– Гм… может быть, мне все-таки стоит выпить пива? – поинтересовался я. – Чтобы мне было не так больно, когда они меня изобьют?
– Вряд ли это поможет. Если они увидят, что тебе не так больно, как им бы этого хотелось, они просто удвоят прилагаемые усилия.
– Я вижу, вы хорошо осведомлены о повадках таких людей.
– О, да. Я много их видела.
– Сочувствую, – буркнул я и попытался сосредоточиться на еде.
– Кому сочувствуешь, красавчик? Мне или им?
– Всем, – сказал я. Не знаю, была ли жена трактирщика действительно сегодня в ударе, или это я так проголодался, но вепрятина показалась мне великолепной. Недавно выпеченный хлеб был также неплох.
– Я – Карин, – сказала пьющая мое пиво девушка с двумя мечами.
– Очень приятно, – сказал я в перерывах между глотками.
– А тебя как зовут, красавчик?
– Джек, – сказал я.
– Так я и поверила, красавчик, – сказала она. – Ты не похож на Джека.
– А на кого я, по-вашему, похож?
– Ну, не знаю. На Карлоса, например. Или на Орландо.
– Видимо, мои родители так не посчитали.
– Может быть, в младенчестве ты был не таким смуглым.
Я разжевал еще один кусок вепря.
– Когда я был младенцем, на моем пути встречалось не так уж много зеркал, – сказал я. – Поэтому я не помню, был я смуглым или нет.
– Хорошая шутка, красавчик, – улыбнулась она. Интересно, зачем она спрашивала мое имя, если все равно продолжала называть «красавчиком»?
– Простите мне мое любопытство, – сказал я. – Но вы подсели за мой столик с какой-то конкретной целью, или вам просто хочется с кем-то поговорить?
– Может быть, и то и другое, красавчик, – сказала она. – Или Джек, если тебе угодно, чтобы тебя так называли. Скажи, насколько крупные у тебя неприятности помимо клоунов, которым даже не удалось лишить тебя аппетита?
– Почему вы думаете, что у меня неприятности?
– Вижу по глазам, – сказала она.
– Вряд ли вы могли рассмотреть мои глаза от барной стойки.
– Поэтому я и подошла поближе.
– Зачем вам знать, крупные у меня проблемы или нет?
– Может быть, я любопытна от природы. Видишь, ты уже признал, что у тебя есть проблемы.
– У многих людей проблемы, – сказал я.
– Верно. Поэтому у меня всегда будет работа.
– Теперь я должен спросить, кем вы работаете?
– Не возбраняется.
– Так кем вы работаете?
– Я продаю свои мечи.
Немного поразмыслив, я сообразил, что означает эта фраза.
– Иными словами, вы – наемница, – сказал я.
– Точно. Телохранитель, солдат или убийца. В зависимости от того, за что именно мне платят.
Не хочешь меня нанять хотя бы на этот вечер?
– Откуда мне знать, что вы не заодно с теми типами в углу, и ваше предложение не является частью какой-то хитроумной махинации, направленной против меня?
– Не переоценивай этих парней, – сказала Карин. – Они ограбят и убьют тебя, но только прямым и честным способом, не прибегая к… хитроумным махинациям.
– Логично. Сколько стоят ваши услуги? – спросил я.
– По разному. Драка с шестью парнями обойдется тебе в половину золотого.
– Я справился бы дешевле, – сказал я.
– Ты? Не смеши меня, красавчик. У тебя и меча-то нет. Даже жалкого ножика. И вообще, ты не производишь впечатления человека, который дрался хотя бы один раз в своей жизни.
– Это вы тоже прочитали по моим глазам?
– Точно, красавчик, – сказала она. – Я умею читать по глазам и по многому другому. Я видела твою походку. Ты несколько дней в пути. Тебя учили драться, когда-то, в детстве. Учили обращению с оружием. Об этом говорит язык твоего тела. Но глаза свидетельствуют, что ты в жизни никого не убивал.
Жаль, она не может поделиться этими наблюдениями с графом Осмондом, подумал я. Впрочем, графу на это глубоко плевать.
– Вы думаете, эти люди заслуживают того, чтобы их убили? – спросил я.
– А ты думаешь иначе, красавчик?
– Мой учитель говорил мне, глупо оставлять за своей спиной живых врагов, но я с ним не согласен.
– А я согласна. Твой учитель наверняка был мудрым человеком. Мертвый враг не всадит тебе меч в спину.
– Он навсегда останется мертвым и не получит шанса на исправление.
– А ты – идеалист, красавчик. Некоторых людей исправит только могила.
– Ваша кровожадность врожденная или благоприобретенная? – поинтересовался я.
– У меня было очень тяжелое детство, – сказала Карин.
– Сочувствую, – сказал я.
– Не стоит, красавчик. Я его пережила, – судя по тому, как она произнесла слово «я», можно было сделать вывод, что кто-то другой ее тяжелого детства не пережил. Очень даже может быть. – Так ты принимаешь мое предложение?
– Если вы пообещаете мне, что не будете убивать этих людей.
– Когда на тебя кто-то нападает, убить его – это самое простое, – сказала она. – Остановить врага, не лишая его жизни, это великое искусство.
– Один золотой, – сказал я.
– Ты думаешь, что я с тобой торгуюсь, красавчик?
– Да.
– Правильно думаешь. Два золотых.
Я покачал головой.
– Это того не стоит.
– Ты ценишь свое здоровье, и, возможно, саму жизнь дешевле двух золотых? – она допила пиво и поставила кружку на стол. – Твое право. Выпутывайся сам.
Когда Карин шла обратно к стойке, я обратил внимание на ее походку. Она двигалась с такой хищной грацией, что если бы сейчас ее увидела какая-нибудь пантера, то сразу сдохла бы от зависти.
Может быть, я и сглупил, не согласившись на предложенную цену.