Впрочем, она тут же отогнала от себя эту мысль и снова глотнула шампанского.
– Как вы поняли, что влюблены в Сильви? – неожиданно спросила она.
Лицо Мейна сразу преобразилось, и Джози ощутила укол зависти. Да и кто бы на ее месте не почувствовал того же? Приручить человека, имеющего репутацию повесы, и так поработить, что его глаза сразу меняли цвет, когда он слышал ее имя, – это равноценно подвигу.
– Я приехал на бал на Теренс-сквер. – Мейн чуть усмехнулся, вспоминая. – Откровенно говоря, мне туда очень не хотелось: Лусиуса в городе не было, и Рейф тоже предавался пейзанской жизни в деревне. Я только что вернулся из путешествия по Шотландии, когда мою сестру в очередной раз стошнило при мне, и поклялся лишить семью своего общества и бежать в Россию. Но сперва я отправился в Лондон и, конечно, сразу получил сотни приглашений.
Тут Джози заметила взгляд Мейна, устремленный на ее корсет, но, к счастью, он ничего не сказал.
– Случилось так, что в тот день был прием у королевы. В гостиной толпилось обычное стадо дебютанток, ожидающих возможности быть представленными, и среди них я увидел восхитительную женщину. Я тотчас же понял, что она француженка, и вовсе не по акценту, а по тому, как она себя держала.
– Вы хотите сказать, что французские женщины не ведут себя чересчур свободно? – с сомнением спросила Джози.
– О! Еще как ведут, если у них есть подлинный вкус к жизни; но они никогда не смотрят на мужчину так, будто приглашают его к немедленному действию. Они ожидают, пока мужчина приблизится к ним, или дают ему понять знаком – например, пожатием плеч, – что не хотят этого. Улавливаете разницу?
– Пожалуй, но разве для вас это имеет значение? Неспроста ведь все считают вас величайшим соблазнителем женщин, когда-либо украшавшим наше общество!
– Ах нет же, я вовсе не таков! – возразил Мейн и одним махом осушил бокал, а потом наполнил снова.
Похоже, этот разговор начал его раздражать, и он решил поскорее сменить тему.
– Вы собираетесь наконец рассказать мне, что на вас надето? – спросил он, отправляя в рот сандвич.
Джози вспыхнула:
– Неужели вас так волнует мое белье?
– Просто я вижу, что вам в нем чертовски неудобно, – весело прокомментировал Мейн.
Джози откусила кусочек от сандвича, и он оказался изумительным: вкус лосося с огурцом.
– Ваш повар – просто чародей, – похвалила она, покончив с сандвичем.
– Не забывайте о шампанском, – напомнил Мейн. – Самим Господом шампанское предназначено для того, чтобы им запивали копченую лососину.
– Вы уверены, что я могу выпить еще? – спросила Джози с придыханием.
Мейн пожал плечами:
– Почему бы нет? Большая часть вечера уже позади, и к тому же мне бы не хотелось отвозить вас к Рейфу, пока нет уверенности, что толпы гостей рассеялись, и нас никто не увидит. Скажите, а вы раньше пили шампанское?
– Ну... Однажды выпила довольно прилично... – Джози, прищурившись, посмотрела на пузырьки в бокале.
– Вам не следует слишком увлекаться спиртным, – предостерег Мейн. – Если подумать, сколько времени и сил потребовалось Рейфу, чтобы стать трезвенником...
– О, не волнуйтесь, я не стану следовать его примеру.
Мейн поднял бокал:
– За будущее, Джози?
– Почему это вы называете меня Джози, а я вас Мейн? – Джози сделала большой глоток шампанского и вдруг почувствовала себя отважной и бесшабашной.
– Потому что нам так хочется. – Мейн пожал плечами.
– В таком случае я буду звать вас Гарретом. В конце концов, мы друзья, и я полагаю, что джентльмен, у которого хватило храбрости спрашивать леди о ее нижнем белье, должен держаться с ней на короткой ноге. Интересно, вы тоже так думаете?
Тут же ее поразила другая мысль, и она бросилась в бездну вопросов очертя голову.
