Она увидела мальчика, которого на днях катала на карусели, малышку, которую во сне качала на руках, несчастную женщину, с которой столкнулась на лестнице, и мужчину, чья фотография выпала из буфета, когда она искала успокоительное.
Сомнений больше не было. Дом был наводнен призраками. Женщина искала спасения, а дети, так остро нуждались в матери, что один из них совершил прыжок во времени, чтобы молить Стефани о помощи.
Все это было похоже на бред и выходило за рамки логики.
И во всем был виноват он. Стефани вгляделась в черты темноволосого красавца мужчины с самоуверенной улыбкой и озорными огоньками в глазах, одетого в безукоризненный фрак и темные брюки.
Андре Годдар. «Веселый вдовец». Его жизнерадостность и мужской магнетизм не оставили Стефани равнодушной. Она попала во власть чар этого повесы из девятнадцатого века, хотя понимала, что он недостоин ее внимания. Потому что бросил на произвол судьбы своих детей.
Поспешно сунув карточки в папку, Стефани закрыла лицо руками. Что делать? Она должна, чего бы это ей ни стоило, помочь этим людям исчезнуть из Натчеза, иначе сойдет с ума.
Глава 5
Ложась спать в ту ночь, Стефани обнаружила на подушке нитку жемчуга. С благоговейным трепетом она взяла ожерелье и невольно залюбовалась игрой света на переливающихся бусинах неправильной формы. В подлинности жемчуга и его ценности сомневаться не приходилось.
Как он сюда попал? Спросить об этом у Сэм Стефани не решилась, полагая, что ожерелье, как и таинственная камея, никакого отношения к старой Магнолии не имеет.
Девушка положила нитку на ночной столик, выключила лампу и попыталась уснуть…
Во сне Стефани шла по комнатам с плачущим младенцем на руках. Со всех сторон ее окружали другие сущности. В какой-то момент мимо проплыла в ночной рубашке «мисс Эбби», играющая на скрипке.
Вдали Стефани заметила старую Магнолию. Она, как обычно, сидела в кресле-качалке с вязаньем. Стефани подошла к ней.
— Пожалуйста, помоги мне.
— Это ты должна нам помочь, — ответила Магнолия.
— Помочь? Но как?
— Здесь столько несчастных. Они не отпустят мою душу на небо, пока не обретут покой.
— Чего они хотят?
— Конечно же, счастья.
— Но что я могу для них сделать?
— Дай им счастье. Выполни свое предназначение.
— Предназначение?
— Да. Первый знак тебе будет, когда начнешь свою миссию, второй — когда закончишь ее.
Стефани открыла глаза. Было темно. Предназначение? Знак? Уж не сходит ли она с ума?
Может, уехать из Натчеза? Она не знала, как долго сможет это выдержать.
— Какую вдохновенную проповедь прочитал преподобный Карлсон! — воскликнула миссис Милфорд.
— Я тоже всей душой стремлюсь увидеть свет, пока не вышло время, — сухо ответила Стефани.
Пополудни того дня Сэм, Стефани и Мил форды вышли из церкви вместе. Честер и Сэм сели на переднее сиденье роскошного «бьюика», а Стефани и Милдред — на заднее. Машина плавно покатила по тенистой Амачитто-стрит, вдоль поразительных построек довоенной эпохи.
— Служба действительно дает пищу для размышлений, — согласился Честер, искоса взглянув на Сэм. — Особенно мне понравилось, когда преподобный отец говорил, как важно чтить свою семью. Без близких мы бы просто пропали, верно?
Сэм просияла и обратилась к Стефани и Милдред:
— Не знаю, как вы, а я точно пропаду, если мы немедленно не купим чего-нибудь поесть.
— Мне только заморить червячка, — скромно заметила миссис Милфорд.
— Как насчет макарон? — спросила Сэм. — Феттучини мне в самый раз.
— А ты, Стефани? — спросил Честер.
— Спасибо, я не голодна, — ответила девушка. — Но от салата не откажусь и поддержу компанию.
— Как дела дома? По-прежнему тяжко? — спросил он.
— О да, — сказала Стефани серьезно.
— Милая, — миссис Милфорд погладила ее по руке, — ты сильно похудела, и вид у тебя утомленный. Нужно хорошо питаться. И поехать куда-нибудь отдохнуть, — добавила она многозначительно.
