— Это тот длинноногий Кольонен?
— Да, я о нем говорю… Будь он тогда на суде, я бы ему только два слова шепнул: «Ну-ка, Кольонен, поверни дело так, чтоб сам судья под штраф попал». И парень этот повернул бы дело, как полагается.
— И тогда засудили бы мы этого судью! — воскликнул Антти. И тут же, высморкавшись, пожаловался:
— Вдобавок нос еще у меня заложило.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вечером Анна-Лийса Ихалайнен не заперла дверь на защелку для ого, чтобы Ихалайнен, вернувшись домой, смог бы войти, не стучась.
Она уже легла спать, но вдруг подумала, что в печке остались горячие угли и надо бы их хорошенько прикрыть золой, чтоб к утру сохранить огонь. Она уже хотела встать для этого, но вспомнила, что Ихалайнен пошел за спичками и поэтому вставать не стоит.
В обычное время она проснулась утром и, посмотрев на свою кровать, подумала: «Как видно, Ихалайнен не пришел, если его тут нет».
Она обернулась к стене, но и у стены Ихалайнена не было. Тогда она подумала: «Дверь была открыта… Значит, он остался у них ночевать, раз не пришел».
Она встала, взяла кофейник и, открыв крышку, понюхала содержимое. Немного поморщила свой нос и, налив воды в кофейник, выполоскала гущу, сказав:
— Пора выбросить ее… Кисловато пахнет…
Однако, перелив гущу с водой в котелок, сказала себе:
— Не буду выбрасывать гущу. Переварю и буду ее добавлять в кофе.
Наполнила кофейник водой. Взяла палку и этой палкой стала ворошить угли в очаге, чтоб раздуть огонь и сварить кофе. Перебирая угли, она с огорчением сказала:
— Погасли… Надо было их получше золой прикрыть…
Тут Анна-Лийса стала заниматься хозяйством. Хлопот было больше, чем обычно, так как работница ушла в отпуск. Прямо не успеть всего переделать.
Время от времени Анна-Лийса отрывалась от работы и, подойдя к печке, снова палкой ворошила угли с надеждой отыскать хотя бы какую-нибудь искорку, но нет — ничего не было. И тогда Анна-Лийса отставила кофейник в сторону.
Когда подошло время завтракать, она сказала:
— Ну куда же девался Ихалайнен? Не идет до сих пор…
К полудню Анна-Лийса покормила скот и стала заниматься домашними делами. Потом еще раз поворошила палкой в печке и, не найдя ничего, открыла крышку кофейника и, поднеся его к своему носу, сказала:
— Вода в кофейнике успеет скиснуть, пока он там ходит.
Ее уже начало сердить такое запоздание мужа. И даже еда ей не показалась вкусной, поскольку она не пила еще кофе.
Днем зашла в дом некая женщина, Майя-Лийса. Она положила на скамейку свой узелок и попросила попить воды, Анна-Лийса поздоровалась с ней и спросила, не сразу узнав ее:
— Кажется, вы жена кузнеца Кананена — Майя-Лийса.
— Да, это я… А это дом Антти Ихалайнена? — спросила Майя-Лийса.
— Это его дом.
— Я так и думала, что это его дом. Люди в деревне говорили, что дом Ихалайнена стоит на пустыре рядом с большой кучей навоза, — сказала гостья.
— Вон как… Выходит, что люди знают про эту кучу, — удивилась Анна-Лийса.
Некоторое время посидели молча, потом Майя-Лийса спросила:
— Где же сам Ихалайнен?
— Да пошёл он за спичками к старику Хювяринену… И где-то в пути задержался…
— Ах, вон что!
Через некоторое время Анна-Лийса Ихалайнен спросила в свою очередь:
— Много ли собрала льна?
— Не особенно много. Весной не хватило семян для посева. Но все-таки собрала, двадцать три снопа.
— Ах, вон сколько льна! Есть что трепать.
Говорили о том, о сем.
Время от времени Майя-Лийса косила глазом на кофейник. Потом стала кашлять сухим кашлем и вдруг пожаловалась:
— Должно быть, пыль в горло попала, все время кашляю.
Анна-Лийса поняла, к чему она клонит, но поскольку в доме не было спичек, чтоб сварить кофе, она сказала:
— Да, это от пыли у тебя в горле першит.
Однако Анна-Лийса и сама не переставала думать о кофе. Посидев и поговорив с полчаса, она сказала:
— Я, бы тебя угостила кофе, да вот что-то мой Ихалайнен не идет, нечем огонь зажечь.
