Изъявления благодарности смущали его.
— Вы меня не знаете, — продолжал фермер своим гудящим, как в пустом бочонке, голосом, с уважением и страхом глядя на ряды склянок с лекарствами, — а я-то вас хорошо помню. Я как прослышал, что будет лекция насчет, значит, лошадиной хромоты, так прямиком в город. Скажу вам, мистер Лорд, толковый вы человек, не то что некоторые. Накрутят всякого, ученых слов напихают — простому человеку и не понять.
Колин кивнул, принимая комплимент, и подавил улыбку. Фермер никак не мог оторваться от созерцания флакона ярко-синего стекла, все время возвращаясь к нему взглядом.
— Неловко мне, ох как неловко беспокоить хорошего человека, когда ему самое время держать путь домой… ужин и все такое… но вы уж простите, мистер Лорд, я ведь еще вот зачем… кобылка у меня захворала! — Выпалив это, фермер наконец перевел дух и продолжал:
— Этот плут работник растер ее плохо, вот ветром и прохватило. Теперь с носа у нее течет, как у нашего брата при простуде, и кашляет, бедолага.
Коновал ей сделал кровопускание, а толку нету. Вот и пришло мне в голову: а не съездить ли к вет… ветеринару?
— Кобыла с вами?
— Нету, — окончательно сконфузившись, прошептал Маккарти громовым шепотом. — Побоялся я брать ее, совсем, значит, ей худо.
Внимание Колина привлек звук мерного постукивания по кровле — начался дождь. Ноющая боль в ноге, казалось, сразу усилилась, и пришлось усесться прямо на край стола.
Чтобы отвлечься, Колин потер переносицу, расчесал пальцами, как гребнем, густые светлые волосы.
— Мистер Лорд, вид-то у вас больно усталый. Я уж завтра поутру…
— Все в порядке, — заверил Колин, думая о том, что утром вряд ли будет чувствовать себя лучше при такой-то сырости, да и ночью скорее всего не сомкнет глаз. — Вернемся к больной кобыле.
— По-вашему, нужно опять делать кровопускание?
— Ни в коем случае!
— А коновал говорил…
— Можете не повторять, что он говорил. Наверняка то же самое, что говорит каждый, у кого в руках ланцет или банка с пиявками. Послушать их, так другого и средства нет, будь у животного колики или воспаление легких! На мой взгляд, чаще всего это просто ненужная жестокость.
Вот что, для начала возьмите пару попон и укройте лошади спину. Вместо сена запарьте зерно, растолките с водой и дайте ей горячим. Пусть пару дней побудет в стойле, да подальше от остальных лошадей, чтобы ненароком не перезаразились.
С полминуты фермер молча смотрел на него, по обыкновению не спеша и основательно обдумывая полученный совет, потом медленно кивнул:
— Угу. Значит, пара попон, пареное зерно, два дня без работы, — повторил он, загибая пальцы, — Кровопускание не делать.
— Не делать, — подтвердил ветеринар.
— Благодарствую, мистер Лорд! — В порыве признательности Маккарти схватил его руку и энергично потряс, едва не вывихнув. — Что с меня возьмете за это?
— Разве что обещание не пускать своей лошади кровь без нужды. Ну а если совет не поможет, пошлите за мной и я приеду взглянуть, в чем дело.
— Пошлю, конечно, пошлю! Простите, что обеспокоил!
Фермер так энергично нахлобучил шляпу, что почти оторвал ветхие поля, потом зашагал к двери.
— Вы меня нисколько не…
Колин умолк, заметив, что остался в одиночестве. Жизнерадостно насвистывая, фермер стремительно удалился во тьму, и завеса дождя поглотила его. Дверь медленно качнулась назад и закрылась с мягким стуком. Какое-то время ветеринар оставался в той же позе, прислушиваясь к тому, как шумит мелкий дождь, падая на дранку кровли. В приоткрытое окно веяло прохладой и особенным запахом, свойственным сырой погоде. И другие запахи были там, снаружи, — притягательные, волнующие. Пахло мокрой землей и молодой травой, какими-то цветами из тех, что раскрываются ночью.
