Он мне как брат, и естественно, я писала ему о самом важном. — Она повернулась к мужу: — Знаешь, Себастьян очень беспокоится за мою репутацию. Ему неприятна мысль, что кто-нибудь может строить предположения о нашем будущем.
Кэм поднял бровь. Если учесть, как она смотрела во время танца на своего маркиза, то лишь слепой мог бы усомниться, что они поженятся сразу, едва она получит развод.
— Тогда перестань так глупо улыбаться своему жениху, Джина. Надо быть полным дураком, чтобы не догадаться о вашей близости.
— Никакой близости между нами не было, — с возмущением заявил Боннингтон. — Вообще ничего такого, что могло бы вызвать хоть малейшую озабоченность вашей светлости. Я слишком уважаю герцогиню.
— Ну-ну, — произнес Кэм. Глядя на маркиза, он почти верил, что тот еще не побывал с Джиной в постели, только не мог представить, как Боннингтону это удалось. — А теперь, когда мы своей прочувствованной встречей продемонстрировали наши отношения всему бальному залу, жена, не хочешь ли ты поздороваться со Стивеном?
Граф, весело наблюдавший за этой сценой, шагнул вперед и с подчеркнутой любезностью склонился к руке Джины.
— Рад снова тебя видеть, моя дорогая.
Кэм оглянулся, ища Таппи, но Перуинкл исчез.
— Вы, несомненно, знаете моего кузена Стивена Фэрфакс-Лейси, — сказал герцог Боннингтону, который продолжал стоять с каменным лицом.
— Я имел удовольствие работать с мистером Фэрфакс-Лейси в палате, — ответил маркиз, кланяясь еще ниже. — Всегда рад встрече с членом семьи герцогини.
— Наедине вы тоже называете Джину «герцогиня»? — полюбопытствовал Кэм.
— Разумеется, нет, дуралей, — засмеялась она. — Но поведение Себастьяна в обществе всегда безупречно.
Кэм взглянул на маркиза. Бедный парень едва сдерживался, оно и понятно: чертовски трудная задача быть всегда безукоризненным, если помолвлен с Джиной.
— Мы отправляемся играть в карты. Я обещал Стивену.
— Даже ни разу не потанцевав?
— Ни разу, — подтвердил Кэм. Пусть уж ее каменнолицый жених снова обретет хладнокровие.
— Прекрасно, — весело ответила Джина. — Но если ваша игра слишком затянется, я приду за вами и непременно вытащу в зал. — Наклонившись к Кэму, она шепнула: — Я пытаюсь заставить Стивена жениться и, по-моему, нашла для него подходящую женщину.
— Не собираешься ли ты пристроить и меня?
— А разве ты хотел бы снова жениться, Кэм? — с изумлением спросила она. — Я считала, что ты испытываешь неприязнь к браку.
— Он мне пока не слишком досаждал.
— Конечно, нет. Мы ведь живем в разных странах, — фыркнула Джина.
Скрыв ответную улыбку, Кэм сделал шаг назад. Меньше всего ему хотелось, чтобы маркиз превратно истолковал его дружбу с Джиной.
— Приятно было встретиться с подругой детских игр после столь долгой разлуки, — нарочито громко произнес он. — Как только я закончу неотложные дела, мы продолжим наше знакомство. С вами тоже, лорд Боннингтон.
Это наверняка заткнет рты сплетникам. Теперь все будут знать, почему он вернулся в Англию, а также что он доброжелательно относится к общению маркиза со своей женой.
— Тупица! — с отвращением произнес герцог, когда они входили в комнату, заполненную сигарным дымом.
— Кто? Боннингтон?
— Естественно.
— Да, сегодня он показал себя не с лучшей стороны, — задумчиво ответил Стивен. — На самом же деле маркиз хороший человек. К примеру, я слышал, что он проявляет удивительную заботу о своих арендаторах. Унаследовал титул от дяди. Всякий раз, когда мы прикидываем, сколько голосов получим в верхней палате, я могу рассчитывать, что он примет верное решение.
Кэм раздраженно пожал плечами.
— В общем, Боннингтон святой. Он не пара Джине, и, если хочешь знать, ему это известно. Он похож на больную корову, она раскусит его за месяц.
