Познакомься, Зоя, хорошие ребята.
Я пожал ее руку, очень слабую, с длинными и удивительно гибкими пальцами. Меня поразило выражение страдания в ее больших серых глазах. Знакомясь с нами, она положила на полотенце книгу, и я прочел: И.Бабель. «Рассказы».
— Об чем думает такой папаша? Он думает об своих конях, об дать кому-нибудь по морде и об рюмке водки, — сказал Сашка. Он намекал, что довольно основательно знает писателя, книгу которого читала женщина. Зоя улыбнулась, но выражение ее глаз осталось прежним.
— Чудесный писатель, — сказала Зоя. — Когда читаешь его, собственное горе кажется не таким большим. Помните рассказ «История моей голубятни»?
— Спрашиваете! А «Гюи де Мопассан»! Помните — а я смотрел на жизнь, как на луг в мае, по которому гуляли женщины и кони?.. Это же с ума сойти.
Игорь повернулся и протянул мне книгу. Это были «Дебюты и ловушки» И.Разина. Я посмотрел на Игоря, потом снова на книгу и покраснел. Я открыл обложку. Наискось на титульном листе было написано:
"Володя! Ты прав: шахматы — не карты. Если ты об этом всегда будешь помнить, из тебя может выйти хороший шахматист.
Преподаватель математики Ленинградского университета, по совместительству шахматист-неудачник И.Разин"
Я читал надпись, а Игорь говорил:
— Случайно захватил экземпляр. Думал подновить его на досуге для нового издания. Так что извини меня за пометки.
Хороший шахматист из меня не получился. Но и вы, Игорь, не были крупной фигурой на шахматном поле. Но это неважно. Вы оказались настоящим человеком. А в то время, когда мы встретились с вами в Ленинграде, не так-то легко было оставаться настоящим человеком.
Подошел Витька.
— Где вы пропали? Пойдем есть мороженое? Инка спрашивает, — Витька смотрел то на нас, то на Игоря, не понимая, в каких мы с ним отношениях.
— Игорь… — Я не сразу решился назвать его по имени. — Пойдемте с нами, и Зоя пусть идет. Мы вас познакомим со всей нашей компанией. У нас яхта. Можем сходить на острова.
— Спасибо, Володя, наш сынишка в санатории. Есть такая неприятная штука — костный туберкулез. Как-нибудь в другой раз. Мы каждое утро бываем на пляже.
— Мы придем к вам завтра.
— До свидания, ребята.
Когда мы отошли, я оглянулся. Игорь, присев, помогал Зое собирать пляжные пожитки. Сашка выхватил у меня книгу и читал надпись. Витька заглядывал через его плечо.
— Я тебе скажу: такому проиграть вовсе не стыдно.
— Ты проиграл? — спросил Витька.
— Кто проиграл? Он? А это видишь? — Сашка достал из кармана скомканные бумажки. — Дай бог каждый день так проигрывать. Даже хорошо, что ты проиграл одну партию, а то с тобой завтра будут бояться играть.
— Я не буду играть ни завтра, ни послезавтра. Вообще не буду больше играть на деньги.
— Что ты на меня кричишь? Я тебя заставлял играть? Я? Ты думаешь, мне очень приятно бегать по пляжу и искать для тебя партнеров. А вынимать из них деньги приятно?
Кричал не я, а Сашка. Наверное, ему тоже осточертело наше игорное предприятие. Но он мужественно нес свой крест во имя материального блага всех. А мне казалось, что ему доставляет удовольствие выколачивать деньги из моих партнеров.
Когда мы подошли к девочкам, Сашка дал Инке книгу, предварительно открыв обложку и высыпав на нее деньги.
— Передай этому пижону: игорный дом «Белов и Кь» — ликвидирован.
Все это приняли как очередную Сашкину шутку. Девочки сидели одетые в тени навеса. Инка сбросила деньги к себе на колени и читала надпись. Катя и Женя придвинулись к ней и тоже читали.
— Володя, где этот Разин? Я хочу на него посмотреть. Ну, покажи, где он? — сказала Инка.
— Инке сегодня везет на знаменитости, — сказала Женя.
— Правда-правда. Я познакомилась с Джоном Данкером. Не веришь? Спроси их.