Пахло промытым, свежим воздухом.
Колин с удовольствием представил себе дорогу домой.
Ему была совершенно чужда хандра по причине плохой погоды. Он любил жизнь во всех ее проявлениях, а значит, и любую погоду.
Ветеринар вложил закладку и закрыл книгу Делабера Блейна «Основы ветеринарии», потом, постояв в раздумье перед этажеркой, выбрал «Некоторые любопытные эксперименты с ногами лошадей» Брейси Кларка. Оба автора были широко известны: первый — своими диагнозами при хромоте, второй — открытиями в области аномалии лошадей. Колин особенно надеялся на книгу Кларка с ее красочными иллюстрациями и подробными объяснениями. Чтение такого рода в отличие от легкого требовало внимания и сосредоточенности. Возможно, удастся отвлечься от болей в ноге.
Сунув книги под мышку, ветеринар запер дверь на конюшню и подхватил чемоданчик. Выпрямляясь, он заметил тень, скользнувшую мимо окна. Будь оно полностью закрытым, вряд ли удалось бы заметить ее за стеклом, на фоне общего мрака, а так взгляд успел поймать движение.
Какое-то время Колин озадаченно вглядывался в ночь.
Стука в дверь не последовало — значит, это был не запоздалый посетитель. Стук дождя показался громче, а ночь темнее, и рука сама собой рванулась к бедру. Потом пришло отрезвление. Кортик, как и форма морского офицера, остался в прошлом.
Хмурясь, Колин бесшумно опустил книги на стол, взял лампу и осторожно приблизился к двери, не спуская при этом взгляда с окна. Несмотря на мирный образ жизни, он по-прежнему не любил тени, крадущиеся во тьме.
С минуту он прислушивался. За дверью было тихо. Резким движением распахнув ее, он всмотрелся в ночь.
Никого. Ничего.
«Ты смешон, приятель, — обратился он к самому себе. — Все еще бредишь былыми подвигами и опасностями? Брось это! Ты уже не командир восьми сотен матросов, а простой лондонский ветеринар. Пора бы привыкнуть».
Криво усмехаясь, он задул лампу и снова подхватил книги. Как только наступила темнота, подозрения вернулись.
Чувствуя себя немного нелепо, Колин все же постоял, прислушиваясь, прежде чем направиться к двери. Помещение было безмолвным, но не чуждым. Два года прошло в его стенах. Два года, когда день за днем он лечил, спасал жизни, выхаживал — короче, делал все для созданий, которые даже не могли высказать, что их мучает. Очень возможно, что и остаток его жизни, как бы он ни был долог, пройдет здесь.
Наконец он вышел в сырую прохладу. Его лицо тотчас покрылось капельками, словно орошенное из лейки с мелкой сеточкой. Ветерок налетел и умчался снова.
Улыбаясь, Колин запер дверь и положил ключ в карман.
В следующее мгновение что-то обрушилось ему на голову.
Книги со стуком свалились на единственную ступеньку, перед глазами замелькали искры. Колин еще успел услышать собственный возглас удивления и боли, и сознание его померкло.
Глава 2
Леди Ариадна ждала, беспокойно прохаживаясь под деревьями. Вокруг не было ни души, только безмолвный и темный Гайд-парк, скрытый пеленой мелкого дождя. С листьев текло, и девушка успела промокнуть; мягкие жокейские сапожки, непригодные для сырой погоды, пропитались влагой насквозь.
Было уже довольно поздно, часов десять, и лишь редкие запоздалые экипажи проезжали по Парк-лейн. Дэниелу и Симону давным-давно полагалось вернуться с ветеринаром, но их не было и в помине.
Мало-помалу тревога сменилась страхом, а потом девушку охватило отчаяние.
Добрая половина личного наследства Ариадны была зашита в край попоны, укрывавшей спину Шареб-эр-реха, но не страх лишиться денег леденил ей кровь.