- Лошади, верблюды, придворные, - ворчала она себе под нос, - и ни одной корочки сыра. Даже мыши и те стараются держаться подальше от чердака. Никому не нравится запах нищеты, а голод хуже, чем яд.Шаря в темном углу, она нашла покрытую пылью картину. На оборотной стороне ее обосновалась сороконожка, которая, почуяв опасность, шмыгнула в сторону на всех своих сорока ногах. Их на самом деле было сорок, так что Бананито никого не обидел бы, если б ошибся в счете. Под слоем пыли на картине можно было разглядеть такое, что при очень большом воображении могло сойти за накрытый к обеду стол. Например, на блюде красовалось диковинное животное, которое, пожалуй, могло быть жареной курицей, будь у него только две ножки. Но их было нарисовано столько, что само изображение было сродни сороконожке."Вот картина, которую я не прочь увидеть в жизни такой, как она нарисована, - подумала Хромоножка. - Курица с двадцатью ножками. Какое удобство для семьи, хозяина таверны или голодной, как я, кошки! Но ничего, если даже их останется две, этого будет достаточно, чтобы славно перекусить втроем".Она поднесла Бананито картину и попросила его пустить в ход свой нож.- Но ведь курица вареная, - возразил художник, - ее никак нельзя оживить!- А нам и нужна вареная, а не живая, - ответила Кошка-хромоножка.На это замечание Бананито не нашел что сказать. К тому же он вспомнил, что, поглощенный своими картинами, не ел со вчерашнего вечера.Курица не ожила, но все равно отделилась от холста дымящаяся и такая ароматная, с хрустящей румяной корочкой, как будто ее только что вынули из духовки.- Как живописец ты, безусловно, еще добьешься успеха, - сказала Хромоножка, жадно впиваясь зубами в крылышко (две куриные лапки она уступила Джельсомино и Бананито), - но как повар ты уже превзошел все мои ожидания.- Неплохо бы запить куриное жаркое каким-нибудь соком, - заметил Джельсомино, принимаясь за еду. - Но в этот час, вероятно, все магазины закрыты. Впрочем, даже если бы они и работали, нам бы от этого легче не стало, ведь денег-то у нас все равно нет.Тут Кошку-хромоножку осенила блестящая мысль, и она сказала Бананито:- Почему бы тебе не нарисовать сейчас небольшую бутылку сока или минеральной воды?- Попробую, - ответил художник в порыве охватившего его вдохновения.Он нарисовал бутылку шипучего апельсинового сока. Когда он напоследок добавил несколько мазков желтой солнечной краски, сок в бутылке забулькал, зашипел, пенясь, и если бы Джельсомино не схватил вовремя бутылку за горлышко, то сок, бивший с холста сильной струёй, залил бы весь пол в мастерской.Три друга славно поужинали, запивая жаркое апельсиновым соком, и сказали немало добрых слов о живописи, прекрасном пении и кошках. Однако, когда заговорили о кошках, Хромоножка вдруг загрустила. Пришлось долго ее упрашивать, чтобы она поделилась своей печалью.- Все дело в том, - грустно промолвила она, - что я кошка ненастоящая, вроде тех животных, которые полчаса назад были на картинах. У меня только три лапы. И я даже не могу сказать, что четвертую я потеряла на войне или мне ее отрезало трамваем. Это была бы ложь. Вот если бы Бананито...Этих слов было достаточно. Художник тут же взялся за кисть и в один миг нарисовал кошачью лапу, которая пришлась бы по вкусу даже Коту в сапогах. И что самое замечательное, лапа сразу же приросла к нужному месту, и Кошка-хромоножка вначале робко, а потом все более уверенно принялась ходить по комнате.- Ах, как прекрасно! - мяукала она. - Я себя чувствую заново рожденной и настолько изменилась, что хотела бы даже переменить имя.- Ну и голова! - воскликнул, однако, Бананито, стукнув себя по лбу. - Я тебе нарисовал лапу масляными красками, а ведь остальные у тебя нарисованы мелом.
