Норма вспыхнула.
– Кто же, например? – спросила она иронически.
– Ты, например, – сказал Прыщ.
– Вот как! – Она этого не ожидала. Она опустила голову и стала смотреть на свои сморщенные пальцы, стараясь овладеть собой.
– С чего ты вдруг взяла и уволилась? – спросил Прыщ.
– Миссис Чикой плохо ко мне относилась.
– Я знаю. Она ко всем плохо относится. Жалко, что ты ушла. Мы бы с тобой могли подружиться.
Норма не ответила. Прыщ предложил:
– Если скажешь, я притащу пирог с изюмом. Они довольно вкусные.
– Нет. Нет, спасибо. Подумать о еде не могу.
– Тошнит?
– Нет.
– Вообще, если бы ты вернулась туда на работу, мы могли бы ездить на субботний вечер в Сан-Исидро – на танцы или еще куда.
– Раньше ты об этом не подумал, – сказала она.
– А я не думал, что нравлюсь тебе.
В ней появилось лукавство. Это была восхитительная игра.
– А почему ты думаешь, что теперь нравишься? – сказала она.
– Ну, ты теперь другая. Вроде изменилась. Мне нравится твоя прическа.
– А-а, это, – сказала она. – Да там, в закусочной, вроде как незачем прихорашиваться. Кто меня увидит?
– Я, – галантно сказал Прыщ. – Давай назад. Тебя возьмут обратно. Гарантирую.
Она покачала головой.
– Нет, когда я ухожу – я ухожу. Обратно не приползу. А кроме того, пора подумать о будущем. У нас есть планы.
– Какие планы?
Норма заколебалась, стоит ли рассказывать. С одной стороны, можно сглазить – но удержаться она не могла.
– У нас будет квартирка с красным диваном и радио. Будет плита, холодильник, и я буду учиться на сестру. – Ее глаза сияли.
– Кто это «мы»?
– Мы с мисс Камиллой Дубе, вот кто. Когда я стану сестрой, у меня будет на что одеваться, мы будем ходить в театр и, может быть, принимать друзей.
– Ерунда, – сказал он. – Не будет этого.
– Почему ты так говоришь?
– Не будет, и все. Слушай, чего ты не вернешься к Чикоям? Я изучаю радар, а там уйдем вместе и, кто его знает, может, и сойдемся. Ведь девушке – ей же хочется замуж. Я парень молодой. Ну а… это… парню хорошо иметь жену. Это делает его вроде… целеустремленным.
Норма посмотрела ему в глаза серьезным вопросительным взглядом, – не смеется ли он над ней. И была в ее взгляде такая прямота, что Прыщ неверно истолковал его и смущенно отвернулся.
– Понятно, – сказал он с горечью. – По-твоему, нельзя встречаться с парнем, у которого такая штука. Я все делал. Больше сотни истратил на врачей и разную аптечную дрянь. Все без толку. Один врач говорит, они пройдут. Говорит, годика через два исчезнут. Только не знаю, правда ли. Ну и давай, – сказал он со злостью. – Устраивай себе квартирку. Я, может, такие развлечения знаю, какие тебе не снились. Нечего строить из себя. – Голос у него был совершенно подавленный, и он глядел себе на колени.
Норма посмотрела на него с удивлением. Ни в ком, кроме себя, не предполагала она такой жалкой боли. Никто еще не искал у Нормы сочувствия и поддержки. Пузырек тепла наклюнулся у нее внутри – и какая-то благодарность. Она сказала:
– Ты так не думай. Нельзя так думать – если ты девушке не безразличен, она так думать не будет. Врач знал, что говорит. Я знала трех молодых ребят, у них это потом прошло.
Прыщ не поднимал головы. Он все еще был подавлен, но бесенок уже зашевелился.
Он все еще был подавлен, но бесенок уже зашевелился. Он чувствовал, что преимущество переходит к нему, и начал им пользоваться – и это было внове для него, это было открытие. Он всегда хвастался перед девушками, петушился, а тут, оказывается, так просто. Хитрый бесенок начал действовать.
– Это так доводит, что прямо не можешь, – сказал он. – Иногда думаю покончить с собой. – Он вынудил у себя всхлип.
– Нет, ты так не говори, – сказала Норма. Для нее это было тоже новой ролью, но такой, наверно, для которой она годилась лучше всего.
– Никто меня не любит, – сказал Прыщ. – Никто меня знать не хочет.
– Не говори так, – повторила Норма. – Это неправда. Ты мне всегда нравился.
– Никогда я тебе не нравился.
– Нет, нравился. – Утешая его, она положила руку ему на локоть.
Он не глядя накрыл ее ладонью и прижал к себе. А потом его рука схватила руку Нормы и сжала пальцы, и Норма машинально ответила пожатием. Он повернулся, сгреб ее и сунулся к ней лицом.
– Не надо! – крикнула она. – Перестань.
Он обхватил ее еще крепче.
– Перестань, – сказала она. – Перестань же. Старик сзади.
Прыщ прошептал:
– Слышишь, храпит старый хрыч. Хоть из пушки стреляй. Не бойся, не бойся.
Она уперлась локтями ему в грудь. Руки Прыща цеплялись за ее юбку.
– Перестань, – шепнула она. – Перестань, слышишь? – Теперь она поняла, что ее провели. – Перестань! Пусти меня!
– Ну давай, – ошалело говорил он. – Давай, ну пожалуйста. – Глаза у Прыща помутнели, и он возился с ее юбкой.
– Перестань, перестань, пожалуйста. А если… если войдет Камилла? Если увидит, что ты де…
Взгляд у Прыща на секунду прояснился. Он недобро уставился на Норму.
– Ну и войдет. Ну и увидит, проститутка несчастная, а тебе не один черт?
Рот у Нормы раскрылся, руки ослабли. Она смотрела на него, не веря своим глазам. Смотрела так, как будто не расслышала. А затем – ярость ее была холодной и убийственной. Ее закаленные работой мускулы напряглись. Она вырвала руку и ударила его в зубы. Она вскочила на ноги и заработала обоими кулаками, а он был так ошарашен, что только закрывал лицо.
Она фырчала на него, как кошка.
– Сопляк! – сказала она. – У-у, сопляк паршивый.
Она пинала и толкала его, выпихнула в проход, пробежала по проходу и выскочила вон. Он запутался ногами в ножках сидений и пытался перевернуться.
Норма чувствовала слабость и дурноту. Губы у нее дрожали, из глаз текло.
– Сопляк паршивый, – плакала она. – Сопляк паршивый, грязный. – Она перешагнула кювет, кинулась в траву и уткнулась лицом в руки. Прыщ наконец встал и воровато выглянул в окно. Он совсем не знал, что теперь делать.
Камилла медленно возвращалась по дороге и увидела Норму, лежащую ничком. Она перешагнула канаву и наклонилась к ней.
– Что с тобой? Упала? Что случилось?
Норма подняла заплаканное лицо.
– Ничего, – сказала она.
– Встань, – коротко приказала Камилла. – Встань ты с мокрой травы. – Она рывком подняла Норму, подвела к обрыву и усадила на газеты. – Да что с тобой стряслось-то?
Норма утерла мокрое лицо рукавом и смазала остатки губной помады.
– Не хочу про это говорить.
– Ну, дело хозяйское, – сказала Камилла.
– Все Прыщ. Хватать меня начал.
– Ты что, постоять за себя не можешь? Сразу сырость разводить?
– Не из-за этого.