Оттуда поднимали тельферным краном чехол из бассейна. Потом выбегал такелажник и быстро - на все про все 60 секунд - пытался перецепить поднятый чехол с урановыми сборками в захват перегрузочного устройства. Если он не успевал этого сделать, значит, немедленно убегал в укрытие - за свинцовый козырек и его тут же подменял другой боец. Он тоже должен был управиться за минуту, чтобы не схватить "дозу".
Поднятый чехол отправлялся в бункер, где его опускали в одну из ячеек бетонного монолита, установленного в кузове мощного карьерного самосвала БелАЗа. Машина отвозила опасный груз к полузаглубленной емкости, предназначенной некогда для жидких радиоактивных отходов. И другой кран огромный портальный - перегружал чехол за чехлом в ячейки бетонных сот. И так раз за разом, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем... Всего было выгружено более 1000 чехлов, в которых содержалось 7000 отработанных, но не потерявших своей убойной лучевой силы урановых сборок.
- До этого подобную же работу мы проводили на Дальнем Востоке, рассказывает Булыгин. - Мы там тащили чехлы из-под воды. Полностью очистили хранилище и отправили на переработку два эшелона. За эту работу меня в первый раз представили к званию Героя Советского Союза. Однако получил я тогда три строгих выговора, чтобы не высовывался. И на этом все заглохло. Ну, а здесь, на Севере, все было несколько иначе... Поменялось руководство. Пришел контр-адмирал Лебедько, наш главный куратор и вдохновитель. Большую оперативную помощь в нашей работе оказывал тогдашний начальник Техупра Северного флота контр-адмирал Николай Мормуль. Моей правой рукой был старший лейтенант Станислав Калинин. Как на самого себя, мог положиться я на капитана 3-го ранга Валерия Шумакова. Он единственный, кто вел фотосъемку наших работ.
Самое сложное началось, когда дело дошло до разбора "баррикады" на дне бассейна. Упавшие чехлы подцепляли самодельными приспособлениями "удочками". То была дьявольская "рыбалка". Свыше 120 чехлов оказались негерметичными и даже частично разрушенными. Их надо было осушать и переупаковывать выпавшие из них смертоносные стержни. По идее это должны были делать роботы со специальными манипуляторами. Но где их взять? Все делали люди - Булыгин с сотоварищами. И они это сделали, порой - голыми руками. Вот почему я и попросил своего собеседника показать свои руки. Мы пьем кофе в гостиничном буфете...
- Владимир Константинович, если не секрет, сколько доз вы схватили тогда?
Булыгин отделывается шуткой:
- Мои дозы, как и мои года, - мое богатство!.. Знаете, когда работы в декабре 1989 года закончились, даже жалко было расставаться. Все сроднились друг с другом.
- Женщины участвовали в вашей работе?
- Нет, не участвовали. Не женское это дело - радиация... На объекте работало 20 военных специалистов и 28 гражданских. Двоих гражданских спецов я представил к званию Героя Социалистического Труда с формулировкой: "за личное мужество при ликвидации ядерно опасного завала отработанного топлива". Это были научные сотрудники НИТИ Владимир Ильин и Николай Петров.
Представление к наградам подписал начальник управления боевой подготовки Северного флота контр-адмирал Владимир Лебедько, который лично курировал ход опаснейшей работы. И что же?
- Кроме орденов, я просил командование выделить особо отличившимся ликвидаторам цветные телевизоры и несколько "Волг", - вспоминает Владимир Георгиевич Лебедько. - Кто-то из московских флотоводцев поставил на моей шифровке резолюцию: "Тов. Лебедько. Надо быть скромнее". А командующий Северным флотом меня ещё и отругал за то, что я послал подобное "прошение" без его ведома.
"Как же без вашего ведома, - возмущался я, - если вы сами его подписали?!"
"А я не читал".
