Вы будете на нем, — вас позабавит это зрелище, вы обещаете?
Я обещал. Только из вежливости, уверяю тебя. Тем временем бой доложил о прибытии первых приглашенных. Губернатор встал, затем, подумав, сказал:
— Кстати, на этом вечере, быть может, будет ваш предшественник, господин Тейсседр, он уезжает завтра, он тоже приглашен. Я его хорошо знаю, он способен наговорить вам всякого вздора. Вы в курсе хоть немного истории Ангкора?
— Не знаю о ней ни одного слова.
— Мне казалось, что ваша диссертация была посвящена…
— Моя диссертация, господин губернатор, была посвящена Пиньо де Бегэну и императору Джиа-Лонгу. А оба эти лица скончались, один в 1798, другой в 1820 г . Открытие же ангкорских руин произошло значительно позже, спустя тридцать лет после последней даты. Вследствие этого я не мог заняться…
Он поклонился.
— Простите меня, я забыл, что специализация — главный принцип современной науки. Все же не теряйте из виду возможности, о которой я вас предупредил. Возьмите вот это — это две прекрасные маленькие книжки об Ангкоре и его руинах. Вы их успеете еще сейчас просмотреть.
— Сейчас? Но в моем распоряжении не более двух-трех часов.
Губернатор пожал плечами. — Больше и не требуется.
Он был прав. Около пяти часов, слегка закусив, я погрузился в изучение наиболее существенных фактов из истории Ангкора, собранных до наших дней. Я узнал, что город этот был основан в год, который не могут установить точно, народом, происхождение которого неизвестно, и что разрушение его имело место семьсот или восемьсот лет спустя, приблизительно в эпоху, соответствующую у нас эпохе начиная от Карла Великого до Жанны д'Арк. Я узнал еще, что искусство, которому обязан город своими памятниками, это искусство индийское, в основе его — греческое влияние, если же это было бы искусство китайское, то оно имело бы влияние тибетское. Я узнал, наконец, что религиозный культ в храмах этого народа был — культ браминский или, быть может, буддийский, а вернее, смесь того и другого. Подкрепившись этими противоречивыми синкретизмами, желая воспользоваться свободным временем, которое у меня еще оставалось, я решил пойти подышать воздухом на улицу Катина, на террасу знаменитого кафе «Континенталь», по справедливости заслужившего известность на всем Дальнем Востоке. Я встретил там толпу очаровательных людей, которые приняли меня наилучшим образом и были от меня в восхищении. Мое дурное настроение понемногу прошло, прошла и злоба на папашу Барбару и на всю кхмерскую археологию; и около девяти часов я уже настолько отошел, что, напевая лионскую песенку и надев смокинг, сел в автомобиль, который должен был доставить меня в дом губернатора.
Когда я приехал, дом был торжественно освещен. На фоне электричества выступали из мрака силуэты больших таинственных деревьев с их диковинными цветами, парадная лестница, кишащая мундирами, обнаженными плечами…
Несколько минут я блуждал по каким-то гостиным, пока наконец дежурный офицер не проводил меня к губернатору.
— Очень рад вас видеть. Видели вы господина Тейсседра?
— Нет еще.
— Постарайтесь, чтобы передача дел произошла не в слишком резкой форме. Моя же обязанность — смягчать все, умасливать… Впрочем, дело не в этом. Быть может, в вашем путешествии произойдет некоторое изменение.
— А! — сказал я, насторожившись.
— Полноте! Не волнуйтесь. Вам хотят только добра. Выслушайте мена. И давайте торопиться — в моем распоряжении всего каких-нибудь пять минут до начала национальных гимнов. Вот в чем дело: на борту«Notrumpsa»y адмирала Джеффри находится его кузина, миссис Вебб, да, миссис Максенс Вебб. Она совершает поездку на адмиральском судне со своими слугами от Манилы до Гонолулу. Да-с.
Во флоте США в этом отношении широта взглядов, не имеющая ничего общего со взглядами моряков других стран.
— Не понимаю.