Я верил и даже очень охотно. Я легко представил, как Инка знакомилась с королем гавайской гитары, а Витька на все это смотрел и так же, как сейчас, глупо ухмылялся от удовольствия. Ничего не скажешь: хороший товарищ! А я и Сашка в это время в поте лица добывали деньги. Витька перехватил мой взгляд, и улыбки как не бывало на его лице.
— Нашла чем хвастаться, — сказал он. — У него таких знакомых, как ты, полный пляж. — У Витьки хоть совесть заговорила. А Катя и Женя смотрели на меня и смеялись.
Я сел на песок и стал раздеваться.
— А мороженое? — спросила Инка.
— Идите сами, деньги же у тебя.
Сашка тоже раздевался. Я слышал, как он сказал Кате:
— Можешь не смотреть на меня жалкими глазами: с тобой потом поговорю.
Я вошел в воду одновременно с Сашкой, но на расстоянии от него. На Инку я ни разу не оглянулся.
— Будем ждать вас у выхода! — крикнул Витька.
До первого сая — так называлась отмель, намытая морем шагах в сорока от берега, — я шел по грудь в воде, обходя купающихся. За первым саем людей было меньше, и я поплыл. Я проплыл над вторым саем — на эту отмель редко заплывали приезжие — и оглянулся: Сашки не было, и я поплыл один. Вода была теплой, и солнце жгло плечи, и перед собой я видел только воду и такое же белесое небо над ней. Я нырнул с открытыми глазами. Далеко внизу смыкалась зыбкая мгла. С каждым толчком рук и ног я уходил от тепла и света навстречу глубинному холоду. Не знаю, сколько метров воды давило на меня сверху, но руками я чувствовал упругую силу глубины. Она выталкивала меня, а я короткими и частыми толчками пытался ее преодолеть. В легких могло не хватить воздуха, чтобы вернуться на поверхность. Я подумал об этом совершенно спокойно. Я испугался, когда меня повернуло, и я увидел далеко над собой рассеянный свет. Меня стремительно несло навстречу ему. Но мне казалось, что поднимаюсь я медленно, так медленно, что лопнет сердце прежде, чем я достигну поверхности.
Я вылетел по грудь из воды, глотая открытым ртом воздух, и тут же снова стал погружаться. Тогда я лег на спину, и меня чуть покачивала незаметная для глаза волна, и горячее солнце согревало озябшее тело.
Я до сих пор не понимаю, что со мной было. Но всю полноту одиночества и страх перед ним я ощутил, когда повернулся и увидел плоский берег и маленькие фигурки людей.
Я, наверно, не очень долго пробыл в море, потому что, когда я вышел на берег, Сашка еще не оделся. Он натягивал брюки, а Катя стояла рядом и держала рубашку. Я подошел и встал к Сашке спиной.
— Слышишь? Я был неправ.
Сашка понял. А Катя ничего не поняла. Я стоял, и зубы мои стучали в ознобе, и я изо всех сил старался сдержать их стук. Сашка заглянул мне в лицо.
— Что случилось? — спросил он.
— Не знаю. Я нырнул и чуть там не остался. Там довольно прохладно.
Сашка почему-то очень долго смотрел на меня, потом сказал:
— Идиот!.. — Подумал и добавил: — Паршивый пижон. Между прочим, редкое зрелище: король без штанов. Можешь полюбоваться.
У воды стоял коренастый мужчина в черных трикотажных трусах с белым поясом. Он разговаривал с женщиной и смеялся. У него были очень белые зубы, резкие морщины в углах рта и черные, со смоляным блеском волосы. Он показался мне очень молодым. Моложе, чем на афишах.
— Ну его к черту! — сказал я и сел на песок.
— Одевайся. Нас ждут, — сказала Катя.
За пляжной оградой на улице Витька махал нам рукой.
— Ждите меня в павильоне. Я согреюсь, потом приду.
— Пойдем, пусть он согреется, — сказал Сашка.
Я растянулся на горячем песке и чувствовал, как из меня вместе с ознобом уходит глубинный холод. Потом я сидел и смотрел на женщину, с которой разговаривал Джон Данкер. Теперь она стояла совсем близко от меня. Я никогда раньше не видел таких красивых женщин.