- Дайте-ка я забью еще!
Три неподражаемых прыжка... Железный шар описал длинную параболу и с размаху ударился о тар противника.
Почта находилась в небольшом здании с двумя дверями, выходившими на обе улицы. Окна были зарешечены, на розовой стене зеленел почтовый ящик.
Из здания почты вышла старшая из двух помощниц заведующего, ездившая недавно в Париж навестить мать: старушка жила в семейном пансионе. Значит, ее сменила теперь косоглазенькая, та, за которой Малыш Луи приударил накануне.
- Знай я, что вы профессионал... - ворчал почтарь, с безнадежным видом ставя шары.
Все шло как по маслу, и забавно было видеть азарт и отчаяние простака, в то время как за спинами зрителей двое мужчин вошли в здание почты.
Малыш Луи все-таки отвлекся на минутку, закурил для бодрости сигарету и с наигранным безразличием пошел взглянуть на позицию.
- Тут можно выиграть, - сказал он, но промазал и нахмурился, так как его почитательница сочла необходимым принять огорченный вид.
- Отыграюсь на втором.
Он снова промахнулся, и Бош, торжествуя, вытер пот с лица и, посмеиваясь, подошел к нему с шарами в руках:
- Раз уж вы смазали черными...
Поглядывая на почту. Малыш Луи одновременно окидывал взглядом и темные деревья на площади, и флаги, развешанные по случаю 14 июня, и заходящее солнце.
Стрелки показывали восемь минут восьмого. Он еще раз дал маху и грубо оттолкнул парнишку, который осмелился над ним потешаться.
- Мой черед! - крикнул Бош.
Но это уже не имело значения. Малыш Луи все понял, услышав шум мотора. Болельщики расступились, чтобы пропустить машину, потом другую, и снова окружили играющих. Шар Боша только что остановился меньше чем в трех сантиметрах от цели.
Теперь Малышу Луи не терпелось что-нибудь сказать или сделать. Он поискал глазами свою поклонницу.
- Ставлю на аперитив, что попаду с первого раза, - промолвил он, бросая на нее ласкающий взгляд.
Слишком взволнованная, чтобы говорить, она кивнула.
- Вы не возьмете больше ни одного очка, господин Беш, - крикнул он, принимая позу стрелка.
- Это еще посмотрим!
- Смотрите!
Звук удара одного железного шара о другой был первым ответом.
- Сколько у вас очков?
- Три.
- Если наберете еще одно, только одно-единственное, я сдам вам партию. Сдам, слышите!
Сейчас он мог это себе позволить. Он был уверен в себе. Шары повиновались, и он даже не прицеливался перед тем, как сделать свои три прыжка.
- Тринадцать... Четырнадцать... Вот и...
- Ну уж этот-то мимо!
- Погодите, еще не остановился... Ну? Что я вам говорил?
Как только был брошен последний шар, люди стали расходиться, словно со стадиона, и каждый становился самим собой, каждый возвращался к собственной жизни.
- Пойду за деньгами, - сказал Бош.
- Не горит. Можно и потом.
- Ну нет! Уж коли проиграл...
Наконец наблюдавшие за игрой женщины вошли в лавку, другие уселись на террасе.
Возле Малыша Луи оставалась только его воздыхательница, чья пышная грудь колыхалась под завязанной узлом цветастой косынкой.
Возле Малыша Луи оставалась только его воздыхательница, чья пышная грудь колыхалась под завязанной узлом цветастой косынкой.
- Ну как? - спросил он.
- Я проиграла вам аперитив.
- Пошли!
Ей все еще не верилось, что это правда: она идет рядом с ним, на террасе с неожиданной галантностью он придвигает ей стул...
- Садитесь! Почтарь не заставит себя долго ждать. - Это было сильнее его. Это и вправду было внутренней потребностью, и он, не удержавшись, добавил:
- Представляю, как у него вытянется рожа!
- Отчего?
К ним подошел официант.
- Газированную с мятным ликером! - заказал Малыш Луи. - А для вас, мадам?
- То же самое. Мне все равно. Так что вы сказали?
- Да ничего. Давно вы живете в Лаванду?
- Нет. Только неделю. И уже скучаю. Мне здесь не нравится.
Она протянула ему портсигар, потом красивую золотую зажигалку, а он не утерпел и, словно взвешивая, задержал ее на секунду в руке.
- Да, сюда ездят семьями, - заметил он, оборачиваясь и указывая на стол, за которым сидел бородач, окруженный четырьмя детьми.
- Здесь полно продавщиц, - сказала она.
Он коснулся ее руки:
- Смотрите!
- На что смотреть?
Почты отсюда не было видно, но она разглядела Боша, который, жестикулируя, направлялся туда в сопровождении полицейского. Значит, он уже сбегал за ним на площадь.
- Что там произошло?
Он бесцеремонно прижал тонкой подошвой башмака ногу своей дамы. Он мог сейчас позволить себе все.
Несколько человек вскочили с мест и бросились в сторону почты, еще не зная точно, что случилось.
- Вы что-нибудь натворили? - прошептала она.
В ответ он только подмигнул.
- Вам не опасно оставаться здесь?
Он оглянулся вокруг и сказал, облизывая губы:
- Ничто не помешает мне здесь остаться, если вы пригласите меня пообедать.
- Вы прекрасно знаете, что я с радостью... Но все-таки, что там произошло?
- Пройдемся немного. Не возражаете?
Они пересекали площадь. Луи сунул руки в карманы, зажал в зубах сигарету.
- Вы что-то натворили, да?
- Да бросьте вы! Все видели, как я играл в шары. Не мог же я одновременно играть с почтарем и очищать его кассу.
- Значит, почту огра...
Еще немного, и она стала бы его журить: "Господи!
Какой вы неосторожный!"
А он наслаждался тишиной, небом, затянутым зеленоватой дымкой, потом остановил взор на красном купальнике, который казался на опустелом пляже последним отблеском солнечного дня.
- Вы у них главарем? - спросила спутница.
- Пока еще нет.
- Это сделали ваши друзья?
- Да, мои дружки... А не лучше ли нам сесть где-нибудь за столик?
- Где бы вы хотели пообедать?
- Если вам удобно, можно у вас в отеле. Или вернемся в кафе.
На площади поднимался шум.