И, словно прочтя ее мысли, гадалка расхохоталась:
– Обе вы станете версальскими грешницами!
Мадам смела карты в ящик стола:
– Ну хватит гаданий! Я позвала тебя не для этого. У нас мало времени. Идем же скорее!
Мадам ухватила Соню за руку и почти потащила за собой. Из комнаты они попали в коридор, освещенный газовыми фонарями. У Сони перехватило дыхание. Что же это?! Мадам Ле Бон жила во времена Людовика XV, гадала маркизе де Помпадур. В те времена комнаты и коридоры освещали свечи в канделябрах и подсвечниках. Откуда же взялись современные газовые фонари?
Но тут гадалка распахнула дверь парадного и вывела Соню на улицу. Навстречу им потекла толпа нарядных господ, освещенная большими уличными фонарями. Соня ахнула: это была улица современного Парижа!
– У тебя три секунды, чтобы запомнить! – прошептала мадам Ле Бон. – Вот – место нашей встречи – театр «Варьете» на Монмартре.
Соня завертела головой. Действительно, по левой стороне бульвара стояло здание с белоснежными колоннами – четыре в нижнем этаже и четыре в верхнем. Прямо на портике нижнего этажа большими золотыми буквами было выведено: «Театр Варьете». Такое роскошное здание не спутаешь них каким другим.
Девушка и раньше слышала об этом, наверное, самом модном театре Парижа. Раньше там ставились веселые комедии, теперь идут спектакли шокирующего нового жанра – зажигательной оперетты. Ретрограды называют этот театр гнездом разврата, зато молодежь туда валом валит. Впрочем, ретроградов уже мало кто слушает. В 1867 году, когда в Париже проходила Всемирная выставка, даже монархи европейских стран ходили в театр «Варьете» на оперетты Жака Оффенбаха. Уж такой-то театр Соня найдет! Если надо, ей любой подскажет.
– Ну что ты, растерялась? Запомнила, где меня искать? – Мадам Ле Бон легонько подтолкнула девушку. – Не забудь: мне пришлось изменить фамилию, как и тебе!
Фонари вдруг погасли. Париж исчез. Соня проснулась в своей крохотной спальне.
За окнами падал декабрьский снег. Было еще темно, хотя часы и показывали шесть утра. Зима!..
Соня поднялась и зажгла лампу. Странный сон! Вот какие нелепицы могут привидеться, когда сама допоздна сочиняешь романы. И о чем толковала эта гадалка? Будто бы Соня изменила фамилию. Чушь какая! Да она как была всю жизнь Леноровой, так ею и осталась. И, кажется, останется на всю жизнь – женихов-то не наблюдается!..
Впрочем, в реальной жизни некогда размышлять о снах. Хотя, конечно, интересно…
Как она сказала?
«Главное начнется завтра…»
Кажется, так.
«Вот и наступило это завтра, – с грустью подумала девушка. – И не в блестящем Париже, а в заснеженной Москве. И не к мадам Ле Бон мне предстоит наниматься к услужение, а к госпоже Копалкиной. И то – хорошо еще, если возьмет…»
2
ГОНЕЦ
Версаль, декабрь 1875
Голоса звучали глухо, искажаясь в темноте узкого нескончаемого тоннеля. По крайней мере, одному из путников он казался нескончаемым. Второй же продвигался быстро и бесшумно – сразу видно, привык пользоваться этим подземным ходом.
Однако и ему было здесь неуютно. Спутнику же его просто страшно. Под ногами хлюпала вязкая грязь и вода, просачивающаяся в тоннель сотни лет его существования. Даже в тусклом свете потайного фонаря было заметно, что и стены обросли жуткой слизью, а с выщербленного потолка осыпаются мелкие камешки. Да тут не то что ходить на дальние расстояния, тут и пару шагов ступить жутко – а ну как обвалится!..
Но выбирать не приходится. Гонец был с поручением в далекой России – теперь его долг отчитаться. Гранд-магистру, от услышанного рассказа, должно показаться, что он сам побывал в заснеженной стране.