— Сейчас поймете, эта дама выразила желание познакомиться с Кохинхиной и Камбоджей. Полагаю, что адмирал нанес мне визит, только чтобы доставить ей удовольствие, визит, который затем обойдется Соединенным Штатам в несколько миллионов долларов и нарушит мой бюджет всей этой иллюминацией, которую вы изволите созерцать. Он приедет за ней через три недели. Отсюда она отправится в Ангкор. Я говорил ей о вас. Она предлагает вам ехать вместе с ней. Поверьте, вовсе не с целью экономии губернаторских средств я советую вам согласиться на ее предложение — отнюдь, просто вам будет значительно удобнее в ее превосходном автомобиле, нежели в том, который я предполагаю вам предоставить. Что вы на это скажете?
— Скажу, господин губернатор, что я предпочел бы быть хозяином над самим собой и отправиться один.
— Как вам угодно… Только разрешите вам заметить, что если бы я был на вашем месте… Впрочем, как угодно… Капитан, будьте любезны, отдайте все необходимые распоряжения, чтобы автомобиль господина Сен-Сорнена был готов послезавтра, в шесть часов утра.
— Очень, очень признателен, господин губернатор.
— Все же обещайте мне, когда миссис Вебб приедет в Ангкор, встретить ее и быть ей проводником.
— Она получит самые свежие научные сведения, те самые, которыми я обязан вам, — сказал я, смеясь.
— Благодарю. Я рассчитываю на вас. Ну, отлично — вот и американский гимн.
Губернатор поспешно ушел, а меня отнесло потоком гостей, которые толпились на подъезде, желая присутствовать при прибытии офицеров с броненосца.
Никогда не забуду этой минуты. Я стоял с правой стороны подъезда, между лейтенантом колониальной пехоты и одним аннамитским сановником, плотно завернутым в одежду из блестящего черного шелка. За последними тактами американского гимна последовали первые звуки Марсельезы. На струящемся светом потолке ползало несметное количество маленьких, красновато-коричневых ящериц.
Адмирал поднимался по последним ступенькам лестницы. Сзади него — черная с золотом толпа его офицеров в полной Парадной форме. Среди них я увидел женщину, высокую и тонкую, всю в белом…
Здесь впервые Рафаэль прервал свой рассказ. Он имел такой вид, будто совсем забыл обо мне. Перед ним стоял стакан, снова наполненный.
— Женщина, конечно, миссис Вебб?
— Да, — прошептал он, — миссис Максенс Вебб.
— Ну… а дальше?
— А дальше произошло то, что ты легко можешь вообразить. Я стоял, совершенно сраженный, уничтоженный…
— Она была так прекрасна?
Он посмотрел на меня почти уничтожающим взглядом.
— Прекрасна? Более прекрасна, чем ты думаешь. Я так и застыл и, как ребенок, смотрел на нее и повторял: «Вот от кого я отказался… Ах! Как это исправить? Как сделать?..»
— Ты все тот же! Верен себе! — воскликнул я про себя. — Все тот же Рафаэль с улицы Генего. Я не знаю продолжения твоей истории, но я уже спокоен. Ты кончишь хорошо…
Он улыбнулся. Я тоже. Мы оба рассмеялись.
— Скажи-ка по совести, — сказал я, опустошая стакан залпом, — не правда ли, удачно, что мадам Сен-Сорнен нас не слышит, она нашла бы…
Он, казалось, очнулся от сна.
— Моя жена? О! Ты ее не знаешь! У нее крайне широкий взгляд на эти вещи. Ее ничуть это не шокировало бы, напротив…
— Напротив?
Я посмотрел на него с удивлением. Он уже больше не видел меня — он вернулся к своим воспоминаниям.
— Ну, в общем, — подумал я, — я уже в достаточной степени осведомлен. Остальное — их дело.
Но, оказывается, еще не наступил конец моему удивлению.
II
Каменный дом, очень красивый
Во всех его частях,
Взят под склад для товаров
И различных вещей торговли или обмена;
Уходит и приходит
Спеша множество народа.