Толлер уже потерял счет этим душераздирающим картинам: мужской и женский скелеты сплетались в прощальном объятии, и часто между ними покоились костяные каркасики младенцев. При виде столь многочисленных напоминаний о тщете человеческого существования Толлером неизменно овладевала глубокая меланхолия, которая временами пересиливала его от природы кипучую натуру, поэтому сейчас - не испытывая ни малейшего стыда он старался не заходить в молчаливые жилища, окружающие его.
Бесцельно бродя по деревне, он вдруг очутился у большого, лишенного окон здания, возведенного на самом берегу реки. Частично оно было погружено в степенно текущие воды, и Толлер сразу узнал водонапорную станцию, которая и представляла основной интерес в этой местности. Он пошел вдоль стены и тут же наткнулся на большую дверь с северной стороны здания. Дверь была вытесана из мелкозернистой древесины, укрепленной полосами бракки, поэтому пятидесятилетняя запущенность никоим образом на ней не отразилась. Она была заперта и не поддалась даже мощному нажиму его плеча - впрочем, другого он и не ожидал.
Раздраженно бормоча себе под нос проклятия, Толлер повернулся и, прикрыв глаза ладонью от солнца, оглядел деревню. Не прошло и минуты, как взгляд его наткнулся на рослую фигуру Габблеронна, сержанта-техника, отвечающего за исправное состояние судна. Габблеронн вынырнул из лачуги, очевидно, бывшей раньше магазином, и сейчас прятал в карман какой-то небольшой предмет. Когда Толлер окликнул его, он аж подпрыгнул на месте и ответил на призыв с явной неохотой.
- Я вовсе не хотел никого грабить, сэр, - забормотал он, приблизившись. - Просто маленький подсвечник из черного дерева. Вряд ли какая-то особая ценность, сэр... так, сувенир, я хотел взять его с собой в Прад, жене подарить... Я положу его на место, если вы...
- Забудь, - отмахнулся Толлер. - Мне нужно открыть вот эту дверь. Принеси с корабля нужные инструменты и, если не сумеешь отпереть ее, просто сними с петель.
- Слушаюсь, сэр! - С видимым облегчением Габблеронн обследовал дверь, после чего отдал честь и поспешил к кораблю.
Толлер опустился на каменные ступеньки у двери и, устроившись поудобнее, стал ждать возвращения сержанта. Солнце карабкалось все выше и выше, жара усиливалась, а небо было настолько голубым, что виднелись лишь самые яркие из дневных звезд. Прямо над головой, в самом зените, сиял огромный диск Верхнего Мира - такой свежий, такой чистый, что Толлера вдруг охватила тоска по орошенным летним дождем лугам родины. Весь Мир превратился в один сплошной могильник - истощенный, пыльный, унылый, населенный привидениями, - и даже присутствие где-то там, за горизонтом, Вантары уже не могло прогнать ту мрачность, которая поселилась у него в душе. Встречайся он с графиней почаще, возможно, все обернулось бы иначе, но быть рядом и не иметь возможности увидеть ее - нет, это невыносимо...
"Зачем я терзаю себя? - вдруг подумал он. - В кого я превратился? Наверняка тот, другой Толлер Маракайн никогда не позволял себе так раскисать - он не мучился любовными мечтаниями, не тосковал по дому, бледнея и хирея на глазах!"
Толлер вскочил на ноги и принялся нетерпеливо расхаживать по кругу, сжимая рукоять меча. Вскоре он заметил Корревальта и остальных членов команды. Лейтенант на ходу сверялся с записями в журнале и выглядел очень уверенно и деловито - похоже, его абсолютно не трогала окружающая обстановка. Толлер почувствовал укол зависти. "Из Корревальта получится настоящий офицер, не то что из меня", - внезапно подумал он.
- Рапорт почти готов, сэр. Осталось осмотреть только водонапорную вышку, - отчитался Корревальт. - Вы не заходили внутрь здания?
- Как я мог туда зайти, если эта проклятая дверь заперта?! - рявкнул Толлер.