– Скажите, все те женщины, с которыми вы спали, называли вас Гарретом или Мейном?
Граф улыбнулся ленивой и очень привлекательной улыбкой, в которой угадывалось нечто чертовское. Сейчас он походил на злокозненного Вакха, мастерски изваянного талантливым скульптором, что вызвало в душе Джози новый прилив дерзости.
– Вы, наверное, удивлены моим вопросом, но это все шампанское... – добавила она.
– Я начинаю думать о том, чтобы позвонить и попросить принести отрезвляющую чашку чаю, – усмехнулся Мейн. – Впрочем, маленькая ведьма, я никогда не просил женщин, с которыми у меня были романы, называть меня по имени.
– Отчего же? Если бы я собиралась снять одежду в присутствии какого-нибудь человека, то, уж конечно, захотела бы установить с ним достаточно близкие отношения и попросила называть меня по имени.
Мейна откровенно позабавили ее слова.
– Бывают более близкие отношения, чем раздевание в присутствии друг друга, – заметил он и тотчас же добавил: – Разумеется, мне не следовало этого говорить при вас, но...
– Но мы говорим о постели, – уточнила Джози. – Если хотите, можете притвориться и представить, что я ваш младший брат.
Мейн, прищурившись, посмотрел на нее:
– Это еще зачем?
– Ну, как хотите. Так вот, моя точка зрения заключается в том, что, если бы я когда-нибудь захотела снять перед кем-нибудь одежду, я не стала бы делать это с чересчур чопорным видом.
Мейн повернул свой бокал так, что свет заиграл в его стекле золотистыми искрами.
– Видите ли, большинство дам раздеваются с помощью горничных, а потом сразу ныряют под одеяло.
Джози принялась обдумывать эту новость, которая явно сулила ей удачу. Если мужа никогда не будет раздражать ее вид...
– А где раздевается джентльмен?
– Ну конечно же, леди и джентльмены никогда не пользуются одной гардеробной. – Мейн поглядел на нее сквозь свой бокал. – Никому бы это и в голову не пришло. Такого рода интимность – удел низших классов; сквайр же входит в спальню жены, прикрытый великолепным полосатым халатом из льняной ткани. Потом он роняет свой халат...
Внезапно Джози живо представила себе, как выглядел бы ее собеседник без халата.
– Но не раньше, чем привернет фитиль лампы, – закончил Мейн. – Среди аристократии не принято бесстыдное разглядывание, что, как я думаю, вполне правильно. – Мейн запрокинул голову на спинку кресла и стал, прищурившись, созерцать потолок. – А сейчас я скажу нечто такое, что вы никогда не должны сообщать своим близким, – важно изрек он. – Я не должен вам этого говорить, но правда заключается в том, что не могу понять, зачем женщины пускаются во все тяжкие, вызывая гнев мужей своими романами, когда по больщей части они не получают удовольствия от близости с мужчинами.
– А может, это вы не слишком хороши в постели? Возможно, для Имоджин расставание с вами было счастливым избавлением... – Услышав нечто вроде ворчания, зародившегося где-то в глубине его горла, Джози довольно улыбнулась. – Тесс и Аннабел разговаривали с Имоджин перед ее свадьбой...
– Ну и... Они сказали что-нибудь обо мне?
Расслышав в голосе Мейна недоверие, Джози вспыхнула:
– Почему, ради всего святого, все должны говорить о вас? Берегитесь, не то обожание, исходящее от глупых женщин вроде Петиции Лоркин, может ударить вам в голову.
– Джози, вы точно ведьма! – На этот раз в тоне Мейна не угадывалось ни похвалы, ни порицания. – Все же я хотел бы знать, каким образом мое имя всплыло во время столь деликатной беседы.
– Да нет же, они вас точно не упоминали, но тот факт, что многие мужчины не способны дать женщинам счастье в постели, действительно был упомянут.
– Не говорите мне, что речь шла о Рейфе. Если вы оскорбляете моего друга, то оскорбляете и меня.
– Нет. Но...
Джози замолчала.