Недавно рассказывали, что в Келецком воеводстве была обнаружена придорожная часовенка на краю деревни, построенная из нескольких сот противо танковых мин. Мины вместо кирпичиков! Это сооружение увенчали образом божьей матери. Вот уж воистину «взрывчатая божья матерь»! — Капитан Новак был в отличном
настроении — ведь дело-то могло иметь куда более печальный исход.
Эвакуируешь людей из здания? — спросил майор.
Нет необходимости. Согласно статистике, следующая граната взорвется лет через двадцать пять. Оставшиеся четыре гранаты лежат в песке над шорной мастерской. Я приказал оттуда вывести всех людей. Эта же мастерская вне опасности.
Офицеры вошли внутрь здания. Несколько мужчин старались навести порядок. Выносили то, что было разбито, собирали и складывали разбросанную повсюду готовую продукцию и сырье. Работой руководила Барбара Ярецкая. На ней было длинное светлое мужское пальто. Волосы в беспорядке, густо покрыты пылью и кусочками штукатурки. Под глазом большая ссадина, левая нога забинтована. Увидев майора Калиновича, женщина улыбнулась:
Я приглашала вас, майор, навестить меня, но никак не ожидала, что наше свидание состоится в такой обстановке.
Вы не пострадали?
Ничего серьезного. Несколько ушибов, да вот ногу поранило. Больше пострадало мое платье и чулки: от них остались только клочья. Смотрите, как модно я одета — в макси! — Барбара Ярецкая старалась за шуткой скрыть усталость и огорчение.— Могло быть много хуже. А мы отделались только испугом и материальным ущербом.
Как все произошло?
Я работала в конторке. Пришел почтальон, принес корреспонденцию. Среди различных служебных бумаг, уведомлений из Ремесленной палаты и банка было письмо
нашему работнику. Когда почтальон ушел, я взяла письмо и пошла вручить адресату. Пан Мачеяк работает на штамповочной машине в дальнем помещении.
Это и спасло вас,— заметил капитан Новак.
Поговорила немного с Мачеяком, затем показала ученику, который неверно раскраивал листовую медь, как это делать, и вернулась в первое помещение. Здесь подошла к ученику Дерецкому, который работает на сверлильном станке, установленном возле стены моей конторки. Стояла я спиной к стене. Вдруг раздался грохот, меня ударило в спину, я почувствовала, что на меня обрушивается какая-то тяжесть. Я упала и, видимо, на какое-то время потеряла сознание, ибо не помню, что было дальше.
Не удивительно.
Когда очнулась и поднялась, увидела кругом обломки. Потом кто-то взял меня на руки и вынес во двор. Вдруг слышу крики: «Горим!» Это окончательно привело меня в чувство. Собрала людей, и мы принялись гасить пожар. Нам помогли работники других мастерских и жильцы соседнего дома. Только потом я заметила, что вся грязная, что платье разорвано, а из раны на ноге течет кровь. Непомню, кто забинтовал мне ногу. Наверное, кто-то из работников мастерской. Дерецкого, нашего ученика, отбросило взрывом, он ударился головой о станок. Слава богу, ничего страшного — только шишку пабпл. Он совсем еще мальчишка и очень испугался. Я отпустила его домой.
Письмо Мачеяку,— улыбнулся капитан,— вы должны поместить в серебряную рамку и повесить над своей кроватью. Если бы не оно, вас разорвало бы на кусочки. Снаряд находился как раз над конторкой, там, где вы обычно сидите.
Барбара Ярецкая вошла в разрушенную конторку. Нагнулась и вытащила из-под обломков пишущую машинку. Не надо было быть специалистом, чтобы понять, что теперь ее уже никто не сможет отремонтировать.
Вы как-то выразили удивление, что я держу у себя такую рухлядь,— обратилась она к майору.— Видимо, в недобрый час это сказали. Теперь придется приобрести новую. Телефону тоже пришел конец. Милицию и пожарников вызвал жилец соседнего дома. Ущерб не очень большой, но чувствительный.
