Поскольку нами выдвигался вопрос о состоянии народного питания (а не об отсутствии кариоза, разумеется), то наш проект незамедлительно рассмотрели, и решение было положительным.
Через полгода древесно-сахарный завод объединения «Карлссон» выпустил первую партию готовой продукции: шесть килограммов деревянного сахара, себестоимость которого достигла двух тысяч двухсот марок за килограмм. Расчеты затрат, представленные доктором Куйвалайненом, не оправдались, и он испытывал беспокойство при мысли о будущем своих сыновей. Тем временем производство продолжали — ведь дело-то было общественно полезное, направленное на улучшение народного благосостояния! Однако результаты по-прежнему не удовлетворяли никого. Расход сырья был огромен, и потому цена килограмма сахара оставалась слишком высокой. Министерство потребовало объяснений. Я послала объясняться доктора Куйвалайнена, и снова мы добились распоряжения продолжать работу. Правда, на этот раз — с некоторыми изменениями в производственном процессе. В качестве сырья теперь уже использовали не финское дерево, так как содержание сахара в нем оказалось чрезвычайно низким. Но свет ведь не сошелся клином на финском дереве, — к счастью, дерево имелось и в других местах (хотя финнам трудно поверить в это). В Соединенных Штатах Америки на старых, заброшенных кладбищах росли клены, их древесина отличалась довольно большой сахаристостью, как установил доктор Куйвалайнен, специально ездивший туда в научную командировку с двумя переводчиками. Поскольку опять-таки речь шла об улучшении питания народа, импорт американского сахаристого клена был разрешен особым постановлением, и в адрес нашего знаменитого древесно-сахарного завода прибыло три парохода американских дров. Дело пошло лучше, и цена килограмма сахара упала до двух тысяч марок. Доктору Куйвалайнену снова пришлось давать объяснения, и он сумел их дать с таким успехом, что вновь пришло распоряжение: производство продолжать. Однако теперь мы уже ввозили не толстые шишковатые бревна, употребляемые американцами на изготовление паркета, а закупоренный в бочки кленовый сироп, из которого варить древесный сахар было уже гораздо легче…
Доктора Куйвалайнена не приговорили ни к лишению свободы, ни даже к штрафу, ведь он занимался исследованиями, содействуя развитию финской науки, но все же после всего случившегося его уже не приглашали во дворец президента на балы по случаю Дня независимости. Древесно-сахарный завод объединения «Карлссон» прекратил производство сахара из кленового сиропа. Остатки продукции пришлось распродать по цене пятьдесят марок за килограмм. Все понесенные объединением убытки возместила государственная казна, поскольку даже канцлер юстиции не мог найти в деятельности объединения никаких признаков обмана. Я была счастлива тем, что отделалась от сахарного производства, но зато для Энсио такой исход означал душевную травму. Еще и по сей день он отказывается верить, что Финляндия не обетованная страна сахарного производства.
Когда древесно-сахарный завод закрыли ввиду полной нерентабельности, Энсио впал в глубокую мрачность. Я пыталась его утешить, напоминая, что разведение сахарной свеклы тоже ведь сопряжено с неприятностями, поскольку заводы могут работать лишь несколько месяцев в году; что же касается главной причины кариоза, то ее, в недалеком будущем, бесспорно, начнут ввозить из-за границы. Но он только понуро мотал головой, повторяя:
— Как же быть с моими лесами?
— Они всегда приносят выгоду.
Бумага, сосновая смола, спирт, дрожжи…
Он улыбнулся вымученной улыбкой старого инвалида и тихо, со вздохом проговорил:
— Да, но все это не приносит кариоза… Мне так хотелось, чтобы сыновья доктора Куйвалайнена открыли свою практику!..
— Они ее откроют. И тогда их отец сможет прекратить свою практику. Оставь все эти мысли, пойдем лучше со мною завтракать. У меня тоже имеются кое-какие новые идеи.
Лицо моего компаньона просветлело.
— Минна, ты просто ангел!
— Ошибаешься. Ангелом бывает только жена вдовца.
Глава одиннадцатая
ЗЕЛЕНЫЕ КОТЕЛКИ
Неудача с производством деревянного сахара едва не лишила объединение «Карлссон» доброй и незапятнанной славы (некоторые газеты делали все, чтобы очернить мою фирму), но Энсио спас ее в последний момент. А именно — по его совету мы стали производить сахарин. В то же время мы оборудовали маленький заводик жестяной тары, который начал выпускать практичные и красивые коробочки для сахарина. Разбогатевшие на войне почтенные граждане покупали коробки в ювелирных магазинах, а простые люди, живущие на зарплату, постоянно довольствовались добротными изделиями нашего объединения; к тому же полпроцента чистого дохода, приносимого жестяными коробочками, объединение жертвовало на различные благотворительные цели, и это избавило нас от бремени налогов. Дурная слава Лукреции Борджиа оказалась намного долговечнее, нежели ее поразительная красота. Я пока что нисколько не опасалась преждевременной утраты какого-нибудь из атрибутов успеха. Мне было только сорок лет, и никакими вспомогательными средствами косметики я еще не пользовалась. Что же касается моей славы, то она стала еще громче прежней с тех пор, как я начала бескорыстно служить общественному благу.
В один прекрасный день мне сообщили, что на нескольких пароходах доставлены различные продовольственные, галантерейные и бакалейные товары, завалявшиеся на армейских складах Соединенных Штатов. Шоколад, лярд, москитное масло, паста для бритья, сироп «кока-кола», тальк, открытки с видами и солдатские ботинки — всем этим торговать было нетрудно, но в общей массе лежалого довольствия имелось много изделий, не находивших сбыта.
— Мадам Карлссон-Кананен, — обратился ко мне начальник отдела министерства, которому пришлось заниматься изучением и распределением завали, полученной из-за океана, — не можете ли вы нам помочь? Министр З. рекомендовал мне проконсультироваться с вами. Вы контролируете такой широкий сектор производственной и торговой жизни в нашей стране, что наверняка сможете дать нам мудрые советы.
— О каких изделиях идет речь? — спросила я чиновника, который производил впечатление человека искреннего и жизнерадостного. Видно, он не особенно печалился о распределении американских товаров.
— Ни оптовые, ни рознично-торговые предприятия не желают брать вещи, предназначенные для тропического климата, как, например, дубинки для борьбы со змеями, мазь от песчаных блох, снадобья для бальзамирования и учебники японской грамоты…
— Кому же они в Финляндии могут понадобиться! — воскликнула я сочувственно. — Все это и у меня не вызывает никакого интереса.
— К счастью, такого рода предметов очень мало, мы можем, наконец, подарить их музею какого-нибудь миссионерского общества. Но возникает вопрос о некоторых других товарах, имеющихся в огромном количестве. О возможности их использования мне и хотелось бы потолковать с вами, госпожа экономическая советница…
— Не советница, а просто госпожа…
— Простите, простите… Я был уверен, что вам уже объявлено… Ну, ладно… пусть это пока остается тайной…
Стараясь скрыть свою неловкость, он начал быстро листать списки товаров и продолжал:
— Когда при распродаже с аукциона покупают сразу «весь скарб», то там наряду со столовым серебром оказывается фикус и старая качалка.