Лучше продолжить наш путь в мире. Уж постарайся, пожалуйста.
Выйдя на широкую, обсаженную деревьями дорогу, Брант пояснил:
— Это Речная дорога. Ею пользовались хозяева большинства плантаций и ферм этого прихода — так в Луизиане мы называем графство. Теперь нам осталось идти совсем немного.
— Слава небесам, — пробормотала Дженни. — Бог не оставлял нас в нашем путешествии.
— Зачем же он потопил наш пароход? — кисло поинтересовалась Лэси.
Гарнет вспомнила о пьянстве, азартных играх, петушиных боях и других пороках, процветавших на борту «Крисчен Куин»:
— Возможно, у Него на это были причины. Неожиданно артистка рассмеялась:
— Ну в таком случае ни один речной пароход никогда бы не дошел до места назначения.
— Не беда, — быстро сориентировалась Дженни. — Он послал нам Моисея, чтобы он вывел нас из пустыни.
Забавляясь перепалкой и мудро не принимая в ней участия, Брант молча шагал впереди с обезьянкой на плече. Прошло уже несколько часов с начала их рискованного путешествия, усталость и голод давно уже ощущались всеми его участниками. Мы выглядим, как гуляки, возвращающиеся с карнавала, угрюмо думала Гарнет. Интересно, какой ужас еще ожидает их? Темнота сгущалась. Дышать становилось все труднее. Казалось, все вокруг притихло в ожидании бури.
Длинные аллеи зеленых дубов, укутанных мхом, обозначали подходы почти ко всем плантациям, расположенным вдоль Речной дороги. Однако большинство строений были разрушены. Целая квадратная миля этих королевских деревьев, посаженных предками Бранта около века назад, представляла собой великолепную колоннаду, обрамлявшую Грей Оукс. Развесистые ветви простирались окрест, словно руки великанов, предлагая путешественникам тень и защиту. А при первом взгляде на прекрасную белую усадьбу с колоннами в конце дороги когда-то дыхание захватывало от восхищения.
Теперь же хозяин Грей Оукс остановился, вздрогнув, как от боли, и замер в мрачном предчувствии. Прямо к дубам были приколочены объявления о распродаже. Имущество было разграблено, многие вспомогательные строения, включая хижины рабов, — сожжены. Правда, сама усадьба сохранилась, поскольку очень приглянулась одному из офицеров генерала Бенджамина Батлера. Брант, не без оснований, предположил, что этот человек станет одним из участников предстоящего аукциона.
Мисс Ли стояла, потрясенная картиной сознательно произведенного разрушения. А когда они подошли к сломанной лестнице на галерею второго этажа, то с дрожью в голосе воскликнула:
— Ну зачем же им надо было поганить такое прекрасное место? Чем им помешали дома и сады?
— Их хозяева держали рабов, — сухо ответила Гарнет, хотя и она была потрясена увиденным.
— Солдаты Федерации сделали это прежде, чем кому-то пришло в голову отдать приказ не допускать разбоя, — зло произнес Брант. — Труды многих десятилетий погибли за считанные часы. Этому нет никакого разумного оправдания. Даже Президент выразил сожаление о допущенных жестокостях.
Брант открыл массивную резную дверь из кипариса. От изящного полукруглого окна над ней остались одни осколки. Мебель, шторы, картины — все было исполосовано штыками. Ковры пропитались конской мочой и навозом. Прежде чем сжечь амбары, конюшни и склады, оттуда вывезли, конфисковав, всю провизию и прочие припасы. Брант обо всем этом знал из писем, написанных матерью незадолго до смерти, и из ее дневника, спрятанного ею в мансарде.
— Добро пожаловать в Грей Оукс! — с грустной усмешкой объявил он, поклонившись гостям и с тоской оглядывая изуродованный холл. — Можете сами выбрать себе спальни по вкусу. Сожалею, что возможности для проявления гостеприимства у меня ограничены. Думаю, вы понимаете почему.
