— Такие наряды носят только содержанки! — срывающимся голосом воскликнула Хелен.
Эсме пожала плечами:
— С возрастом ты стала настоящей ханжой, моя дорогая. Хелен резко повернулась и бросила на подругу негодующий взгляд.
— И ты смеешь называть меня ханжой после того, как надо мной поиздевалась любовница моего мужа? — возмутилась она и устало опустилась на стул. — Эта девица устроила здесь целый спектакль, пытаясь задеть меня за живое. Ты слышала, как она нахваливала свою грудь и пышные формы? Я не сомневаюсь, что Рис все рассказал ей о нашей совместной жизни.
Эсме сделала вид, что роется в своей сумочке. Ей очень хотелось узнать подробности семейной жизни Хелен, но она боялась обидеть подругу своими расспросами.
— А что такого ужасного он мог рассказать своей любовнице? — с наигранной небрежностью спросила она.
— Он мог описать ей некоторые детали нашей интимной жизни! — с горечью ответила Хелен.
— Судя по всему, жизнь ваша не отличалась разнообразием, — осторожно заметила Эсме.
Хелен бросила на подругу сердитый взгляд.
— Откуда мне знать? У меня же не такой богатый опыт общения с мужчинами, как у тебя. Когда ты шутливым тоном описывала мне раньше свои любовные приключения, мне казалось, что мы живем в двух разных мирах. Я не понимаю, как может находящаяся в здравом уме женщина хотеть близости с мужчиной. И меня всегда изумляло, что ты по собственной воле… — Хелен замялась.
— Сплю с ними? — уточнила Эсме, припудривая свой хорошенький носик.
— Да! — В голосе Хелен звучали нотки осуждения. — Интимная близость всегда вызывала у меня отвращение. Это, несомненно, мой недостаток. Рис тоже говорил, что я отношусь к числу женщин, которые не способны испытывать удовольствие в постели.
— А тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, в этом виноват сам Рис? Что все дело в нем, а не в тебе? Я по своему опыту знаю, что мужчины часто пытаются скрыть свои собственные недостатки, обвиняя во всем женщин.
— Мне трудно судить о талантах Риса, — разоткровенничалась Хелен, оставив свою обычную сдержанность и стыдливость. — Я не знаю, что мужчина должен такого сделать, чтобы я получила удовольствие от полового акта. Дело в том, что во время соития я постоянно испытываю боль. Так было в первую ночь, которую мы провели вместе. И потом у меня постоянно возникали болезненные ощущения. Думаю, Рис был прав, когда говорил, что у меня какое-то особенное строение тела и я не гожусь для любовных утех. Честно говоря, Эсме, я мечтаю о том, чтобы больше никогда не иметь необходимости выполнять супружеские обязанности. Мне не хочется, чтобы меня лапали. В прошлом году я так и не смогла заставить себя вступить в интимные отношения со Стивеном Фэрфакс-Лейси. Такая уж я уродилась!
Эсме спокойно восприняла исповедь своей подруги. Она знала, что отношения супругов Годуин уже нельзя восстановить. Все это было в прошлом, а Эсме привыкла подходить к жизни с практической стороны. Она всегда упорно шла вперед, стараясь не оглядываться назад.
— Когда ты собираешься надеть новое платье? — спросила она.
— Если мадам Рок сможет сшить его быстро, я появлюсь в нем на балу у леди Гамильтон, — ответила Хелен.
— Но ведь бал состоится еще только через две недели! Поверь, мадам Рок сошьет тебе подобный наряд за два дня, особенно учитывая то, что произошло в ее магазине!
— В таком случае мне придется два дня подряд постоянно ездить на примерки, а у меня нет сейчас времени на это. Я работаю над новым вальсом и не хочу из-за каких-то глупых нарядов бросать свое увлечение. Мне нравится сочинять музыку. — Хелен снова встала и подошла к зеркалу. — Ты действительно считаешь, что мне надо снять корсет?
— Я в этом уверена.
— А что, по-твоему, я должна сделать с волосами?
— Почему бы тебе не завить их в локоны?