Опять намек на то, что у нее проблемы с психикой. Это уже слишком.
— Единственное, что мне нужно, — это выспаться. Чтобы духи не мешали. И не пришлось по ночам укачивать ребенка и утешать старую Магнолию.
Миссис Милфорд ахнула, Честер нахмурился, а Сэм взглядом умоляла сестру замолчать.
— Простите, — улыбнулась Стефани, стараясь загладить неловкость. — Честер, если не возражаешь, высади меня, пожалуйста, возле дома, а вы поезжайте обедать. Не думаю, что мое общество доставит вам удовольствие.
— Конечно, Стефани, как скажешь.
После внезапной вспышки гнева Стефани чувствовала себя отвратительно. Ведь она нарушила данное сестре слово и опасалась, как бы у Сэм не возникло из-за этого неприятностей. Но предаваться угрызениям совести у нее просто не было сил. Она легла в постель и вскоре забылась глубоким сном.
Спустя какое-то время дверь в спальню распахнулась.
— Как ты посмела со мной так поступить?
Стефани села на кровати и протерла глаза. Перед ней стояла Сэм с опухшим лицом и покрасневшими глазами.
— Что случилось, Сэм? Ты плакала?
— Мы с Честером поссорились.
— Поссорились? С Честером? — Стефани не на шутку встревожилась.
— И все из-за тебя!
— Ничего не понимаю. Присядь и расскажи, что стряслось.
Но вместо того чтобы сесть, Сэм принялась мерить шагами комнату и бурно жестикулировать.
— Что стряслось? Моя жизнь разрушена!
— Объясни!
— После обеда Честер высадил мать, а мы решили прокатиться вдоль обрыва… и потом… потом поссорились! — Сэм разрыдалась.
Стефани, соскочив с постели, бросилась к сестре, обняла ее.
— Сэм! Прости! Я не хотела! Господи!
— Не хотела? — Сэм оттолкнула ее. — Но сделала!
— Я? — Стефани прижала руку к груди.
— Да, ты! Я понимаю, последнее время тебе не сладко. Но сколько раз я просила не затевать разговор на эту щекотливую тему при Милдред! Неужели это так трудно?
— Нет, Сэм. — Стефани застонала. — Я очень старалась. Но эта старая карга постоянно меня подкалывает. Намекает на то, что я не в себе.
— Как бы то ни было, у нас с Честером все кончено, — всхлипнув, сказала Сэм.
— Пожалуйста, расскажи, что случилось.
— Как только мы с Честером остались наедине, он сказал, что у него с матерью возникли проблемы. — Сэм с шумом вдохнула воздух. — Похоже, твое состояние ее очень тревожит: она боится, как бы безумие не передалось нашей семье.
— Она совсем спятила? — Стефани сорвалась на крик.
Сэм горько рассмеялась.
— Милдред боится, что ее внуки могут родиться… как бы это помягче выразиться… придурками.
— Большей нелепицы я в жизни не слышала! — Стефани пришла в ярость.
— Конечно, нелепица! — Сэм махнула рукой. — Хотя ты действительно вела себя странно, это не значит, что мы, Бишопы, психи.
— Надо же такое придумать! — воскликнула Стефани.
— Во всяком случае, — Сэм снова принялась метаться по комнате, — Честер спросил, что можно сделать, чтобы разрядить обстановку и умаслить Милдред. Предложил на некоторое время ограничить ваше с ней общение…
— И?
Сэм круто повернулась и скрипнула зубами.
— Понимаешь, я тоже распалилась и отпустила в адрес Милдред какую-то грубость, вроде того, что у нее самой шариков не хватает.
— О Господи! — простонала Стефани.
Сэм всплеснула руками.
— Тогда Честер накинулся на меня, и мы снова поссорились и… Это было ужасно! Теперь между нами все кончено. — Сэм снова разрыдалась.
— Сэм, мне так жаль.
Сэм бросила на сестру гневный взгляд.
— Послушай, Сэм, — Стефани вздохнула, — я понимаю, ты обижена и сердита, но, мне кажется, не видишь главного.
— Чего именно?
— Дело в том, что для Честера мать важнее тебя.
— Неправда!
— Правда! Куда бы вы ни пошли, матушка Мил форд следует за вами по пятам.