Приступает к литературному воплощению темы Георгия Саакадзе.
В 1925 г в сборнике Московского Цеха поэтов «Стык» опубликовала написанные белым стихом отрывки из трагедии «Георгий Саакадзе».
В 1928 г. выступила на заседании Научной Ассоциации Востоковедения с докладом о позднем грузинском феодализме.
В 1930 г. Ленинградская фабрика Совкино выпустили по сценарию Антоновской художественный фильм «Транспорт огня».
В 1931 г. в журнале «Красная новь» были опубликованы главы из первой книги «Великий Моурави».
В 1932 г. во Дворце писателей Грузии состоялось чтение Антоновской и обсуждение глав из первой книги «Великий Моурави». С этого времени завязывается многолетняя дружба с грузинскими писателями Г.Кикодзе, М.Джавахишвили, Н.Лордкипанидзе, Г.Тавзишвили, В. (Бесо) Жгенти.
В 1936 г. окончила Московский вечерний университет марксизма-ленинизма. В журнале «Мнатоби» (на грузинском языке) опубликована статья Антоновской «Древнегрузинская книга».
В 1937 г. в издательстве «Заря Востока» выходит в свет первая книга романа-эпопеи «Великий Моурави» (под названием «Диди Моурави», редакция профессора Н.А.Бердзенишвили).
В 1941 г. Гослитиздат (Москва) напечатал вторую книгу «Великий Моурави» (историческая консультация академика И.А.Джавахишвили).
В 1942 г. за роман «Великий Моурави» Антоновской присуждается Государственная премия СССР.
В 1942-1943 гг. по сценарию Антоновской (в соавторстве с Б.Черным) Тбилисская киностудия выпустила на экран двухсерийный художественный фильм «Георгий Саакадзе», удостоенный Государственной премии СССР. Творческие отношения связывают Антоновскую с режиссерами М.Чиаурели, Н.Шенгелая, с поэтом И.Абашидзе, с писателями В.Ставским, А.Белиашвили.
В годы Великой Отечественной войны Антоновская выступает с публицистическими статьями, обращается по радио к зарубежным слушателям, ведет обширную переписку с воинами Красной Армии.
В 1945 г. Антоновская награждается орденом Трудового Красного Знамени.
В 1945-1946 гг. журнал «Новый мир» публикует роман Антоновской «Ангелы мира» (в соавторстве с Б.Черным).
1945-1958 — годы напряженной работы над романом-эпопеей «Великий Моурави».
В 1947 г. Гослитиздат выпускает третью книгу «Великого Моурави».
В 1951 г. сценарий «Георгий Саакадзе» печатается в «Избранных произведениях советского кино».
В 1953 г. Гослитиздат выпускает четвертую книгу «Великого Моурави» (историческая консультация академика Е.В.Тарле).
В 1957 г. Гослитиздат выпускает пятую книгу «Великого Моурави».
В 1958 г. Гослитиздат выпускает шестую книгу «Великого Моурави».
За годы публикации «Великого Моурави» установились близкие отношения с издателями, любителями и знатоками книг — М.Карпом, П.Чагиным, М.Златкиным. Тесный творческий контакт связал Антоновскую с переводчиком романа на грузинский язык А.Чумбадзе и переводчиком на польский язык Р.Аудерским. Большую помощь в работе над романом-эпопеей оказали такие его редакторы и критики, как А.Фадеев, А.Тихонов (Серебров), Бесо Жгенти.
В 1961 г. в связи с 40-летием Советской Грузии появилась книга «Документальные новеллы о Грузии» (в соавторстве с Б.Черным).
В 1962 г. Антоновская работает над материалами по истории 392-й Горной стрелковой дивизии под командованием генерала Г.Купарадзе. Изучает эпоху царя Ираклия II.
В 1963 г. приступает к работе над автобиографической книгой «Признание» (осталась незавершенной).
В 1965 г. награждается Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Грузинской ССР.
В 1966 г. — последний приезд в Тбилиси на празднование 800-летия Шота Руставели. Газета «Вечерний Тбилиси» публикует эссе Антоновской «Миджнур из Месхети» (Шота Руставели).
