, чтобы он рассчитал способ оптимального ведения хозяйства.
Монт скептически улыбнулся.
– Твоя ферма существует более четырех сотен лет. Я сомневаюсь, что тебе удастся найти лучший метод ведения хозяйства, чем тот, который является традиционным для этих мест.
Мне и раньше доводилось сталкиваться с подобным отношением к моим расчетам, и я считал, что знаю, как с этим можно бороться.
– Традиционные методы достаточно хороши, но никто не скажет, что они совершенны. Если вы возьмете все возможные варианты ведения хозяйства, даже на самой маленькой ферме, – пропорции между пашнями и пастбищами, какой скот разводить, сколько животных содержать, какие культуры выращивать самому, а какие закупать, если вы возьмете все эти варианты во всех возможных соотношениях и комбинациях, то получите матрицу из нескольких миллионов членов.
Традиционные методы в ходе эволюции достигли достаточно высокого уровня, и простому фермеру не просто их улучшить. Даже если он окажется одаренным математиком, у него уйдет пятнадцать лет на подсчеты. А компьютер может это сделать за пятнадцать минут. В случае с фермой Хентри разница между хорошим традиционным способом ведения хозяйства и наилучшим составляет пятнадцать процентов в сторону увеличения прибыли.
– Ты меня удивил, – сказал Монт заинтересованно. – Мы должны обсудить это поподробнее, но в более подходящее время.
На эту тему я мог говорить часами, но, как он заметил, время сейчас было не самым подходящим. Я сказал:
– Боб когда-нибудь при вас упоминал об этом подносе?
– Еще бы, – ответил Монт. – Он принес его сюда, в этот офис, прямо из музея, и мы обсудили с ним вопрос страховки. Это очень ценная вещь.
– Насколько ценная?
– Сейчас трудно сказать. Мы взвесили поднос, и только стоимость золота, если оно чистое, составит около 2 500 фунтов. Но надо принять во внимание и его художественные достоинства – это настоящее произведение искусства, кроме того, он имеет и антикварную ценность. Ты что-нибудь знаешь о его истории?
– Ничего, – ответил я.
– Это просто нечто такое, что всегда присутствовало в доме с той поры, как я себя помню.
– Его необходимо оценить как часть наследства, – сказал Монт. – Мне кажется, Сотбис подойдет для этой цели наилучшим образом. – Он сделал еще одну пометку. – Нам нужно будет весьма тщательно разобраться в делах твоего брата. Я надеюсь, у него осталось достаточно свободных денег, из которых мы сможем уплатить налог на наследство. Будет обидно, если с этой целью придется расстаться с частью фермы. У тебя есть какие-нибудь возражения против того, чтобы предать поднос, если вдруг возникнет такая необходимость?
– Никаких возражений – если это поможет сохранить ферму в неприкосновенности. – Я подумал, что, вероятно, продам поднос в любом случае, на нем было слишком много крови. Мне будет неприятно иметь такую вещь в своем обиходе.
– Что ж, пока, как мне кажется, мы больше ничего не можем сделать, – сказал Монт. – Я буду держать под контролем все официальные вопросы – можешь оставить все это мне. – Он поднялся. – Я являюсь душеприказчиком Боба, а душеприказчице имеет широкие полномочия, особенно если он знает все лазейки в законе. Тебе понадобятся наличные деньги для ведения хозяйства на ферме – например, на жалованье работникам, и их можно взять из наследства. – Он состроил гримасу. – По закону управлять фермой до утверждения завещания должен я, но я имею право поручить вести хозяйство специалисту, и никто не может мне запретить выбрать с этой целью тебя, так что, я думаю, мы так и сделаем, хорошо? Или ты хочешь, чтобы я нашел земельного агента?
– Дайте мне пару дней, – ответил я. – Мне нужно все обдумать. Кроме того, я хотел бы сперва поговорить с Джеком Эджекомбом.
– Очень хорошо, – согласился он. – Но не затягивай с этим.
* * *
Перед тем, как покинуть офис Монта, я позвонил на ферму, выполняя просьбу Дейва Гусана, и мне сказали, что детектив-суперинтендант Смит будет рад, если я нанесу визит в полицейское управление Тотнеса в три часа дня. Пообещав там быть, я вышел на улицу, чувствуя себя немного растерянным и не зная, что делать дальше. Меня мучило какое-то неприятное ощущение, от которого я никак не мог избавиться, пока внезапно не понял, что это такое.
Я был голоден.
Посмотрев на свои часы, я обнаружил, что уже почти двенадцать. Я не завтракал и накануне вечером обошелся весьма легким ужином, поэтому не было ничего удивительного в том, что я проголодался. И все же, несмотря на голод, я чувствовал, что не в состоянии есть основательно, поэтому, сев в машину, направился к пабу гостиницы Котт, где можно перекусить сандвичами.
Бар был почти пуст, и только одна пожилая пара тихо сидела за столиком в углу. Я подошел к стойке и сказал Пауле:
– Пинту пива, пожалуйста.
Она подняла голову.
– Ох, мистер Уил, я так сожалею о том, что случилось.
Понадобилось немного времени, чтобы новость успела распространиться, но иного и не приходится ждать в таком маленьком городишке, как Тотнес.
– Да, – сказал я. – Дела плохи.
Она отвернулась налить пива, а из-за другой стойки подошел Нигел. Он сказал:
– Сожалею о том, что случилось с твоим братом, Джемми.
– Да, – снова произнес я. – Послушай, Нигел. Я просто хочу выпить пива и съесть несколько сандвичей. Сейчас у меня нет настроения это обсуждать.
Он кивнул и сказал:
– Если хочешь, я могу обслужить тебя в отдельной комнате.
– Нет, это не обязательно, я могу посидеть и здесь.
Он передал заказ на кухню, затем поговорил с Паулой, которая перешла за другую стойку. Я сделал глоток пива и покосился на Нигела, снова приблизившегося ко мне.
– Я знаю, ты не хочешь разговаривать, – сказал он. – Но есть нечто такое, что ты должен знать.
– Что это?
Он запнулся на мгновение.