— Сделано всего пятнадцать снимков, — заметил продавец.
Селби кивнул и в немом изумлении уставился на негативы. Все снимки без исключения являли собой уличные сценки. Изучая их, прокурор понял, что все кадры были сняты в Мэдисон-Сити. Опять перед ним оказалась глухая стена.
— Не хотите ли взглянуть через увеличительное стекло? — спросил продавец и вручил Селби мощную лупу на подставке, через которую можно было пропустить пленку.
Селби согнулся над прибором и начал передвигать пленку кадр за кадром. Перед ним открывались знакомые уличные сценки. Но, увидев последний кадр, он замер.
— Взгляните, пожалуйста, — попросил он продавца. — Этот снимок был сделан первым?
Продавец взглянул на пленку и утвердительно кивнул.
— И абсолютно невозможно допустить, что последующие кадры были экспонированы раньше этого?
— Абсолютно невозможно.
На снимке была видна улица, трамвайный путь, отель «Мэдисон», ажурный фонарный столб на углу. Этот столб устанавливали именно в тот момент, когда Селби входил в отель для осмотра тела пастора. Иными словами, все снимки были сделаны, когда владелец камеры уже давно умер!
Увидев выражение лица Селби, продавец спросил:
— Что-нибудь особенное?
Селби медленно покачал головой, скатал пленку и положил ее в металлический патрон, который дал ему продавец.
— Очень хорошая экспозиция, — сказал молодой человек. — Точная выдержка.
Селби кивнул и вышел на улицу.
В очередной раз несложное дело совершало ошеломляющий поворот. Он оказался перед лицом невозможного — невозможного, которое, однако, приняло форму стопроцентной банальности. Можно было прийти к выводу, что все чувства обманывают его.
Глава 17
Вернувшись в Мэдисон-Сити, Селби оставил машину в гараже для техобслуживания и пешком отправился в свой офис. По дороге он имел возможность убедиться, насколько переменчиво общественное мнение. Когда Мэдисон-Сити был разделен на два враждебных лагеря во время выборов окружного прокурора, Селби пользовался уважением у противников и вызывал восхищение своих бескорыстных и верных помощников. Теперь же он оказался в совершенно ином положении.
Экстренный выпуск «Блейд» продавался на каждом углу. Селби уже успел купить его в киоске, подъезжая к городу. Все оказалось еще хуже, чем можно было предположить. Фотография была как обвинение. Стол, накрытый на двоих, наклонившаяся вперед актриса с унылым выражением лица. Вытянутая рука Селби вот-вот ласково обнимет ее плечи. Но хуже всего, что он сам выглядел нелепо и смехотворно. Когда фотограф окликнул его и вспышка ослепила Селби, он был удивлен и испуган.
Фотография, сделанная в момент эмоционального напряжения, искажает лицо, превращает его в карикатуру. Лица бегуна, разрывающего финишную ленточку, или водителя, яростно вращающего руль, чтобы избежать столкновения, узнаваемы, но настолько искривлены и изуродованы, что вызывают смех. Застывшая физиономия Селби на снимке демонстрировала удивление и ужас.
Служащий гаража, обычно общительный и веселый, гордый тем, что поддерживал Селби на выборах, оказался полностью погружен в изучение пореза на автомобильной шине. Люди, которые раньше останавливали Селби, чтобы перекинуться с ним парой слов или обсудить результаты выборной кампании, торопились мимо, небрежно кивая, видимо, занятые неотложными делами, мешающими общению с окружным прокурором.
Селби, стиснув зубы, прошествовал по длинному коридору, толчком распахнул дверь и приветственно кивнул находящейся в приемной Аморетт Стэндиш, которая сказала:
— Звонил шериф Брэндон и убедительно просил передать вам, как только вы появитесь, что мистер Кашинг спешно покинул город по неотложному делу.
Селби поблагодарил ее и открыл дверь своего кабинета. Сильвия Мартин сидела во вращающемся кресле, закинув ноги на стол, и курила, сосредоточенно пуская в потолок кольца дыма. При звуке открывающейся двери она быстро опустила ноги и вскочила с виноватым видом.
— Как ты сюда попала? — спросил Селби. Со смехом она ответила:
— Проскользнула незаметно. Хотела встретить тебя первой.
— Видимо, очень не терпелось заявить: «А что я тебе говорила?»