Гарнет вошла в некогда изысканно обставленную комнату для рисования, теперь засыпанную обломками. Портреты предков были превращены в мишени для метания ножей. Одной картине в резной золоченой раме особенно досталось. На обрывках холста Гарнет разглядела красивую темноволосую леди, сидящую на диванчике, обитом сатином цвета слоновой кости, с двумя мальчиками на коленях. Девушка задумчиво рассматривала картину, когда вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела Бранта, прислонившегося к косяку и скрестившего руки на груди.
— Это ваша мама? — спросила она тихо. Он кивнул:
— И два ее сына. Этот портрет являлся гордостью отца. Слава Богу, ему не довелось увидеть того, что здесь произошло.
Сердце Гарнет вдруг сжалось от острого приступа жалости к Бранту Стилу.
— А почему бы вам немедленно не убрать этот портрет? Вам ведь наверняка очень больно видеть его в таком состоянии.
— Боль но не всегда можно устранить вместе с тем, что ее вызывает, — загадочно ответил он. — Вы-то, миссис Лейн, должны знать это. Разве вы сами не носите источник своей боли с собой? Разве не портрет вашего мужа находится в этом клеенчатом футляре, которым вы так дорожите?
Она кивнула, и Бранту захотелось взглянуть на того, к кому эта девушка питала такую преданность. Словно библейская жена, остававшаяся верной мужу до самой его смерти и даже после нее, похоронив себя в могиле воспоминаний!
В конце концов любопытство взяло верх, и он попросил показать портрет. Гарнет заколебалась, ей не хотелось делиться сокровенным с посторонним, но затем, решившись, открыла крышку и протянула ему фотографию.
Рядовой Денис Лейн показался Бранту зеленым юнцом, испуганным мальчишкой, обуреваемым героическими фантазиями и страхом смерти. Брант видел тысячи таких, как он, по обе линии фронта — пушечное мясо, в отчаянии и слишком поздно брошенное дерущимся львам. Судя по знакам отличия, Лейн служил в Коннектикутской роте, с которой Бранту приходилось сталкиваться. Видимо, из-за этого у него возникло смутное ощущение, что он где-то видел это лицо. В конце войны полк Бранта взял в плен недалеко от границы с Джорджией группу северян. Это было как раз тогда, когда генерал Шерман готовился к штурму Атланты. Эта команда состояла из испуганных мальчишек, неопытных, плохо обученных, неумелых солдат, проваливших первое порученное им командованием задание. Сдавшись быстро и без сопротивления, пленники вдруг испугались, что их отправят в знаменитую Андерсонвильскую тюрьму, и попытались бежать. Однако пули остановили их всех.
Боже правый! Похолодев, Брант вдруг вспомнил, где он видел этого юношу в новеньком мундире. Рядовой Денис Лейн был одним из тех несчастных пленников! А офицером, допрашивавшим Лейна, был… Брант Стил, майор армии Конфедерации. Да, этот юноша с детским выражением лица действительно попал в плен. Но он не пропал без вести. Он погиб.
И что совсем повергло Бранта в смятение, так это мысль о том, что, хотя Лейна и убил кто-то другой, приказ стрелять отдал именно он, Брант. Это он вынес смертный приговор мужу Гарнет Лейн.
Брант не поделился с ней своей догадкой, хотя понимал, что, конечно, может сказать правду и освободить Гарнет от плена иллюзии, что Денис жив. Да, он может сделать это, но сможет ли когда-нибудь она понять его? В самом деле, что эта нежная юная леди знает о жестокой необходимости военного времени? Поймет ли она, что Денис на месте Бранта поступил бы точно так же? Сумеет ли Брант заставить ее понять это? Никогда, горько усмехнулся он про себя. Никогда. Она никогда не поймет и не простит.
Брант Стил возвратил фотографию Гарнет, не отрывая глаз от портрета.
— Красивый парень, — кашлянув произнес он, стараясь не встретиться с ней взглядом.