Ого-го-го! - закричал он, и в ответ со склонов раздались глухие "го-о-о".
Некоторое время мы прислушивались к тому, как эхо, перекликаясь, облетало кратер, потом Джо сказал:
- Пошли. Мне тут как-то не по себе.
- Почему, Джо? - спросил Энди.
- Кажется, что вот-вот все обвалится на нас.
- Но ведь не обвалится же, правда, Джо? - забеспокоился Энди.
- Нет, - ответил Джо. - Это я так говорю.
Однако действительно казалось, что склоны кратера, кольцом нависшие над нами, обрушатся и закроют собой небо. Отсюда оно не выглядело куполом, высящимся над землей, оно было непрочной крышей, опирающейся на стены из камня и земли. Небо казалось бледным, прозрачным, лишенным привычной голубизны, каким-то незначительным по сравнению с громадами склонов, встающих ему навстречу.
А земля была коричневой-коричневой, совсем коричневой. Темная зелень папоротников исчезала в коричневых тонах вокруг. Коричневыми были неподвижные, тихие камни! Даже тишина казалась коричневой. Мы сидели, отрезанные от веселых звуков живого мира, лежащего там, за верхним краем окружавших нас склонов, и все время чувствовали, что кто-то огромный и недружелюбный наблюдает за нами.
- Пойдем, - помолчав, сказал я. - Здесь и в самом деле жутко. - Я спустился на землю с камня, на котором сидел. - Никто никогда не поверит, что я был здесь, - заметил я.
- Это только показывает, что они дураки! - ответил Джо.
Я повернулся и стал карабкаться вверх. Когда ползешь по крутому склону вверх, приходится опираться на колени всей тяжестью, а мои были уже воспалены и болели. При спуске все бремя несли на себе руки, колени лишь поддерживали меня. Теперь каждый ярд стоил мне огромных усилий, и я быстро уставал. Через каждые несколько ярдов я вынужден был отдыхать, опустившись на землю и тесно прижавшись к ней лицом, бессильно вытянув руки по бокам. В таком положении мне слышно было биение собственного сердца, доносившееся словно из-под земли.
Сперва, когда я отдыхал, Джо и Энди садились по обе стороны от меня и болтали, но потом мы стали взбираться и отдыхать молча, каждый был занят собственными мыслями. Джо приходилось помогать Энди и в то же время приноравливаться ко мне.
Я полз и полз, подстегивая себя беззвучными возгласами: "Давай! Скорей! А ну-ка еще!"
Высоко на склоне кратера мы сделали очередную передышку. Я лежал, вытянувшись во всю длину, глубоко дыша, как вдруг мое ухо, прижатое к земле, уловило один за другим два глухих удара. Подняв голову, я посмотрел в сторону вершины. Там на самом краю, четко вырисовываясь на фоне неба, стояли Бронсон и Стив; они размахивали руками и испуганно кричали:
- Берегитесь! Берегитесь!
Камень, который они по какому-то внезапному побуждению столкнули вниз, на нас, еще не набрал скорости. Джо увидел его одновременно со мной.
- За дерево! - выпалил он.
Он схватил Энди, и мы втроем с трудом поползли к старому засохшему эвкалипту, стоявшему на склоне. Едва мы успели добраться до него, как мимо нас с резким свистом и шумом, сотрясающим почву, пронесся огромный камень. Мы видели, как далеко внизу он бешено подпрыгивал над папоротниками и поваленными деревьями, потом услышали страшный треск его удара о каменный вал, скрытый папоротниками. Камень раскололся пополам, и оба куска под углом полетели в разные стороны.
Стив и Ябеда, испуганные своим поступком, бросились бежать:
- Они удрали! - воскликнул я.
- Черт! Ты видел такое? - сказал Джо. - Они могли нас убить.
Но мы оба были довольны этим происшествием.
- Вот посмотрим, что будет, когда мы расскажем об этом ребятам в школе! - заметил я.
Мы снова полезли наверх, чувствуя себя немного лучше; сначала мы говорили о камне и быстроте его падения, но вскоре замолчали, и когда я отдыхал, Джо и Энди сидели тихо, глядя вниз на кратер.