В 1967 г., 21 октября, Анна Арнольдовна Антоновская скончалась. Погребена в Москве на Новодевичьем кладбище.
На могильной плите — изображение щита Георгия Саакадзе и девиз: «Счастлив тот, у кого за Родину бьется сердце».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Над пропастью навис угрюмый утес с замшелыми боками. Внезапно с его чуть пригнутого плеча сорвался беркут. Распластав будто выкованные из черного железа крылья и гневно приоткрыв изогнутый, как погнувшийся наконечник копья, клюв, хищник ринулся к солнцу. Пошатнулось ошеломленное солнце и упало, и вмиг разлетелось на куски, роняя красно-зелено-оранжевые брызги на побагровевшие высоты Дидгори.
«Ох!.. хо!..» — проскрипела вынырнувшая из зарослей орешника арба. Теребя морщинистыми шеями ярмо, два буйвола, чуть скосив выпуклые глаза, равнодушно зашагали к горному лесу.
Папуна Чивадзе, приподнявшись, хотел было высказать свое мнение о невежливом поведении беркута, но… что это распласталось на крутом выступе? Не то барс, не то другой неведомый солнечный зверь с расплавленными пятнами на словно дымящейся шкуре. Решил Папуна Чивадзе посоветовать солнцу, чтобы, уходя, оно подбирало свои одежды, но что-то свалилось с арбы и ударилось о придорожный камень. Подхватив бурдючок и швырнув его на место, Папуна Чивадзе собирался поразмыслить о правилах общения путников земных с надземными и небесными, но внезапно в ветвях пораженного молнией дуба взволнованно чирикнула розовая птичка и мысли Папуна перенеслись к маленькому домику, где «птичка», похожая на розовую, ждет обещанные бусы. Он хотел было хворостиной поторопить буйволов, но раздумал и предался созерцанию притихшего леса.
Скатилось за вершины солнце, исчез беркут, померк барс. Легкой поступью на землю спускалась ночь, волоча за собой плащ, усыпанный не то мерцающими светляками, не то звездами.
Папуна Чивадзе с теплой усмешкой послал прощальный привет красному отсвету уже невидимого, но еще ощутимого солнца, укоризненно погрозил расщелине, в которой растворился беркут, и, вздохнув, подумал: «Нехорошо барсу, хотя бы и солнечному, распластываться там, где его не просят, лучше, когда он, разинув пасть, рычит на непрошеных».
Хотел было Папуна порассуждать еще и о том, какую радостную весть везет он «барсу» по имени Георгий Саакадзе, который с таким нетерпением ожидает времени битв и побед. Но именно в этот миг буйволы решили, что пора свернуть вниз, и Папуна повалился на самое дно арбы.
Папуна Чивадзе поправил трясущийся бурдючок, плотнее подложил его под голову, расстегнул кожаный с посеребренной чеканкой пояс, удобнее растянулся на арбе и невозмутимо предоставил буйволам полную свободу сокращать или удлинять путь.
Был Папуна из тех, кого не помнят мальчиком, не знают стариком. И никто не задавался мыслью, почему азнаур Папуна никогда не стремился не только обзавестись семьей, но даже собственной лачугой. Да и сам Папуна никогда не утруждал себя подобными вопросами. «Меньше забот, больше радости», — уверял Папуна, вполне довольствуясь жизнью у своих друзей Саакадзе. Впрочем, подолгу Папуна никогда не засиживался, особенно с появлением у него арбы с двумя буйволами, его первой собственности, вызвавшей в Носте целый переполох.
Сначала Папуна был подавлен обрушившейся на него заботой, но после долгих уговоров единственного родственника Арчила, смотрителя царской конюшни, нехотя покорился. Впрочем, он не переставал сожалеть, что не устоял перед соблазном.
И вот начались путешествия в Тбилиси и обратно в Носте. Перевозил Папуна исключительно добычу удали своих друзей: живых оленей, лисиц, зайцев, шкуры медведей. Свою же долю обменивал неизменно на вино и подарки «ящерицам», как называл он ностевских детей.