Девушка не могла скрыть обиду.
— Дуг… — начала она.
— Ну что же, вперед! — не успокаивался прокурор. — Выкладывай. Сообщи, что актриса облапошила меня и что ты предупреждала, но я не слушал. Заяви, что…
Она подошла ближе и прикрыла его губы кончиками пальцев.
— Дуг, ну пожалуйста!
Селби наконец увидел ее полные слез глаза.
— Не говори глупости, — сказала девушка, — и не сомневайся во мне.
— Прости, Сильвия, — ответил прокурор, — я нацепил боевые доспехи и начинаю раздавать удары правым и виноватым.
Ее уныние вмиг исчезло, лицо прояснилось, глаза сквозь слезы засветились улыбкой.
— Это здорово, — сказала она.
— Что здорово? — переспросил Селби.
— Я надеялась именно на то, что ты примешь бой. Это единственное, что остается. Даже пропустив удар в челюсть, надо драться.
— Я оказался удивительным простофилей.
— Вовсе нет, — запротестовала девушка.
— Во всяком случае, сейчас я в большой замазке. Она кивнула:
— Не будем обманывать себя. Ты в ужасной замазке, Дуг. «Блейд» визжит о необходимости отозвать тебя с поста в силу твоей неспособности расследовать заурядное убийство.
— Заурядное убийство! — воскликнул он. — Мне даже слышать не приходилось о столь кошмарном деле. Чего бы я ни коснулся, все разлетается на куски и бьет меня по физиономии. Даже то, что кажется совершенно очевидным, оказывается не тем, чем представляется на первый взгляд.
— Тем не менее у тебя есть еще время до четырех пятнадцати пополудни, чтобы найти убийцу.
— До четырех пятнадцати пополудни? — переспросил он. — Но почему?
— Потому что в это время выходит наш экстренный выпуск.
— Вы готовите экстренный выпуск?
— Да, — ответила Сильвия. — Хочешь узнать заголовок? Я убедила босса набрать его, гранки со мной.
Она открыла сумочку, вытащила полоску газетной бумаги и расстелила ее на столе. Крупные черные буквы заголовка кричали: «Селби раскрывает убийство!»
— Дело в том, что, когда «Блейд» выйдет сегодня вечером, вслед за экстренной утренней публикацией, тебе конец. Настроение публики сейчас направлено против тебя. И если дать общественному мнению сформироваться, будет практически невозможно изменить его. Но мы выбрасываем на улицы свой экстренный выпуск одновременно с вечерним выпуском «Блейд». «Блейд» будет поносить и унижать тебя, мы же дадим разгадку убийства. Город умрет от смеха.
— Вот с этим я согласен. Во всяком случае, я уже начинаю хохотать.
— Но почему?
— Да потому, — ответил он, — что я не вижу возможностей раскрыть тайну. В ней Кашинг замешан, и Кашинг бежал. Замешана актриса. Бог знает, насколько глубоко, но она отказывается говорить и будет прятаться от вручения повестки. Не исключено, что она уже летит в порт, чтобы отправиться в морской круиз для поправки здоровья. Возможно, Чарльзу Брауеру что-то известно, но Сэм Роупер добился его освобождения на основе «Хабеас Корпус» — закона о неприкосновенности личности. В конечном итоге мы доберемся до него, однако это потребует много времени.
Если я попытаюсь прямо или косвенно связать Ширли Арден с убийством, мне предстоит борьба с крупнейшими банкирами и финансистами США. Я выступлю против политиков, имеющих вес во всей стране, а не только в нашем штате, и буду выглядеть, как некомпетентный молокосос.
Неожиданно Сильвия схватила Селби за лацканы пиджака и сильно встряхнула.
— О… как ты иногда бесишь меня! Если встать на твою позицию, то тайна будет разгадана, когда на нее всем уже будет наплевать. Да и ты, скорее всего, уже потеряешь свой пост. Завтра утром начнется сбор подписей за твой отзыв. Весь город считает, что либо тебя купили, либо ты просто глупец. Тебе придет конец в ту же секунду, когда станет известно, что ты пытаешься определить местонахождение Ширли Арден после милого ужина вчера вечером, и особенно когда все узнают, что тебе это не удается. Никого не будет интересовать, раскрыл ты тайну убийства или нет.