Короче, так и остались мои бойцы без наград. Но тут новая аховая ситуация: в Ладожском озере нашли немецкий эсминец с радиоактивными отходами от бывшего спецполигона. "Зеленые" подняли шум: ходили по Невскому с транспарантами: "Ленинградцы пьют отравленную воду Ладоги". Разгорался большой скандал. Министр обороны СССР маршал Язов звонит командиру ленинградской ВМБ: "Срочно проведите очистные работы, иначе мы все сгорим!" Я тогда возглавлял учебный центр в Сосновом Бору. Вице-адмирал Валентин Селиванов мне перезванивает. - "Где Булыгин со своей группой?" Я ему: "Не пойдут больше булыгинские ребята, обещали наградить за Андрееву губу и прокатили". "Срочно готовь новые представления!" И надо отдать должное адмиралу Селиванову: через сутки был готов указ о присвоении капитану 1-го ранга Булыгину звания Героя Советского Союза. Эсминец благополучно вычистили. Радиоактивные материалы отправили на химический комбинат "Маяк".
То был последний Герой, который успел получить Золотую Звезду Героя Советского Союза. Вскоре Союз перестал существовать. Знаменательно, что первыми Героями были полярные летчики. А вот последним стал радиохимик-ликвидатор, положивший здоровье на расчистку ядерных завалов советской державы.
Не зря говорят: во многом знании - много печали, много будешь знать, скоро состаришься. Оно мне надо - знать то, без чего я спокойно проживу. Мало ли что, где, когда могло случиться? Не случилось - и слава Богу!
И все-таки знать надо - потому что, не будь таких людей, как Булыгин и ему подобных, мы бы не вылезали из чудовищных бед. Он и сейчас еще, в свои шестьдесят с лишним лет, востребован как молодой лейтенант: то и дело мотается из Питера на Дальний Восток или на Крайний Север. Ибо всюду столь необходим его уникальный опыт укротителя радиации.
Звезда последнего Героя сияет на его пиджаке во все пять лучей своей нестрашной - золотой радиации.
Часть четвертая ПЛАМЯ В ОТСЕКАХ
Глава первая "ХИРОСИМА" СЕВЕРНОГО ФЛОТА
О, море, древний душегубец!
Александр Пушкин
Пущен корабль на воду - сдан Богу на руки.
Русская пословица
...КОГДА ЕЕ СПУСКАЛИ НА ВОДУ, У НЕЕ БЫЛ ТОЛЬКО ТАКТИЧЕСКИЙ НОМЕР К-19. СВОЕ ЗЛОВЕЩЕЕ ИМЯ ОНА ПОЛУЧИЛА В ОКЕАНЕ - "ХИРОСИМА"...
Впрочем, это не имя, а прозвище. "Хиросимой" её зовут меж собой подводники атомного флота. Горький юмор...
Почему "Хиросима"? Не потому ли, что в своих ракетных боеголовках она несла десятки Хиросим - десятки условных городов, обреченных на ядерное испепеление?
Не потому ли, что сама однажды едва не превратилась в ядерный гриб, когда из аварийного реактора чуть не потек расплавленный уран?
Не потому ли, что в девятом отсеке забушевала вдруг гигантская "паяльная лампа", в бешеном пламени которой сгорели и задохнулись десятки моряков?
Она была п е р в о й советской ракетоносной атомной подводной лодкой. У её колыбели стояли маститые академики - Александров и Королев, Ковалев и Спасский.
Ее величали первенцем советского стратегического атомного флота, потому что именно она несла в своем чреве три межконтинентальные баллистические ракеты.
Первенец уже в колыбели потребовал человеческих жертв: в феврале 1959 года ночью при оклейке десятого отсека пробковой крошкой произошел взрывообразный пожар, в пламени которого погибли двое рабочих.
Подобно тому как в древней Ассирии путь кораблю к воде поливали жертвенной кровью рабов, слиповые дорожки К-19 также были обагрены человеческой кровью. Вслед за первыми двумя жертвами атомный молох пожрал жизни шестерых женщин: они оклеивали резиной цистерны атомарины и задохнулись в ядовитых парах. В декабре 1960-го крышкой ракетной шахты задавило электрика. Затем разбился молодой инженер, свалившись в прорезь между смежными отсеками...