Аннотация: Иногда искушение познать настоящее чувство оказывается непреодолимым даже для хорошо воспитанной леди строгих правил. Молодая вдова Дебора Персиваль мечтает о любви, но понимает, что должна в очередной раз принести себя в жертву сословным предрассудкам. Встреча с великолепным Энтони Алдерси, графом Бернеллом, резко меняет ее жизнь. Однако граф связан обещанием жениться, и Дебора понимает, что должна отказаться от счастья… Но где взять силы сказать «нет»?
---------------------------------------------
Кэти Максвелл
Данная книга представляет собой художественный вымысел. Все имена, действующие лица, географические места и события являются плодом авторского воображения и ни в коем случае не могут считаться реально существующими. Любое сходство с действительными событиями, местами действия или лицами, живущими ныне либо умершими, может быть только случайным.
Мэри Тэйлор Бартон посвящается
Случись мне оказаться одной в глуши Вирджинии посреди холодной и дождливой ночи, спроси меня, к кому бы я обратилась за помощью и кто пришел бы на мой зов, не задавая никаких вопросов, это была бы ты.
Я богата друзьями.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Скалистый край Англия, 1818 год
Деборе Персиваль следовало заподозрить неладное сразу же, в тот самый момент, как она получила приглашение на званый вечер к баронессе Алодии по случаю прихода весны.
Хотя ее сестра и была замужем за любимым племянником баронессы, с тех пор как она последний раз посещала подобные мероприятия, минуло уже несколько лет. Дебора невероятно обрадовалась возможности отвлечься от траура и снова вернуться в общество, напрочь позабыв о том, что баронесса Алодия использовала званые вечера в качестве средства обустроить окружающий мир по своему усмотрению.
То есть Дебора не вспоминала об этом до тех пор, пока баронесса не избрала ее объектом своего внимания.
– Ваш траур уже закончился, не так ли, миссис Персиваль?
Резкий, скрипучий голос хозяйки громким эхом разнесся по залу в тот самый момент, когда в разговоре вдруг образовалась неловкая пауза. Баронесса была высокой костлявой женщиной со здоровым румянцем во всю щеку, серо-стальными волосами и любовью к пурпурному цвету. На коленях у нее, облизываясь, восседал мопс Мильтон.
Сорочья болтовня собравшихся мгновенно прервалась. Приглашенные дамы, числом около двадцати, достойные члены избранного общества Скалистого края, восседали на великолепных стульях, расставленных полукругом в центре огромной, похожей на пещеру гостиной баронессы. Все они разом повернулись к Деборе, и в их глазах отразилось удивление… и интерес.
Дебора переложила чашку с блюдцем из одной руки в другую.
– Вы правы, баронесса Алодия, мой траур закончился три месяца назад.
– В таком случае вам самое время заняться поисками нового супруга, не так ли? – вопросила пожилая дама с величественными манерами.
Дебора настолько растерялась, что на мгновение у нее перехватило дыхание, и ни о каком ответе, естественно, не могло быть и речи. Одиннадцать лет назад, вскоре после безвременной кончины ее отца, на подобном званом весеннем вечере баронесса Алодия вместе с прочими дамами решила, что юная и наивная Дебора непременно должна выйти замуж за мистера Ричарда Персиваля, который был старше ее на тридцать семь лет. В то время он как раз затеял длительную тяжбу со своими взрослыми детьми и попросил руки Деборы с намерением создать новую семью, таким образом лишив их наследства.
Подобно любой нормальной молодой женщине Дебора пришла в содрогание при мысли о том, чтобы выйти замуж за человека намного старше себя.
Но прочие дамы Долины,вот эти самые дамы, настояли на том, что долг повелевает ей выйти замуж, дабы иметь возможность содержать овдовевшую мачеху и двух сводных сестер.
Долг. Дебора всегда делала то, чего от нее ожидали. За прошедшие годы ее чрезмерно развитое чувство ответственности еще более обострилось, не в последнюю очередь из-за того, что даже спустя столько лет после смерти ее мать по-прежнему считалась здесь чужой. Во-первых, потому что была француженкой, а во-вторых, потому что нарушила матримониальные планы всей деревни в отношении самого завидного жениха.
Дебора с ранних лет усвоила, что должна явить собой образец добродетели, следуя общепринятым нормам, если не хочет, чтобы и ее обвинили в приписываемых матери смертных грехах.
И теперь она обвела взглядом комнату. Все они ждали, прямо-таки жаждали услышать ответ – то есть почти все, за исключением ее сестры Рейчел, Сидевшая рядом с Деборой, та внезапно проявила повышенный интерес к содержимому чашки, которую держала в руках.
После смерти мистера Персиваля Дебора вынуждена была жить с Рейчел и ее мужем Генри. Причитающееся ей содержание было поистине ничтожным, и Генри счел сей факт унизительным и оскорбительным для чести семьи. Несмотря на то, что Дебора работала больше его супруги и всех слуг, вместе взятых, он был непоколебим в своем недовольстве, и теперь она не могла не задуматься над тем, не приложил ли Генри руку к внезапному интересу, проявленному его теткой Алодией.
– Вам нечего сказать? – высокомерно приподняв брови, требовательным тоном поинтересовалась баронесса. И фыркнула, обращаясь к остальным: – Я задаю вопрос и не получаю ответа. Или молодые женщины более не находят применения своим ушам?
О, ответ у Деборы был: «За что на меня ополчились степенные матроны провинции Айлэм? В очередной раз! За что?»
Как говаривал в таких случаях ее покойный супруг: «Будь я четырежды проклят!»
Но она, конечно, не могла позволить себе озвучить подобные мысли перед лицом сливок айлэмского общества.
Вместо этого Дебора смущенно откашлялась и призналась:
– Я еще не думала об этом, мадам.
– Вы не думалио браке? – Баронесса Алодия произнесла последнее слово с нажимом, чтобы в полной мере выразить свое недоумение. – Каждая женщина должна выйти замуж.
Дебора могла возразить, что сама-то баронесса Алодия как раз и была вдовой, причем вполне довольной собой и собственной жизнью, но вовремя прикусила язычок.
– На мой взгляд, еще слишком рано…
– Вздор! – нетерпеливо прервала ее баронесса. Пурпурные ленты и кружева на чепце почтенной дамы энергично затряслись, вторя энтузиазму, с которым она оседлала своего любимого конька. – Ваш траур уже закончился. Сколько вам лет, милочка? Двадцать восемь? То есть почти тридцать. Вы уже не первой молодости, а детей по-прежнему нет.
– Да-да, детей-то и нет, – поддакнула миссис Хеммингс. Неизменная компаньонка баронессы Алодии, бесцветная и невзрачная особа, являла собой живое предостережение: вот в кого со временем может превратиться и сама Дебора. Жизнь благородной и воспитанной женщины, зависящей от милости родственников, вряд ли можно было назвать счастливой и безоблачной.
– Собственно, мне исполнилось только двадцать семь лет, – поправила баронессу Дебора, чувствуя, как жарко запылали щеки. Она не любила конфликтовать.
– Двадцать восемь, двадцать семь, какая разница? – Баронесса Алодия небрежным взмахом руки отмела ее возражения как несущественные. Она взяла Мильтона на руки и бесцеремонно вручила его миссис Хеммингс. Пес зарычал, выражая свое недовольство тем, что его потревожили. – Прогуляйтесь с ним, Хемми, – распорядилась баронесса, – а мы пока попробуем убедить миссис Персиваль проявить хоть немного здравого смысла.