— О чем ты говоришь?
— Он еще пожалеет об этом, — ответил Кэм, поудобнее устраиваясь в кресле.
— Не возражаешь, если я закурю? — Стивен достал трубку.
— Да, черт возьми! Он выглядит загнанным, может, опрометчиво сделал ей предложение. Влюбился в ее красоту… Господи, кто бы мог подумать, что Джина превратится в такую красавицу?
— Полагаю, она будет хорошим собеседником.
— Слишком уж хорошим, — съязвил Кэм.
— Насчет Боннингтона я также не согласен, — продолжал Стивен, зажигая спичку. — Насколько мне известно, он по уши влюблен в твою жену.
— Он еще только начинает осознавать, что у него за невеста. Дьявол! Я же сказал тебе, не кури!
— Я не спрашивал твоего разрешения. Я просто спросил, не возражаешь ли ты.
— Хорошо, я возражаю. Не люблю, когда ты пускаешь мне дым в лицо.
— Что привело тебя в столь дурное настроение?
— Бренди, — приказал Кэм слуге. — Дурное? У меня превосходное настроение! Я такой, какой есть, кузен, ты просто забыл.
— Ничего я не забыл. С тех пор как тебе исполнилось шесть лет, я каждую неделю тебя колотил.
— Я только помню, как пытался избить тебя в день твоего двенадцатилетия. Стивен вздрогнул.
— И помнишь, чем все кончилось? Господи, я думал, твой отец никогда уже не выпустит нас из того подвала.
— Да, отец был мерзким типом, — нахмурился Кэм. — А ведь я про это забыл. Кажется, мы провели там целый день?
— И полночи. Было темно, холодно, я ужасно проголодался.
— А мне было очень страшно. Он говорил, что моя мать станет являться всякий раз когда я плохо себя веду. Я много лет боялся темноты.
Стивен опустил трубку и посмотрел на кузена.
— С его стороны это бессовестно, Кэм. Он в самом деле представлял твою мать привидением?
— К несчастью. Я очень долго верил, что она вдруг выскочит ко мне в белой простыне и напугает до смерти. — Кэм взял с подноса стакан бренди.
— Я не знал. Помню, как ты старался рассмешить меня, чтобы я не плакал. Мне было ужасно стыдно, потому что ты не плакал никогда, а ведь я был на пять лет старше.
— Ты проводил у нас лето, да?
— Мои родители уезжали на континент.
— К тому времени я уже привык. Но продолжал бояться темноты и продолжал шутить, чтобы уменьшить страх.
Кузен, попыхивая трубкой, сочувственно смотрел на него, и Кэм отвел взгляд. Он ненавидел жалость, но еще больше ненавидел лицемерие. В жизни, которую он избрал для себя, не было места лжи только ради того, чтобы защитить собственную важность. Это скорее отличительная черта его отца.
— Она не винит тебя за то, что ты не вернулся, — сказал наконец Стивен.
— Кто? Джина? А почему бы ей винить меня?
— Потому что ты ее муж, глупец. Потому что ты в ответе за нее. Ты много лет пренебрегал своей ответственностью.
— О чем ты говоришь? Ведь я ни разу не брал с поместья ни пенни. Однажды в припадке гнева я поклялся отцу, что не возьму, и не взял, — В глазах Кэма таилась насмешка. — Конечно, я живу на средства, вырученные от продажи упитанных розовых статуй, как ты их называешь.
— Она твоя жена, Кэм, — вздохнул Стивен. — Женившись на одиннадцатилетней девочке, ты долгие годы провел вдали от нее и считаешь, что вся твоя ответственность сводится к деньгам?
Кэм спокойно улыбнулся.
— Да, примерно так. И не пытайся вдолбить в меня это ограниченное чувство английской ответственности, с которым ты миришься. Единственное, о чем я по-настоящему пекусь, — это где мне достать очередной кусок мрамора. Мы с Джиной оба знаем, что на самом деле не женаты, так почему я должен был возвращаться, пока она не попросила? Как бы то ни было, теперь я здесь и готов передать мою так называемую жену в руки маркиза. Ты полагаешь, Джина опять танцует с ним? — Отчего-то Кэму вдруг расхотелось сидеть в уютном мужском обществе.