Не надо недооценивать Карла Биттнера. Он не дурак. Он опытный газетчик и знает все ходы. Ему известно, как развернуть пропагандистскую кампанию и воздействовать на чувства читателей. Пока ты будешь последовательно, шаг за шагом расследовать дело, Биттнер ухитрится срезать угол, и ты прочтешь о тайне убийства на первой полосе «Блейд».
— Ладно, ладно, — улыбнулся этой горячей речи Селби, — твоя взяла. Мы найдем убийцу к четырем тридцати.
— К четырем пятнадцати, — поправила она. — Вообще-то, надо найти ответ чуть раньше, чтобы я могла подготовить материал и передать его по телефону в редакцию.
— Когда начнем? — спросил он, не переставая улыбаться.
— Немедленно.
— Хорошо, даю факты, над которыми можешь поразмышлять. Вот фотоаппарат убитого. По неизвестной нам причине камера играет важную роль. Кто-то пытался украсть ее у меня в Голливуде вчера вечером.
— Из-за снимков, которые были в аппарате? — спросила Сильвия, не скрывая возбуждения.
— Не думаю, — ответил Селби, — на снимках представлены различные уличные сценки. На них изображена центральная улица Мэдисон-Сити.
— Но там должно скрываться нечто важное, может быть, снимки смогут раскрыть цель пребывания пастора здесь.
— Да, в них есть нечто, — заметил прокурор мрачно. — Нечто исключительно важное.
— Что именно?
— Новый ажурный столб на углу перед отелем «Мэдисон». Столб устанавливали во вторник утром, когда я подъехал к отелю, после того как было обнаружено тело. Иными словами, фотографии были сделаны спустя часы или даже дни, после того как пастор был убит.
— Но как это могло произойти?
Он пожал плечами.
— Фотоаппарат находился в чемодане, когда ты прибыл в отель?
— Да.
— Значит, пленка была подменена.
— Каким образом?
— Что потом случилось с камерой?
— Ее взял коронер и закрыл в своем сейфе.
— Но ведь кто-то мог подменить пленку?
Селби рассмеялся.
— Это была бы непростая задача. Для ее решения надо немало времени. Нельзя просто подменить пленку, не засветив ее… — Вдруг он прервал фразу, задумчиво уставился на Сильвию и неожиданно произнес: — Рон был отравлен.
— Кто такой Рон?
— Собака коронера, большой сторожевой пес. Кто-то отравил его. Яд был хитроумно спрятан, и отравленные куски мяса разложены в десяти местах.
— О да. Я припоминаю теперь. Просто не знала, что кличка собаки Рон.
— Это случилось вчера, вскоре после нашего возвращения из Ривербенда.
— Собака жива?
— Не знаю, я видел ее в ветеринарной лечебнице.
— Следовательно, тот, кто это сделал, подменил пленку.
— Не знаю, как он мог это сделать, потому что я тут же забрал фотоаппарат.
— Но коронер, наверное, был крайне привязан к своей собаке?
— Да.
— В таком случае он наверняка оставался с ветеринаром, чтобы увидеть, как идет лечение?
— Да.
— Тогда все ясно, — заявила Сильвия. — Пленка была заменена, пока коронер оставался в лечебнице. Теперь можно точно установить временные границы.
Селби кивнул:
— В твоих словах что-то есть. Как относится шериф ко всей этой истории?
— Ты имеешь в виду его реакцию на статью в «Блейд»?
— Да.
— Не знаю. Конечно, ему следует думать о своем будущем.
— Интересно… — сказал Селби.
— Нет… наверняка нет. То, что я мог об этом подумать, показывает, насколько извращено мое мышление. Рекс Брэндон не тот человек, чтобы бросить друга. Он останется со мной.
Казалось, шериф лишь ждал этой реплики. Как в театральной постановке, дверь открылась, и Брэндон вступил в кабинет со словами:
— Привет, ребята. Ничего, что я явился без предупреждения?
Большое черное сомбреро шерифа было лихо сдвинуто на затылок. Самодельная сигарета свисала из угла рта.
— Ну что, сынок, — начал он, — похоже, мы сильно вляпались?
— Оставь-ка это «мы». Вляпался я один. У тебя все в порядке. Тебе следует позаботиться о своей судьбе, Рекс. Не связывайся со мной — я теперь прокаженный.
Лицо шерифа выразило искреннее недоумение.