- Ничего страшного не произошло, - сказала Кошка-хромоножка, - пусть остается как есть. И горе тому, кто тронет мою новую лапу. Я сохраню также и свое старое имя. Если вдуматься хорошенько, оно мне очень подходит. Ведь от писания на стенах правая передняя лапа стерлась у меня по крайней мере на полсантиметра.На ночь Бананито решил во что бы то ни стало уступить свою кровать Джельсомино, а сам улегся на полу на куче старых холстов. Кошка-хромоножка удобно устроилась в кармане пальто художника, висевшего у двери, и видела сны один слаще другого.
Купив газету "Образцовый лжец", Хромоножка расстроилась вконец
Рано утром, вооружившись кистью, красками, холстом и вдохновением, Бананито вышел из дому. Ему не терпелось показать горожанам свое мастерство. Джельсомино еще спал, и Кошка-хромоножка вышла проводить художника и по дороге дала ему несколько дельных советов...- Рисуй цветы и продавай их. Я уверена, что ты вернешься домой с ворохом фальшивых денег, которые столь необходимы в этой необычной стране. Но рисуй такие цветы, которые еще не распустились в эту пору, потому что уже распустившиеся цветы продаются на лотках у цветочниц. И вот еще один совет: не вздумай рисовать мышей, иначе перепугаешь насмерть всех женщин в городе. Меня, правда, мыши вполне устраивают.Расставшись с художником, Хромоножка купила газету, думая, что Джельсомино будет приятно узнать мнение журналистов о его концерте. Газета называлась "Образцовый лжец" и, разумеется, вся была полна лживых сообщений или фактов, пересказанных шиворот-навыворот.Там, например, была заметка, озаглавленная "Крупная победа бегуна Персикетти". Вот текст этого странного сообщения:"Известный чемпион по бегу в мешках Флавио Персикетти победил вчера на девятом этапе в беге вокруг королевства, опередив на двадцать минут Ромоло Барони, пришедшего вторым, и на тридцать минут пятнадцать секунд Пьеро Клементини, оказавшегося третьим. В группе бегунов, прибывших через час после победителя, перед самым финишем вырвался вперед Паскуаллино Бальзимелли"."Что же здесь странного? - спросите вы. - Бег в мешках - это такое же спортивное состязание, как и всякое другое. На него даже интереснее смотреть, чем на мотоциклетные или автомобильные гонки". Согласен. Но читатели газеты "Образцовый лжец" отлично знали, что никакого бега в мешках никогда и не происходило. А Флавио Персикетти, Ромоло Барони, Пьеро Клементини, Паскуаллино Бальзимелли да и вся группа бегунов никогда в жизни не влезала в мешки, и им даже не снилось обгонять друг друга или перед самым финишем вырываться вперед.Вот как на самом деле все обстояло. Ежегодно газета устраивала бег в мешках по этапам, в которых никто никогда не принимал участия. Некоторые честолюбивые граждане, желая увидеть собственное имя на газетной полосе, платили за свое участие в беге и каждый день вносили определенную сумму денег, чтобы считаться победителем. Кто вносил больше, тот и провозглашался очередным чемпионом. Газета при этом не скупилась на слова, прославляя чемпиона, и называла его то "истинным героем", то "бегуном высшего класса". Победа находилась в прямой зависимости от поступления денежных взносов. В те же дни, когда поступления были скудными, газета в отместку писала, что команда дремала в пути, а первоклассные бегуны и рядовые спортсмены бездельничали. Позор таким. И чемпионам Персикетти и Барони придется приналечь на следующем этапе, если они дорожат своей честью и расположением зрителей.Синьор Персикетти был владельцем кондитерских фабрик, и его имя, напечатанное в газете, служило хорошей рекламой для пирожных, производимых его кондитерами. Поскольку он был очень богат, то почти всегда обгонял других и приходил первым.