- Я что, похож на духа, который способен просочиться в любую щелку?
Глаза лейтенанта изумленно расширились, но он тут же справился с собой, и лицо его вновь стало невозмутимым.
- Прошу прощения, сэр, я сначала не понял...
- Я послал Габблеронна за инструментом, - перебил его Толлер, устыдившись собственной вспышки. - Проверьте, может, ему надо помочь чем-нибудь: у меня нет желания задерживаться на этом кладбище дольше необходимого.
С этими словами он отвернулся, игнорируя очередной нарочито-четкий салют Корревальта, и зашагал по берегу реки в сторону узкого деревянного мосточка. Издалека мост казался целым и невредимым, но при ближайшем рассмотрении Толлер увидел, что все дерево превратилось в серо-белесую губчатую массу - верный признак того, что весь настил, перила и подпорки изъедены насекомыми-древоточцами. Он вытащил меч и ударил по одной из перилин. Та легко отделилась и рухнула в реку, увлекая за собой часть всей конструкции. Еще полудюжины ударов хватило, чтобы перерубить две основные балки, поддерживающие сооружение, и прогнивший мост с громким всплеском полетел в реку; в воздух поднялись клубы измельченной в порошок древесины и целый рой крылатых насекомых, потревоженных во время исполнения своего природного долга.
- Вы замечательно пообедали, - сказал Толлер, обращаясь к жужжащей туче и личинкам, которые скрывались в рухнувших досках, - а теперь можете напиться вволю.
Эта глупая и никому не нужная выходка, однако, помогла Толлеру отвлечься от сомнений и терзавших его мрачных раздумий, поэтому в деревню он вернулся в сравнительно хорошем расположении духа и подошел к водонапорной станции как раз вовремя - Габблеронн с двумя помощниками, орудуя здоровенными ломами, наконец справились с дверью и сняли ее с петель.
- Отличная работа, - отметил Толлер. - А теперь давайте посмотрим, что за чудеса инженерии кроются внутри этой вышки.
Из курса истории он уже знал, что на Мире отсутствовала металлургическая промышленность и обычные на Верхнем Мире железо, сталь и прочие металлы здесь заменяла древесина бракки. Машины, чьи шестерни и другие подвергаемые нагрузке детали были выточены из черного дерева, выглядели в глазах Толлера громоздкими и очень странными, но тем не менее эти реликты примитивной эры чем-то его привлекали.
Миновав короткий коридор, он очутился в большой сводчатой палате, где были установлены массивные насосы. Сквозь закопченные окна на крыше проникало достаточно света, чтобы разглядеть механизмы - облепленные пылью, но ничуть не пострадавшие и на первый взгляд в рабочем состоянии. Балки и стойки были вытесаны из той же самой мелкозернистой древесины, что и наружная дверь, и этот материал, очевидно, был древоточцам либо не по зубам, либо не по вкусу. Толлер постучал по одной из балок ногтем и искренне поразился ее твердости, а ведь станция простояла без дела целых пятьдесят лет.
- Кажется, это балочное дерево, - объяснил Стинамирт, подходя к Толлеру. - Теперь вы понимаете, почему строители были так к нему неравнодушны?
- А вы откуда знаете, что это за дерево?
Стинамирт вспыхнул:
- Видите ли, сэр, я читал описания в...
- О нет! - Корревальт, который, обходя залу по кругу, открывал по очереди все боковые комнаты, в ужасе мотая головой, отшатнулся от одного из дверных проемов, и Толлер сразу сообразил, что лейтенант увидел нечто страшное. "Вот оно, - сказал себе Толлер, - с тех самых пор, как мы вошли в эту деревню, я знал, что здесь припасена какая-то гадость, но я ничего не хочу видеть!"
Однако он понимал, что избежать личного осмотра находки Корревальта невозможно, иначе среди команды поползут нелестные слухи о слабости командира. Единственное, что Толлер мог сейчас сделать, - чуть оттянуть приближение ужасного момента.