По-моему, в кино.
- И к нему никто не приходит?
- Никто.
- А кто у него хозяйничает?
- Он сам. Он меня никогда к себе не пускал. Только вот сегодня утром ему, наверно по ошибке, прислали каталог, это в первый раз случилось, вот я и решила воспользоваться, чтобы посмотреть. Я из-за двери крикнула ему, что письмо...
Инспекторы переглядывались, не зная что предпринять.
- Вы уж сделайте что-нибудь, арестуйте его или не знаю что. Не могу я больше так жить и думать про это... Понимаете, он идет мимо и девчонку мою гладит по головке. А мне так страшно, как будто...
Теперь она уже плакала всерьез и не вытирала слез, подбрасывая дрова в печь. С улицы слышался шум проезжавших мимо машин, а издалека - трамвайные звонки. Было жарко, но ноги замерзли.
- Может, подняться под каким-то предлогом? Им обоим было не по себе.
- Нет, пусть он сюда спустится. Пойдите скажите, что тут его спрашивают.
- Я? Ни за что! Нет, ни за что на свете! Она дрожала, плакала как-то нехотя, изредка всхлипывая.
- У меня и мужа-то нет, чтобы защитил. А по ночам здесь все вымирает, разве только на полной скорости машина пронесется.
Она рывком подняла дочку.
- Сядь на стул.
- Вы уверены, что у него утром никакой раны не было?
- Не знаю. Как будто... Да, поклясться готова... Весь день думала об этом, даже голова разболелась.
- Ну что, старик, пошли наверх?
Этого не понадобилось. Кто-то спускался по лестнице. Консьержка прислушалась, бросилась к двери и открыла ее.
- Мсье Гир!
Она дрожала, стоя в открытых дверях, глядя на обоих мужчин, как бы говоря: “Теперь дело за вами”.
- Извините...
Мсье Гир просил извинения, топтался у порога, потом сделал два шага вперед, удивленный, смущенный...
- Что такое?..
Он не видел консьержку, ее закрывали распахнутые створки двери. Инспекторы подтолкнули друг друга локтем. Девочка взглянула на мсье Гира и вдруг громко расплакалась.
- Меня кто-то позвал?
- Такое совпадение. Мне кузина сказала, что вы поранились...
Это первый инспектор выступил наудачу, очертя голову. Он был бледен, говорил отрывисто, глотая слюну между словами.
- Я, знаете, фельдшер, и потому...
И чтобы разом покончить с этим делом, он грубой, неуклюжей рукой дернул пластырь за уголок и сорвал его. Все стояли вплотную друг к другу в тесной привратницкой. Девочка заплакала громче.
А мсье Гир поднес руку к щеке и посмотрел на ладонь - она была в крови. Кровь уже натекла на воротник, на плечо. Она так и хлестала, красная, жидкая, а края ранки расходились под ее напором.
- Что же это?
Консьержка стиснула руки, ломая пальцы. Инспектор совсем растерялся, глядя на свежий, четкий бритвенный порез.
- Извините.., и...
Он искал глазами кран, тряпку, все равно что, чтобы унять кровь. Карие глаза мсье Гира стали совсем круглыми. Он переводил их с одного на другого и тоже не знал, что надо сделать, чтобы остановить кровь, перепачкавшую цементный пол.
Мальчик по-прежнему сидел за столом перед тетрадью, с пером в руке.
Мальчик по-прежнему сидел за столом перед тетрадью, с пером в руке. Его сестра каталась по полу.
- Это.., это по неловкости.., разрешите я поухаживаю за вами...
Мсье Гир был испуган. Кровь заливала щеку и текла на подбородок. Розовые скулы его побелели.
- Спасибо...
Казалось, он готов извиняться, как человек, который нечаянно напачкал в комнате, куда пришел в гости. Потом повернулся и направился к двери, но наткнулся на дверной косяк.
- Не уходите... Я сейчас...
Инспектор нашел кухонное полотенце и протянул ему.
- Спасибо... Спасибо... Извините...
Мсье Гир углубился в холодную темноту коридора, и с лестницы уже доносились его тяжелые, неверные шаги, и всем чудилось, что кровь так и капает на ступени.
- Да заткнись ты, наконец! - заорала внезапно консьержка, отхлестав дочку по щекам.
Волосы у нее растрепались, глаза блуждали. Она встряхнула мальчишку за плечи.
- А ты чего сидишь тут и молчишь?! Инспекторы просто не знали, куда себя деть.
- Успокойтесь. Завтра же утром комиссар...
- Вы думаете, что я останусь тут одна на всю ночь? Вы так думаете, да?
Чувствовалось, что сейчас с ней начнется истерика. Ее всю передернуло, когда она нечаянно коснулась рукой капли крови на столе.
- Мы останемся... В общем, один из нас... Она еще не знала, можно ли успокоиться или нет. Смотрела на них, а они старались принять бравый вид.
- Ты пойди составь протокол. Вода кипела уже минут пятнадцать. Стекла затуманились.
- Только смотри возвращайся, слышишь? Консьержка сняла чайник с огня, пошевелила пылающие угли кочергой.
- Вот уже две недели не сплю... - заявила она. - Вы его видели. Я же не сумасшедшая...
Глава 2
Когда кровотечение наконец прекратилось, мсье Гир вынужден был идти с большой осторожностью, держа голову очень прямо, чтобы ранка опять не открылась. Кончик одного уса обвис, а лицо обрело акварельно-розовый оттенок от крови, размытой водой.
Мсье Гир прежде всего вылил воду из таза и протер его тряпкой. Затем взгляд его упал на холодную чугунную печку. Если не считать неподвижной головы, которую он нес, будто инородное тело, он двигался обычно - спокойно, размеренно, как бы совершая ритуал торжественной церемонии.
Он вынул из кармана пальто газету, смял и затолкал в глубь печки. На черном мраморе каминной доски лежала связка мелких щепок, которые он и высыпал на газету. Тишина и холод окружали его. Изредка только звякали кочерга или угольное ведерко, когда их случайно задевали. Встав на колени, все так же неподвижно и прямо держа голову и шею, сунул спичку под решетку, чтобы поджечь бумагу. Делал он это на ощупь, и ему не сразу удалось - он трижды чиркал одной спичкой за другой, пока наконец струйки дыма не потекли из всех щелей печки.
В комнате было холоднее, чем на улице. В ожидании печного тепла мсье Гир снова надел пальто - толстое черное ратиновое пальто с бархатным воротником, вошел в нишу от стенного шкафа, служившую ему кухней, зажег газовую плитку, налил воды в кастрюлю. Рука его сама находила нужный предмет, искать было не нужно. Поставил на стол чашку и тарелку, положил нож, потом, немного подумав, убрал тарелку в шкаф, очевидно вспомнив, что люди в привратницкой помешали ему пойти за покупками.
У него еще оставалось немного хлеба и масла.