Мегрэ вернулся к себе, сел за стол и вновь занялся работой над рапортом, в которой не было ничего увлекательного. Отопление, похоже, сломалось, потому что батареи никогда еще не были такими обжигающими, а в трубах слышались тревожные звуки. Комиссар чуть не встал, чтобы повернуть рычажок выключателя, но у него не хватило смелости, и он протянул руку к телефону.
Мегрэ собирался позвонить в универмаг "Лувр" и узнать фамилию старшего продавца отдела игрушек. Но, если он это сделает, не спросят ли там, с чего бы это полиция заинтересовалась их сотрудником? Не причинит ли Мегрэ этим звонком вред своему посетителю? Он поработал еще немного, а потом почти машинально снял трубку.
- Вы можете соединить меня с доктором Стейнером, живущим на площади Данфер-Рошро?
Меньше чем через две минуты зазвонил телефон.
- Доктор Стейнер у аппарата.
- Простите за беспокойство, доктор... Это Мегрэ...
Да, комиссар уголовной полиции. Насколько мне известно, вы недавно принимали пациента по имени Ксавье, фамилию я запамятовал...
Врач на том конце провода, похоже, тоже не мог вспомнить.
- Он работает в отделе игрушек. Главным образом продает электрические поезда... Он якобы ходил к вам убедиться, что не сошел с ума, а затем заговорил с вами о своей жене...
- Секундочку, пожалуйста. Я должен свериться с моими карточками.
Мегрэ услышал, как он кому-то говорит:
- Мадемуазель Берта, будьте так любезны...
Должно быть, врач отошел от аппарата, потому что конца фразы комиссар не услышал. Тишина на линии длилась долго, и Мегрэ подумал, что их разъединили.
Судя по голосу, Стейнер был человеком холодным, очевидно, тщеславным и, уж во всяком случае, уверенным в собственной значимости.
- Могу я вас спросить, комиссар, по какой причине вы мне позвонили?
- Этот господин только что побывал в моем кабинете и ушел до того, как мы закончили разговор. Разговаривая с ним, я случайно порвал на мелкие кусочки карточку, на которой была записана его фамилия.
- Вы его вызывали?
- Нет.
- В чем его подозревают?
- Ни в чем. Он пришел по собственной инициативе поведать свою историю.
- Что-то случилось?
- Не думаю. Он рассказал мне о некоторых опасениях, которыми, как мне кажется, он поделился и с вами...
Только один врач из сотни бывает так мало расположен к сотрудничеству с полицией, и надо же было Мегрэ наткнуться именно на такого...
- Полагаю, - заявил Стейнер, - что профессиональная этика не позволяет мне разглашать...
- Доктор, я не прошу вас выдавать врачебную тайну. Я прошу вас просто сказать мне фамилию этого Ксавье. Я мог бы ее узнать немедленно, позвонив в универмаг "Лувр", где он работает, но подумал, что, действуя таким образом, могу повредить его репутации в глазах начальства.
- Это действительно возможно.
- Также мне известно, что он живет на авеню Шатийон, и мои люди, расспрашивая консьержек, придут к тому же результату. Таким образом мы можем причинить вашему пациенту вред, спровоцировав нежелательные сплетни и слухи.
- Понимаю.
- Так что?
- Его фамилия Мартом. Ксавье Мартон, - с неохотой ответил невропатолог.
- Когда он к вам приходил?
- Думаю, на этот вопрос я также могу ответить. Примерно три недели назад, точнее, двадцать первого декабря...
- Значит, в тот момент, когда он был очень занят из-за рождественских праздников. Полагаю, он был сильно возбужден?
- Что вы говорите?
- Послушайте, доктор, еще раз вам повторяю: я не прошу вас выдавать никакие тайны. Мы, как вы знаете, располагаем быстрыми и эффективными способами получения информации.
На том конце провода повисла тишина. Мегрэ готов был поклясться, что это осуждающая тишина. Должно быть, доктор Стейнер не любил полицию.
- Ксавье Мартон, - продолжал Мегрэ, - у меня в кабинете вел себя как совершенно нормальный человек.
Однако...
- Однако? - переспросил доктор.
- Я не психиатр и после того, как выслушал его, хотел бы узнать, имел ли я дело с человеком неуравновешенным или...
- Что вы называете "неуравновешенным"?
Мегрэ, красный от раздражения, крепко сжимал в руке трубку телефона.
- Если у вас, доктор, есть чувство ответственности и если вы так дорожите сохранением врачебной тайны, нарушить которую я вас вовсе не призываю, то хочу вас заверить, у нас тоже есть чувство ответственности. Мне неприятно думать, что я дал уйти человеку, который завтра может...
- Я тоже дал ему уйти из моего кабинета.
- То есть вы не считаете его сумасшедшим?
Вновь молчание.
- Что вы думаете о его рассказе про его жену? Здесь он не успел закончить свою историю...
- Я не осматривал его жену.
- А с его слов вы не составили никакого впечатления...
- Впечатления?
- Вам больше нечего добавить?
- Сожалею, нечего. Простите, меня ждет пациент.
Мегрэ швырнул трубку на рычаг с такой силой, словно хотел расшибить ее о голову врача. Потом, почти мгновенно, его ярость улеглась, он пожал плечами и даже улыбнулся.
- Жанвье! - крикнул он так, чтобы его услышали в соседнем кабинете.
- Да, патрон.
- Сходи в универмаг "Лувр", поднимись на этаж, где продают игрушки, и, изображая покупателя, найди мужчину, который руководит этим отделом. Возраст: от сорока до сорока пяти, брюнет, на губе волосатая бородавка.
- И что мне у него спросить?
- Ничего. Я хочу узнать, соответствует ли заведующий отделом этому описанию и зовут ли его Ксавье Мартон.
Кстати, если это он, прояви интерес к железным дорогам, чтобы его разговорить. Понаблюдай за ним, и все.
- Это о нем вы сейчас говорили по телефону?
- Да. Ты слышал?
- Хотите узнать, чокнутый он или нет?
Мегрэ только пожал плечами. В другой день он, возможно, забыл бы о визите Мартона через несколько минут после его ухода. В уголовной полиции привыкли принимать сумасшедших и полусумасшедших индивидов обоего пола, считающих себя призванными спасти мир от гибели, и тех, кто убежден, что таинственные враги покушаются на их жизнь или на тайны, которыми они владеют.
Специальная бригада, "криминалка", как ее называют в обиходной речи, не психиатрическая больница и подобными личностями занимается лишь в том случае, когда они нарушают закон, а это, к счастью, случается далеко не всегда.