Жена кузнеца Майя-Лийса огорчилась, но тут же дала совет:
— Надо будет подуть на угли.
— Чтоб огонь раздуть?
— Да.
— Нет, навряд ли теперь что получится. Угли ночью погасли, хотя вечером я их хорошо покрыла золой и еще, покрывая, подумала: «Мало ли, может, жена кузнеца Майя-Лийса придет, так надо будет ей кофе сварить».
Огорченная Майя-Лийса покашливала все более многозначительно.
Анна-Лийса снова сказала, сунув свой нос в кофейник:
— Нет, верно, вода начинает скисать, а Ихалайнен все не идет.
Тогда жена кузнеца Майя-Лийса сама взяла палку и стала ковыряться в углях.
— Ну что, нашла что-нибудь? — спросила ее Анна-Лийса.
— Тут что-то есть похожее на искорку… Только не знаю, — огонь это или что другое, — ответила гостья, и Анна-Лийса тотчас сказала:
— Подуй хорошенько, вдруг, чего доброго, загорится. Нагнувшись, Майя-Лийса стала дуть на угли. Однако дула она осторожно, говоря:
— Сначала сильно дуть не годится, иначе совсем погаснет.
— Неужели раздуешь? — радостно спросила Анна-Лийса. Однако огня не показывалось. Найдя большой уголь, Майя-Лийса сказала:
— Давай-ка вместе дуть.
Обе нагнулись и стали изо всех сил дуть. Майя-Лийса придерживала уголь щепочкой. Они так сильно дули, что зола клубами стала подниматься вверх.
— Дуй в тот край, — командовала Майя-Лийса. Анна-Лийса уверяла:
— Я туда и дую.
Однако все было безнадежно.
— Нет, не загорится! — сказала Майя-Лийса.
В это время шел по дороге зять Малинена, Юсси Кокко. Он случайно зашел в дом попить воды. Напившись и вытирая свой рот, он сказал:
— Ряпушку сегодня ел, так вот захотелось пить.
Он закурил свою трубку и хотел было идти, но Анна-Лийса спросила его:
— А вы, Кокко, случайно не из дома Хювяринена идете?
— Нет, не от него, но примерно из тех мест.
— Ах, оттуда. А не видели ли вы где-нибудь там Антти Ихалайнена? — быстро спросила Майя-Лийса, тревожась, что ей не придется пить кофе.
— Нет, не видал его там, — ответил Кокко и, снова попив воды, спросил:
— На всю зиму у вас хватает воды в колодце?
— У нас хватает воды… Так, значит, не видели Ихалайнена? — спросила Анна-Лийса.
— Нет, — ответил Кокко и, собираясь уйти, сказал:
— Ах, это вы, Майя-Лийса?
— Я, — ответила та.
Тут Юсси Кокко, заинтересовавшись лопатой Ихалайнена, внимательно ее осмотрел и наконец, уходя, сказал: — Так, значит, дома нет Ихалайнена? Он пошел в Луосоваара?
— Да, он туда пошел и что-то не идет обратно.
Юсси Кокко ушел. Тут Анна-Лийса стала нервничать, подумав: «Ну куда же мог Ихалайнен запропаститься на целый день? В доме спичек нет, а он не идет».
— А что же ты не попросила спичек у этого Кокко? — спохватилась Майя-Лийса. Тогда спохватилась и Анна-Лийса, сказав при этом:
— Не догадалась спросить, все ожидала, что вот-вот Ихалайнен придет со спичками.
Без кофе разговор не клеился. Однако по временам перекидывались фразами. Наконец Анна-Лийса спросила гостью:
— Да ты откуда идешь со своим узлом?
— Заходила к Сусо, жене Пекки Кенонена. Отнесла ей немножко пирожков и кулебяку с кашей. Поздравила ее с благополучными родами.
— Да разве у Сусо ребенок родился? — изумилась Анна-Лийса.
Майя-Лийса ответила:
— Кто-то там в пеленках плакал у нее.
— Кого, девочку Сусо родила? — с любопытством спросила Анна-Лийса.
— Нет, кажется, мальчика.
— Посмотрите на эту Сусо! На старости лет рехнулась! — с удивлением сказала Анна-Лийса.
Тут жена кузнеца, заговорив о Пекке Кенонене и его жене Сусо, вспомнила вдруг старую историю Анны-Лийсы и сказала:
— Ведь Пекка Кенонен родной брат портного Тахво Кенонена.