Счета, заявки — в общем, вся бухгалтерия пропала. Много хлопот будет с восстановлением всего этого.
Главное, что сами вы вышли из этой передряги живой и здоровой, без серьезной травмы. Остальное пустяки.— Майор произнес эту тираду довольно взволнованно.
Ответом майору была признательная улыбка Барбары Ярецкой. Ни ссадина на лице, ни испорченная прическа — ничто не могло лишить эту женщину присущего ей обаяния.
В это время стоявший у ворот милиционер воевал со столпившимися зеваками, которые стремились проникнуть во двор:
—Люди, разойдитесь! Что вам тут, театр?! Не напирайте. Все равно никого не пущу. Отойдите, я вам говорю! Пропустите машину!
Грузовик въехал во двор. Из кабины выбрался поручик, а из крытого брезентом кузова ловко выпрыгнули саперы. Поручпк подошел к офицерам милиции.
—Ничего себе, солидно грохнуло,— с уважением заключил он.— Хорошо, что помещение имело окно, дверь и не фундаментальную крышу. Это значительно ослабило разрушительную силу взрыва. Не будь этого, кирпичи летели бы во все стороны подобно пушечным ядрам. Жертвы есть?
— Только две. Одна жертва — это я. Другая жертва пошла домой,— с улыбкой ответила хозяйка мастерской.
Ваше счастье. А где эти неразорвавшиеся снаряды, капитан? Что они собой представляют?
Четыре авиационные гранаты. Лежат в песке на чердаке этого строения. Пятой, как видно, надоело вас ожидать, и она сама разрядилась.
А я-то думал, что тут какая-то порядочная бомба или снаряд для тяжелого орудия. А оказывается...— Поручик махнул рукой.— Зря только брал машину и столько людей. Эти штучки и на трамвае можно увезти.
Оно и видно,— сказал майор, обводя взглядом разрушенную конторку.
Где лежат эти игрушки?
— Там, где шорная мастерская,— ответил капитан.— Я приказал ее работникам покинуть помещение.
—На всякий случай всех отсюда эвакуируем. Пусть переждут на лестничной клетке вон того жилого дома. Так будет надежнее. Хотя прямой опасности, я думаю, нет, но поскольку одна взорвалась...
В окнах жилого дома и мастерских торчали головы любопытных. Такого здесь еще не случалось, во всяком случае с окончания войны.
—Граждане! Сейчас мы будем разряжать неразорвавшиеся снаряды,— громогласно произнес поручик.— Может произойти взрыв, и, следовательно, может ранить или убить. Откройте все окна и отойдите от них подальше, лучше всего сядьте у стен.
Окна быстро, как по команде, отворились, а вот головы зевак не исчезли. Поляка, как известно, так просто не испугаешь, да и командовать собой поручпку от саперов он тоже не позволит!
—А, пусть их...— махнул рукой офицер и, обращаясь к своим саперам, скомандовал: — Вацек и Мариан, как только все покинут помещения мастерских, поднимитесь на чердак и осмотрите его.
Хозяева и работники весьма неохотно освободили помещение и перешли на лестничную клетку жилого дома — ведь оттуда уж точно ничего не увидишь.
—Милиция может остаться,— решил поручик,— только встаньте к стене.
Саперы нашли какую-то лесенку и приставили ее к разрушенной крыше. Потом двое из них поднялись и скрылись в глубине чердака.
—Казик, дай лампу,— из дыры в крыше показалась голова сапера,— там темным темно...
Один из саперов подал своему товарищу лампу с рефлектором.
Сколько лет прошло, как война кончилась, а у нас все еще хватает работы. Дня не проходит, чтобы нас не вызвали. А ведь наша часть действует только в пределах Варшавы. Вчера на стройке в Новом Бродне мы разминировали пятисоткилограммовую бомбу. Вот там пришлось попотеть, это вам не гранаты!
Товарищ поручик,— докладывал с крыши сапер,— нами обнаружено четыре гранаты. Килограммов по восемь. Разрешите подавать?
Спустя несколько минут бомбочки лежали уже в грузовике. Зрители в окнах были разочарованы.