..
- Слушаюсь, господин мэр.
Он вернулся к Мегрэ, успев по пути пожать руку начальнику порта и пробормотать:
- Как дела?
- Хорошо, господин мэр.
- Итак, комиссар, о чем мы говорили?.. Что тут достоверного во всех этих рассказах о раскроенном и зашитом, черепе, сумасшествии и еще бог знает о чем?
- Как вы относились к капитану Жорису?
- Он служил у меня в течение двадцати восьми лет. Славный малый, безукоризненно выполнял свои обязанности.
- Честный человек?
- Они тут почти все честные.
- Сколько он зарабатывал?
- По-разному, ведь война все нарушила... И тем не менее достаточно, чтобы купить домик. Держу пари, что у него в банке лежит еще по меньшей мере тысяч двадцать пять.
- Не больше?
- Не думаю. Ну, разве что тысяч на пять, не более.
В это время открыли верхние ворота шлюза, и судно выходило в канал, а другое, прибывшее из Кана, готовилось занять его место в шлюзе, чтобы выйти потом в открытое море. Воздух был по-прежнему совершенно тих. Люди следили за комиссаром и мэром. С палубы английского корабля матросы невозмутимо разглядывали толпу, не забывая о своем маневре.
- Что вы думаете о Жюли Легран, господин мэр? Господин Гранмэзон промолчал, потом буркнул:
- Дурочка, которой вскружило голову слишком вежливое обращение с ней Жориса. Вообразила о себе бог знает что!
- А ее брат?
- Я никогда его не видел. Мне говорили, что это отъявленный мерзавец...
Миновав шлюз, они подходили теперь к домику, где продолжали играть несколько мальчишек в надежде увидеть интересное зрелище.
- Отчего он умер?
- Стрихнин!
У Мегрэ был самый что ни на есть решительный вид. Он медленно шагал, засунув руки в карманы, с трубкой во рту, которая была под стать его широкому лицу: в нее входила почти четверть пачки махорочного табака.
Белая кошка, растянувшаяся на нагретой солнцем ограде, вскочила и убежала при их появлении.
- Вы не войдете? - удивился мэр, видя, что Мегрэ почему-то остановился.
- Минутку! Как вы думаете, Жюли была любовницей капитана?
- Откуда мне знать, - раздраженно проворчал господин Гранмэзон.
- Вы часто бывали в этом доме?
- Никогда. Жорис был одним из моих служащих, а в таких случаях... - И он изобразил на своем лице улыбку вельможи. - Давайте закончим поскорее, если вы не возражаете... У меня гости к обеду...
- Вы женаты?
Мегрэ упрямо продолжал расспросы, положив руку на щеколду калитки.
Господин Гранмэзон посмотрел на него сверху вниз, он был выше ростом - метр восемьдесят пять. Комиссар заметил, что мэр едва заметно косит на один глаз.
- Я предпочел бы сразу вас предупредить, что если вы будете и впредь говорить со мной таким тоном, то для вас это закончится неприятностями... Покажите мне то, что вы должны мне показать....
Он сам открыл калитку и вошел в дом. Полевой сторож, охранявший дом, услужливо посторонился.
Через застекленную дверь кухни Мегрэ сразу же заметил нечто странное: обе женщины были там, но Жюли он не видел.
- Где она? - спросил комиссар.
- Где она? - спросил комиссар.
- Поднялась в свою комнату, закрылась и не хочет выходить.
- Вот так, ни с того, ни с сего? Жена смотрителя маяка объяснила"
- Ей стало лучше... Правда, она еще плакала, но уже меньше.
Разговаривала с нами. Я предложила ей съесть что-нибудь, и она открыла шкаф...
- Ну и что?
- Не знаю... Мне показалось, что она испугалась, бросилась вверх по лестнице, и мы услышали, что она закрыла дверь своей комнаты на ключ.
В шкафу не было ничего особенного: посуда, корзина с несколькими яблоками, тарелка с маринованной селедкой, два блюда со следами жира - очевидно, в них лежали остатки мяса.
- Я жду, когда вы соблаговолите заняться делом, - нетерпеливо произнес мэр, продолжая стоять в коридоре. - Уже половина двенадцатого... Я думаю, что поведение этой девицы...
Мегрэ закрыл шкаф на ключ, положил его в карман и, тяжело ступая, направился к лестнице.
III. КУХОННЫЙ ШКАФ
- Откройте, Жюли!
Никакого ответа. Слышно только, что кто-то бросился на кровать.
- Откройте!
Бесполезно. Тогда Мегрэ ударил плечом в дверь, н замок вылетел.
- Почему вы не открывали?
Она не плакала. Не казалась возбужденной. Напротив, она свернулась калачиком и неподвижно глядела прямо перед собой. Когда комиссар вплотную подошел к ней, она вскочила с кровати и направилась к двери.
- Оставьте меня! - проговорила она.
- Тогда отдайте мне записку, Жюли.
- Какую записку?
Она дерзила, надеясь таким образом скрыть ложь.
- Капитан разрешал вашему брату навещать вас? Жюли молчала.
- Значит, не разрешал. А ваш брат все-таки приходил и, кажется, приходил в ту ночь, когда пропал Жорис.
Она взглянула на него дерзко, почти с ненавистью.
- "Сен-Мишель" стоял в порту, и естественно, что брат мог зайти к вам. Один вопрос: когда он приходит, вы его кормите, не так ли?
- Скотина! - пробормотала Жюли сквозь зубы. Мегрэ продолжал:
- Он приходил сюда вчера, когда вы были в Париже. Не застав вас, он оставил записку. Чтобы быть уверенным, что ее найдете вы и никто другой, он положил ее в кухонный шкаф... Дайте мне эту записку.
- У меня ее уже нет!
Мегрэ посмотрел на холодный камин, на закрытое окно.
- Отдайте мне записку.
Жюли сжалась в комок и походила не на взрослого разумного человека, а на обозленного ребенка, так что Мегрэ, поймав ее взгляд, пробормотал почти добродушно:
- Дуреха!
Записка была под подушкой, на которой Жюли только что лежала. Но вместо того чтобы смириться, упрямая девушка стала наступать на Мегрэ, пытаясь вырвать записку из рук комиссара.
- Ну хватит! - угрожающе произнес он, удерживая ее за руку.
Мегрэ прочел несколько строчек, написанных корявым почерком, со множеством ошибок:
"Если вернешься с хозяином, береги его, потому что кое-кто имеет на него зуб. Я вернусь с судном через пару дней. Котлеты не ищи: я их съел... Твой брат навеки".
Мегрэ опустил голову, настолько сбитый с толку, что не обращал внимания на девушку.