Стая черных ибисов, походивших своими загнутыми книзу клювами на огромных караваек, поднялась с болота по ту
сторону ручья, где шел Карл, и, покружив высоко над нами, опять села в тростник. Всюду попадались бекасы, черные и белые кулики, и, потеряв
надежду подобраться к уткам, я начал стрелять бекасов, к великому неудовольствию М'Кола. Мы прошли все болото, затем я перебрался еще через
ручей, где вода была мне по плечи, так что пришлось держать над головой ружье и охотничью куртку, а затем встретилась глубокая и быстрая речка,
над которой летали чирки, и я убил трех.
Уже смеркалось, когда я нашел Старика и Маму на другом берегу этой речки, у самого озера. Вода везде была слишком глубока, чтобы идти
вброд, а дно мягкое, но в конце концов я обнаружил сильно размытый след бегемота, который вел в реку. Здесь дно было плотное, но вода доходила
мне до шеи. По этому следу я перешел на другой берег. Когда я выбрался на сушу и стал отряхиваться, стая чирков стремительно пролетела над моей
головой” я схватил ружье и выстрелил почти наугад в сумерках; то же самое сделал Старик, и три птицы тяжело плюхнулись в высокую прибрежную
траву. После тщательных поисков мы нашли всех трех. С разгона они пролетели гораздо дальше, чем можно было ожидать, а так как тем временем почти
стемнело, мы двинулись по серому высохшему илу к нашей машине; я был весь мокрый, башмаки полны воды. Жена моя радовалась, что мы добыли уток, -
впервые со времени охоты в Серенгетти: мы все помнили, какое вкусное у них мясо. Впереди уже виднелась машина, казавшаяся издали очень
маленькой, за ней полоса грязи, затем травянистая саванна, а дальше лес.
На другой день мы вернулись в лагерь с охоты на зебр, покрытые серой смесью пота и пыли после езды через равнину. Мама и Старик оставались
в лагере, им нечего было делать на охоте и незачем было глотать пыль, а мы с Карлом целый день провели на солнцепеке, и теперь наше раздражение
вызвало одну из тех перепалок, которые обычно начинаются так:
- Чего же вы зевали?
- Они слишком далеко.
- Но раньше вы упустили момент.
- А я вам говорю-слишком далеко.
- Вы только спугнули их.
- Стреляли бы сами!
- С меня хватит. Нам нужно всего-навсего двенадцать шкур. Ну, пошевеливайтесь.
Потом кто-нибудь нарочно стреляет раньше времени, чтобы показать, что его зря торопили, встает из-за муравьиной кучи и, сердито
отвернувшись, подходит к товарищу, а тот самодовольно спрашивает:
- Ну, в чем же дело?
- Слишком далеко, я же вам говорил. - В этих словах звучит безнадежное отчаяние.
Самодовольный снисходительно ответствует:
- А взгляните-ка на них.
Зебры, отбежав подальше, заметили приближающийся грузовик, описали круг и теперь стоят боком совсем близко.
Незадачливый охотник молчит, слишком взбешенный, чтобы стрелять. Потом бросает:
- Что ж, стреляйте вы!
Но самодовольный-на высоте принципиальности. Он отказывается:
- Стреляйте сами.
- Нет уж, с меня хватит, - возражает другой. Он понимает, что в таком раздражении нельзя стрелять, и подозревает во всем какой-то подвох.
Вечно его что-нибудь подводит! Приходится все делать черт знает в каких условиях, указания дают неточные, не учитывая обстановки, и стрелять
приходится на глазах у людей или в спешке.
Вечно его что-нибудь подводит! Приходится все делать черт знает в каких условиях, указания дают неточные, не учитывая обстановки, и стрелять
приходится на глазах у людей или в спешке.
- У нас целых одиннадцать штук, - говорит самодовольный, уже раскаиваясь. Теперь ему ясно, что не следовало торопить товарища, надо было
оставить его в покое-ведь, подгоняя, он только раздражает его. Опять он вел себя по-свински, щеголяя своей принципиальностью! - Мы в любое время
можем убить еще одну зебру. Едем в лагерь. Эй, Бо, подгони сюда машину!
