Конечно, он осторожен, не лез на рожон против Лигачева, как это делал я. Но, безусловно, они полные антиподы, модель социализма по Яковлеву диаметрально противоположна лигачевской казарменно-колхозной концепции социализма. При этом они вынуждены уживаться вместе. И каждый вслед за Горбачёвым произносит убогую и вымученную фразу про единство Политбюро.
В.А.Медведев, секретарь ЦК, член Политбюро. После того, как Горбачёв растащил главных спорщиков по вопросам идеологии, Лигачева и Яковлева, по углам, поручив одному сельское хозяйство, а другому международные дела, Медведев стал главным идеологом страны. Справляется он с этими обязанностями с большим трудом, а точнее будет сказать, совсем не справляется. Главные достоинства, из-за которых Горбачёв поставил его на это место, — послушание и отсутствие новых мыслей и идей. Но, как выяснилось, в сегодняшнее бурное время с таким набором качеств с этой ролью не справиться. Нынче, в эпоху гласности и перестройки, даже для того, чтобы защищать аппарат, командно-административную и партийно-бюрократическую Систему, нужен другой, более гибкий и изощрённый ум. Помню, когда я ещё работал первым секретарём Свердловского обкома партии, Медведев встречался со свердловчанами и через 30 минут, не закончив своего выступления, вынужден был с позором покинуть трибуну. Даже в те времена его клише, примитивные и газетно-штампованные фразы слушать было невозможно. Понятно, что сегодня идеологией он руководит в меру своих сил и скромных возможностей, и главная партийная газета «Правда», рупор консервативных сил, уверенно теряет своих подписчиков. Но Медведев крепко сидит на своём месте и будет сидеть до тех пор, пока не завалит идеологию окончательно.
Перечитал я эти несколько страниц о своих бывших коллегах по Политбюро, и самому тяжело стало. Это и есть главный штаб перестройки. Это и есть мозг партии. Лучшие умы страны.
Впрочем, о чем это я? А разве можно было ждать чего-либо иного? Кто у нас в Политбюро — либо деятели, медленно взбиравшиеся вверх по ступенькам иерархии ЦК, аппаратчики до мозга костей. Например, Лукьянов, Медведев, Разумовский; либо бывшие первые секретари обкомов или крайкомов партии — Горбачёв, Лигачев, кстати, не забуду упомянуть и Ельцина, также сделавшего партийную карьеру в брежневскую эпоху застоя.
Я всегда понимал, почему многие приличные люди продолжали относиться ко мне с подозрением, даже когда я попал в опалу. Потому что Ельцин все равно партийный функционер, бывший первый секретарь обкома. Нельзя, невозможно попасть на это место, а уж тем более перебраться в ЦК — и остаться при этом приличным, смелым, свободно мыслящим человеком. Чтобы сделать партийную карьеру, и это всеобщее народное мнение, надо изощряться, приспосабливаться, быть догматиком, делать одно, а думать другое. Так оправдываться бессмысленно. В такой ситуации остаётся лишь своим трудом и своей позицией завоёвывать доверие людей.
Иногда сам себе задаю вопрос: как же я оказался среди них? Почему вдруг многолетне отлаженная, тщательно продуманная система отбора своих, особых, себе подобных вдруг дала сбой. Я ведь не выдержал, взбрыкнул, а этого никогда, многие десятки лет не происходило. Видимо, какой-то механизмик не сработал, где-то заклинило… Каждый новый претендент в секретари ЦК или в состав Политбюро тщательно изучается, про него все известно: что он думает, чего он хочет, никаких загадок нет. Особенности моего характера и независимость суждений были известны Горбачёву. Наверное, планируя на будущее вопросы перестройки, он посчитал необходимым иметь в Политбюро человека, который не будет вести себя послушно.
Но, вероятно, постепенно у него менялся взгляд на эти вещи, его все больше захватывал процесс власти, жажда управлять, ему хотелось чувствовать эту власть — ежеминутно, всегда. Чтобы выполнялись только его поручения, только его мнение было правильным. К этому он очень быстро привык, и ему уже стал не нужен человек, способный вступить с ним в спор.
С вершины пирамиды партийной власти стиль поддакивания Горбачёву спускался ниже. Вообще, работа аппарата ЦК КПСС — явление уникальное. Мы часто ругаем министерства, поскольку они ничего не производят, а сидят на шее своих предприятий. Но все-таки их деятельность хотя бы косвенно можно оценить успехами отрасли. Но вот ЦК!… Он ведь вообще ничего не производит. Ничего, кроме бумажек. Тонны бумажек. И успех работы определяется вот этими горами никому не нужных справок, отчётов, ответов, докладов, анализов, проектов и т.д. и т.п. Аппарат сегодня таков, каким является и Политбюро, и сам Центральный Комитет партии, — не лучше, не хуже. Он существует не для того, чтобы анализировать ситуацию, вырабатывать стратегию и тактику партии. Он являет собой как бы идеологическую обслугу высшего партийного эшелона.
Сказал в недалёком прошлом Брежнев про развитой социализм, и вся эта огромная машина начала производить «на-гора» мифы о нем: как хорошо при нем живётся, как он развивается и будет развиваться, что-то про его этапы и про его пути…
Было сначала у Горбачёва своё понимание перестройки, более осторожное, чем сейчас, и эта махина создавала объяснения сдержанной концепции нашего развития. Горбачёв вынужден был со временем «полеветь», обстоятельства заставили, и аппарат ЦК послушно провозгласил другой, но все равно единственно верный путь, начертанный Генсеком.
Все по принципу: «чего изволите?»
Все помнят трагикомическую историю, когда приехав на ВАЗ в Тольятти, Горбачёв объявил о том, что в ближайшее время нам надо стать законодателями моды в автомобилестроении. Газеты, телевидение тут же, как всегда, подхватили этот, взывающий к новым свершениям, лозунг. А специалисты в это же время не знали, куда девать глаза от стыда и ужаса. Заявить такое — это значит вообще не понимать, в какой стране мы живём, в каком положении она находится. Автомобиль — это же не просто железо с мотором, это сложнейшая цепочка взаимоотношений проектной, инженерной, производительной культур, это дороги, сервисное обслуживание и т.д. Убери из этой цепочки хотя бы одно звено — и все развалится, не то, что лучшего среднего автомобиля не получится. Так нет — будем законодателями моды! И ведь не сам же Горбачёв это придумал, кто-то подсказал. А если и сам, то можно же объяснить, поправить, чтобы не позориться. Но нет, у нас принято наоборот, любую, даже самую откровенную бессмыслицу с помощью прекрасно функционирующего пропагандистского аппарата выдавать за вершину человеческой мысли, прозорливости, мудрости.
Конечно же, партии аппарат нужен. Не до такой степени раздутый, сильно сокращённый, в нем должны работать лучшие умы партии, чтобы анализировать ситуации, предупреждать возможные повороты событий, чётко видеть пути дальнейшего развития. Это особенно важно, учитывая ту роль, которую сегодня партия играет в жизни общества. А хоть одна конфликтная ситуация была предугадана и предупреждена, хотя бы один кризисный момент оказался решён сразу правильно? Законы о госпредприятиях и кооперации, Нагорный Карабах, Прибалтика и т.д. и т.п. — любая острая ситуация сначала загонялась в тупик, затем вырабатывалось, как будто специально, неправильное решение, и только через несколько месяцев, с большими потерями, его пытались исправить.