— Надеюсь, ты шутишь, сынок? — спросил он.
— Совсем нет. Мое положение отвратительное, а у тебя все в порядке. Ты вовсе не должен страдать из-за моих ошибок.
Шериф тяжело уселся на стул.
— Вот уж никак не ожидал от тебя такого.
— Чего такого?
— Выступления против партнера.
— Ты хочешь сказать, что я иду против тебя только потому, что не хочу, чтобы ты делил со мной позор? — с недоумением спросил Селби.
— Может, я не совсем точно выразился, — ответил шериф, — но вроде бы мы затеяли все вместе и вроде бы не очень хорошо с твоей стороны… Ну ладно, так что же мы предпримем дальше?
Сильвия Мартин подняла телефонную трубку.
— Соедините меня с редактором «Кларион»… Алло, это Сильвия. Измените, пожалуйста, заголовок… «Селби и Брэндон раскрывают тайну убийства»… Да, я в самой гуще событий. Вот-вот все разрешится. Убийце теперь уже никуда не уйти. Сейчас они обсуждают последние детали, перед тем как нанести удар. Арест состоится сегодня часа в четыре пополудни, может быть, в три тридцать. Да, мы получили право на эксклюзивный материал. Как только я закончу статью, тотчас позвоню… Нет, не сейчас… Это вовсе не блеф… Да, я понимаю, что рискую местом… Хорошо, до свидания.
Она положила трубку на место.
Селби печально посмотрел на Сильвию и спросил:
— Значит, теперь и твоя работа зависит от исхода дела?
— Несомненно, — радостно ответила она. Селби выудил из кармана пленку.
— Ладно, шериф, вот все, чего я достиг. Замечательные фотографии центра нашего города.
— Пленка из аппарата пастора?
— Да. Но фотографии были сделаны после того, как он отдал Богу душу.
— Что?
— Это бесспорно. Мы размышляли о том, как могли подменить пленку. И почти пришли к выводу, что собака коронера была отравлена тем, кто хотел произвести эту подмену.
— Когда была отравлена собака?
— Сейчас мы узнаем, — ответил Селби и потянулся к телефону.
Но тот зазвонил раньше, чем прокурор коснулся трубки. Он поднял ее, произнес: «Хэлло» — и услышал полный раскаяния голос Ширли Арден:
— Дуглас Сел… Я хочу сказать, мистер Селби?
— Да. — В голосе прокурора чувствовалось напряжение.
— Я здесь, в отеле. Инкогнито. В том же номере — пятьсот пятнадцать.
— Что это еще за трюк? Я получил достаточную дозу подлости вчера вечером. Если хотите узнать подробности, можете взять экземпляр «Блейд».
— Да, — сокрушенно ответила актриса, — я уже все видела. Пожалуйста, приходите.
— Когда?
— Прямо сейчас.
— Хорошо. Я иду. Но на этот раз я не собираюсь изображать молокососа, — сердито сказал Селби и с силой швырнул трубку на место.
Сильвия Мартин посмотрела на него широко открытыми глазами и настороженно спросила:
— Ширли Арден?
Он утвердительно кивнул.
— Ты идешь, Дуг?
— Да.
— Пожалуйста, не ходи.
— Но почему?
— Не знаю. Я ей не доверяю. Она хитрая. Она актриса. В ней… есть блеск, боюсь, она тебя гипнотизирует.
— На сей раз ей не удастся загипнотизировать меня, — твердо пообещал Селби.
— Ну, пожалуйста, Дуг, останься. Пусть шериф Брэндон передаст ей повестку, чтобы она предстала перед Большим жюри. У тебя есть шанс показать всем, что ты не подкуплен. Это может оказаться ловушкой, даже, возможно, и не специально подстроенной. Только подумай, ведь Биттнер знает о ее приезде и ожидает твоего появления. Мы же сейчас бежим наперегонки со временем. От результата гонки зависит все.
Он упрямо покачал головой:
— Я обещал прийти и приду. Это теперь вопрос самоуважения. Она позвонила, доверяя мне, я не имею права обманывать ее доверие.
— Она подлая лицемерка, — яростно заявила Сильвия. — Каждый раз, как ты встречаешься с ней, тебе достается на орехи. Качество пудинга познается во время еды. Тебе пора бы уже раскусить ее самому.
— Прости, Сильвия, но я иду, — ответил он просто.