Мне казалось, что мы вместе напрягаем все силы и молчание Джо и Энди, как и мое, вызывалось усталостью.
Я все чаще делал передышки, и, когда солнце начало садиться, а небо над противоположной стенкой кратера загорелось пламенем, мне приходилось отдыхать после каждого мучительного броска вперед.
Когда наконец мы добрались до вершины, я лег на землю, и все мое тело судорожно подергивалось, как у кенгуру, с которого только что содрали шкуру.
Джо сидел рядом, держа мои костыли. Через некоторое время он сказал:
- Мне уже давно пора загонять уток. Я поднялся, сунул костыли под мышки, и мы отправились в обратный путь.
ГЛАВА 20
Отец очень беспокоился, потому что после долгих прогулок по лесу я возвращался совсем измученный.
- Не ходи так далеко, Алан. Охоться в зарослях около дома.
- Здесь нет зайцев, - сказал я.
- Правда... - Он стоял, в раздумье глядя на землю. - Тебе непременно надо охотиться, да? - спросил он.
- Нет, - ответил я. - Но я люблю ходить на охоту. Все ребята охотятся. Мне нравится ходить с Джо. Он останавливается, когда я устаю.
- Да, Джо - хороший парень, - произнес отец.
- Кто обращает внимание на усталость? - сказал я
приумолкшему отцу.
- Что верно, то верно... Как видно, тебе придется помериться силами с судьбой. Но когда почувствуешь, что выдыхаешься, бросай все и ложись. Даже лучшей призовой лошади надо давать передышку на большом подъеме.
Он собрал немного денег и стал просматривать объявления в "Эйдж" о продаже подержанных вещей. Однажды он написал какое-то письмо, через несколько дней поехал в Балунг и привез доставленную туда поездом коляску для инвалидов.
Она уже была во дворе, когда я вернулся из школы, и я остановился, глядя на нее с изумлением.
- Она твоя. Прыгай в седло и кати! - крикнул отец из конюшни.
Коляска была тяжелой и громоздкой. Мастер не позаботился о том, чтобы сделать ее полегче. У нее были два огромных Велосипедных колеса по бокам и одно небольшое, вынесенное вперед на прикрепленной к раме литой вилке. Две длинные ручки по обе стороны сиденья соединялись рычагами с коленчатым валом на оси. Ручки нужно было двигать взад и вперед поочередно, так что, когда одна находилась впереди, другая была сзади. На правой ручке имелось приспособление, позволяющее седоку поворачивать переднее колесо вправо и влево.
Чтобы сдвинуть коляску с места, требовалось большое усилие, но потом достаточно было просто ритмично работать руками, и она шла легко.
Я влез на сиденье и поехал по двору. Сначала коляска двигалась рывками, потом я приноровился работать руками ровно, и коляска пошла плавно, как велосипед. Через несколько дней я уже катил в ней по дороге, и руки мои работали, как поршни. Я ездил в ней в школу, и все ребята мне завидовали. Они влезали в коляску и садились либо мне на колено, либо друг против друга на изгибе вилки: Сидящий впереди мог ухватиться за ручки пониже меня и помочь двигать их. Мы называли это "отработать проезд", и я охотно возил всякого, кто отрабатывал свой проезд.
Однако ребята быстро уставали, так как руки у них не были натренированы костылями, и тогда я должен был обходиться без их помощи.
Коляска расширила мои возможности, и теперь я мог добираться до реки. Река Туралла находилась в трех милях от нашего дома, и я раньше видел ее лишь во время воскресных школьных пикников или когда отец ездил туда на дрожках.
Джо часто ходил к реке удить угрей, и теперь я мог его сопровождать. Мы привязывали две наши бамбуковые удочки к сиденью, клали кулек из-под сахара, предназначенный для пойманных угрей, на подставку для ног и отправлялись в путь. Джо сидел впереди, работая ручками короткими быстрыми рывками, я сжимал ручки повыше и толкал их дальше.