— Да, моя прическа сейчас не в моде, — вздохнула Хелен. Вынув шпильки, она распустила косы.
И сразу же на ее спину упал целый водопад светлых прядей, доходивших до бедер.
— О Боже! — ахнула Эсме. — Я и не думала, что у тебя такие длинные волосы.
— Когда заплетаешь косы, волосы кажутся короче, но с ними легче справляться.
— Какая красота! — восхищенно воскликнула Эсме, любуясь подругой.
— Рису они когда-то тоже нравились, — грустно сказала Хелен. — Пожалуй, только красивые волосы он и ценил во мне. — Она на минуту задумалась, а потом вдруг заявила: — Я их обрежу!
— Ты хочешь обрезать волосы? — изумилась Эсме.
Корона из толстых кос, уложенных на голове, была неотъемлемой частью царственного облика графини Годуин. Она как будто символизировала ее спокойный, уравновешенный характер.
Хелен кивнула.
— Да, я их обрежу, и все дела! — сказала она, перехватив руками золотистую массу льняных волос. — Прямо сейчас.
— Что?!
— У мадам Рок должны быть ножницы, — предположила Хелен. Быстро подойдя к двери, она крикнула в коридор: — Принесите нам ножницы!
Помощница мадам Рок побежала выполнять распоряжение клиентки.
— Нет! — задыхаясь от волнения, воскликнула Эсме. — Как ты можешь принимать столь поспешные решения? Ты должна сначала хорошенько подумать! Давай обратимся к опытному парикмахеру и пошлем лакея за месье Оливье с просьбой приехать к тебе сегодня после обеда.
Хелен ничего не сказала. Когда в примерочную вбежала запыхавшаяся девушка, она молча взяла у той ножницы.
— Быстро сбегай за месье Оливье! — приказала Эсме застывшей с открытым ртом служанке, которая в ужасе смотрела на красивую клиентку, собравшуюся обрезать свои роскошные волосы. — Он живет в доме номер двенадцать на Бонд-стрит. Скажи ему, что леди Боннингтон умоляет его немедленно приехать сюда. Ты все поняла?
Девушка пулей вылетела из комнаты.
Повернувшись к подруге, Эсме увидела, что первая прядь белокурых волос уже упала на пол. Хелен приготовилась обрезать следующую.
— О Боже! — простонала Эсме. — Ты хочешь доказать, что никогда не останавливаешься на полпути?
— Да, я всегда иду до конца, — сказала Хелен. Теперь она походила не на исполненную ледяной сдержанности датскую королеву, а на бойкую английскую молочницу, умеющую постоять за себя. — Зачем мне длинные волосы? Знаешь, мне кажется, я не обрезала их раньше только потому, что еще питала какие-то чувства к Рису, ведь он всегда восхищался ими. Но теперь с этим покончено. К чертовой матери Риса, этого ублюдка, поселившего у себя в доме потаскуху.
— Хелен, как ты можешь! — воскликнула Эсме.
За сегодняшний день она услышала от своей подруги столько грубых слов, сколько, пожалуй, не слышала за все годы знакомства с ней.
— И мои волосы тоже пусть катятся к чертовой матери, — не обращая внимания на негодование Эсме, сказала Хелен, продолжая кромсать свои пряди. — Мне теперь все равно, что подумают мужчины о моих волосах. — Закончив стричься, она весело сказала: — Ну, вот и все! Как тебе нравится моя новая прическа?
Теперь волосы Хелен доходили до плеч и топорщились в разные стороны, напоминая клочок несжатой пшеницы на убранном поле. На ее губах играла глуповатая улыбка.
— О, Эсме, как приятно не чувствовать тяжести, которая буквально давила мне на голову! Почему я раньше не сделала этого? Я могла бы остричь волосы еще несколько лет назад.
Окинув себя оценивающим взглядом, Хелен сняла через голову платье, расшнуровала корсет, который упал на пол. Довольная, Хелен надела модный наряд на голое тело.
Минут через десять в дверь постучали. В примерочную семенящей походкой вошел месье Оливье.