- Нет уж, давайте продолжим. Стреляйте вы.
- Нет, едем.
Подают грузовик, и во время езды по пыльной равнине раздражение проходит, и снова просыпается неугомонное ощущение, что время не ждет. - О
чем вы думаете? - спрашиваешь ты у товарища. - О том, какой я сукин сын?
- Я думаю о сегодняшнем вечере, - отвечает товарищ, сморщив в улыбке пыльную корку на лице.
- Я тоже.
Наконец наступает вечер, и снова трогаешься в путь. На этот раз надеваешь высокие брезентовые сапоги, которые легко вытащить из грязи,
перескакиваешь с Кочки на кочку, пробираясь через болото по протокам, барахтаясь в воде, а утки, как и прежде, улетают на озеро, но ты забираешь
далеко вправо и тоже выходишь прямо на озеро; убедившись, что дно плотное и твердое, по колена в воде подбираешься к большим стаям, гремит
выстрел, пригибаешься, М'Кола тоже; весь воздух наполняется утками, сбиваешь двух, потом еще двух, потом одну высоко над головой, потом
упускаешь утку, пролетевшую низко, у самой воды, а стая, свистя крыльями, возвращается так быстро, что не успеваешь заряжать и стрелять; затем,
решив использовать раненых уток как подсадных, стреляешь уже только на выбор, зная, что здесь можно настрелять столько, сколько хватит сил
унести, бьешь по утке, пролетающей высоко, прямо над головой, - это настоящий coup de roi <Королевский выстрел (франц.).>, и крупная черная
птица плюхается в воду рядом с М'Кола, он хохочет, а тем временем четыре подранка уплывают прочь, и надо добить их. Приходится бежать по колена
в воде, чтобы настичь последнюю утку; поскользнувшись, падаешь лицом вниз, и, довольный тем, что наконец совершенно вымок, садишься прямо в
грязь, которая холодит тело, протираешь очки, выливаешь воду из ружейного ствола, прикидывая в уме, удастся ли расстрелять все патроны, прежде
чем картонные гильзы разбухнут, а М'Кола все хихикает, его рассмешило это падение. Не выпуская из рук охотничью куртку, наполненную битыми
утками, он вдруг припадает к земле, и стая гусей пролетает совсем низко, а ты тем временем пытаешься загнать в ствол мокрый патрон. Наконец это
удается, гремит выстрел, но гуси уже далеко, мы опоздали, и вслед за выстрелом в воздух поднимается целая туча фламинго, окрашивая багрянцем
небо над озером. Потом птицы садятся. Но теперь после каждого выстрела мы, обернувшись, видим мгновенный взлет этого феерического облака и вслед
за тем его неторопливое оседание.
- М'Кола! - зову я и указываю рукой вперед.
- Ндио, - отвечает он, глядя на птиц. - М'узури, - и подает мне новую коробку патронов.
Нам и прежде случалось хорошо поохотиться, но самой добычливой была охота на озере, и потом, в пути, мы целых три дня ели холодных чирков,
которые вкуснее всех диких уток, - мясо у них сочное и нежное. Мы их ели с острой приправой и запивали красным вином, купленным в Бабати, - ели,
сидя у дороги в ожидании грузовиков, и потом на тенистой веранде маленькой гостиницы в Бабати, и поздней ночью, когда грузовики наконец прибыли
и мы ужинали в доме отсутствующего друга наших друзей на высоком холме, - ночь была холодная, мы сели за стол в теплых куртках, и так как долго
ждали грузовика, который потерпел аварию в пути, то выпили лишнее и теперь ощущали волчий аппетит; Мама танцевала под граммофон с управляющим
кофейной плантацией и с Карлом, а я, измученный тошнотой и невыносимой головной болью, сидя со Стариком на террасе, топил все невзгоды в виски с
содовой.