Вот где холод – зима, снег, метель, жуткий мороз! А в благословенной Франции, куда вернулся гонец, хоть и стоит тот же декабрь, no куда более мягкий. Всего лишь немного планирующих снежных пушинок и порывы холодного ветра.
В той далекой России все не так, как во Франции, тем более в прелестном парижском предместье – старинном Версале. И России даже календарь другой. Вся Европа уже справила Рождество 25 декабря, а в России праздник еще только будет и вот смех! – тоже 25 декабря. Виданное ли дело, российский календарь отстает от Всемирного почти на две недели. Когда вся Европа справит 1 января 1876 года, в этой загадочной, непонятной России все еще будет прошлый 1875 год. Воистину – заледеневшая страна, застывшая в прошлом…
Все это гонец подробно описал в отчете. Но рассказывать все это гранд-магистру не придется. Секретарь намекнул, что разговор будет коротким. Что ж, им виднее! Гонец всего лишь гонец. Его дело ездить и отвозить, что дадут. Думать обо всем будут другие.
Обязанности членов Общества распределены еще столетие назад. Гонцы возят, дипломаты проводят переговоры, стражники (как тот, кто идет сейчас рядом с гонцом, проводя его по потайному ходу) охраняют, гранд-магистр и два его помощника (простые магистры) руководят. И надо сказать, это получается у них неплохо – об этом говорит хотя бы такой факт: за последние 20 лет суммы, которые получает гонец за свои разъезды, все возрастают.
Словом, служба выгодная, хоть и тайная. Впрочем, все тайное выгодно. Вот только путь в эту тайную элиту людям заказан. Всем – но не ему!
Он Жан Маришен – потомственный гонец. И дед его был гонцом в этом обществе, и отец. Жан ездит с поручениями с шестнадцатилетнего возраста. Что отвозит – для него не ведомо. Иногда что-то большое, иногда маленькое, иногда, как в этой поездке в Москву, и вовсе конверт с парой листков. Семейство Маришен – не из любопытных. Дед с отцом не интересовались, что возят, и ему не стоит.
Лет десять назад месье Корвиль заглянул в письмо, которое вез в Румынию, да только обратно не вернулся. Едва привез письмо в Бухарест, да там и помер. Сказали, правда, что несчастный случай – шел по мосту, да мост обвалился. Прогнивший был мосток, старенький…
Но Жан-то знает, что беднягу Корвиля убили, – не суй нос, куда не следует. В конце концов, каждый, вступая в Общество, дает клятву повиновения. Но – Маришен смачно сплюнул на плиты мерзкого пола – Бог с ними, с клятвами, деньги ведь хорошие платят!
Стражник выругался:
– Не хватало еще тут все заплевать!
Гонец скривился:
– Тут и до нас постарались!
Стражник свернул за угол и отпер железную дверь массивным ключом. За дверью оказалась крутая лестница.
– Дальше не моя территория! – предупредил он. – Иди сам. Пароль знаешь.
Гонец поднялся по лестнице, осторожно наступая на осклизлые ступеньки. Вверху было посуше. Далеко впереди пылал прикрепленный к стене коридора факел, как будто манил путника к себе. Гонец пошел на его свет. Как только подошел к этому факелу, увидел свет другого на отдалении. Хитро рассчитано.
За свою жизнь Маришен выполнил множество поручений Общества и отчитывался за них перед разными людьми и в разных местах. Чаще всего это были обычные улицы и бульвары Парижа. Гонец просто шел, к нему подходил кто-то и забирал составленный им отчет о поездке. Но на этот раз сам гранд-магистр пожелал принять гонца лично.
Маришен видел гранд-магистра всего раз в жизни. Впрочем, и тогда ничего не запомнил. Магистры – люди высокого полета. Простые смертные не знают их лиц, не могут опознать голосов. А уж гранд-магистр – вообще загадочная личность… Говорят, высшие иерархи Общества до сих пор занимают места среди политической элиты, а то и правительства Франции. Что ж, тайные правительства всегда были и будут. И не дело гонцов думать о них.
– Стой! – послышалось из ниши в стене.