Я провел его в
контору, и он сразу уселся в кресло, обитое красной кожей, с таким видом, будто оно принадлежало ему. Это несколько затруднило разговор, так
как, сидя за своим столом, я оказывался в двенадцати футах от посетителя. Я пересел в кресло Вулфа.
- Это не ваше место, не так ли? - сказал он с усмешкой.
- Мое место там, где я нахожусь, - ответил я усмешкой на усмешку.
- Чьи это слова? - нахмурился он.
- Мои.
- Нет, правда, где вы это вычитали?
- Нигде. Вы укололи меня, и я вынужден был ответить.
Он усмехнулся.
- Ладно, вы оказались наверху. Должен ли я попытаться стащить вас оттуда?
- Я могу опередить вас. Дайте-ка попробую. Звонила ли вам мисс Сюзанна Брук в четверть шестого в понедельник второго марта?
Он наклонился вперед и скрестил ноги. Темно-коричневые носки в светло-коричневую полоску обошлись ему или его отцу доллара в четыре, не
меньше.
- Несчастье заключается в том, что, когда мне задают вопросы, у меня возникает непреодолимая потребность давать хитрые ответы, - произнес
он. - Возможно, что это невроз. Лучше, чтобы вы заранее знали об этом.
Полицейский, который допрашивал меня, и адвокат, - минутку-минутку, как его фамилия? А, Остер, совершенно правильно, - и помощник прокурора
- все они настойчиво пытались задавать мне вопросы и, боюсь, остались несколько сконфуженными. Не хочу конфузить и вас. Я хотел бы, чтобы вы
сказали мне, кому принадлежат слова: "Мое место там, где я нахожусь". Кто это сказал?
- Черт возьми, это сказал я! Даже если меня будут пытать, я не знаю, кто, где и когда это сказал до меня. Расскажите мне лучше о Сюзанне
Брук и о телефонном звонке.
- Обязательно. Мне здесь нравится... Кабинет Ниро Вулфа. - Он принялся осматриваться. - Это самый большой глобус, который мне когда-либо
приходилось видеть. Красивый ковер. Книги и книги. Хотел бы я провести здесь недельку и покопаться в них. Возможно, это принесло бы мне больше
пользы, чем год на юридическом факультете. Я собираюсь заняться политической деятельностью. Хочу стать губернатором Нью-Йорка. - Он положил ногу
на ногу.
- Но вы же хотели услышать о Сюзанне Брук.
- Ради этого вы и приглашены сюда.
- Вы были знакомы с ней?
- Нет. Я лишь однажды встретился с ней. За пять дней до ее смерти.
- А я познакомился с ней год назад. Лакомый кусочек, но я решил не обзаводиться семьей, пока не достигну тридцати лет. Благодаря ей я
заинтересовался проблемами гражданских прав. Я хотел помочь ей. Во всяком случае если занимаешься политикой, нельзя обойти проблему гражданских
прав, хотите вы этого или не хотите. В тот день я созвал собрание ради нее. Хочу рассказать вам об этом.
Он снова расставил ноги, и выражение лица его полностью переменилось.
- Собрание было назначено в комнате наискосок от профессорской, где имеется телефон, добавочный семь-девять-три, и я договорился, что буду
пользоваться им с четырех тридцати и оплачу все разговоры. Между четырьмя тридцатью и шестью тридцатью по этому телефону было двенадцать
вызовов.
Трижды разговаривал я. Дважды звонил в КЗГП, но ни один из них не был около четверти шестого.
На коммутаторе не отмечались ни номера
телефонов, ни время. С этим покончено?
- Ловкий ответ. Да, покончено.
- Я ожидал, что на собрание придет около сорока человек, и к пяти часам их было около сорока, большинство студенты и трое или четверо
профессоров и преподавателей. Кое-кто сидел. Комната просторная, и присутствующие ходили или стояли группами по несколько человек в разных углах
комнаты. Я не начинал собрания, пока не пришла Сюзанна, а она опаздывала. Не знаю точного времени ее появления, да, очевидно, и никто не знает.
Я стоял у окна, беседуя с четырьмя или пятью студентами, когда она вошла и сказала: "Вот и я, и, как обычно, с опозданием". Я взглянул на часы.
Было двадцать минут шестого. Так что вот вам и время. Насколько мне известно, она могла воспользоваться телефоном, о котором я говорил, но
сделала ли она это? Не знаю. Я пытался разузнать об этом, но никто не смог ответить мне утвердительно. Вопросы?
- Я не могу и мечтать о том, чтобы задать вам вопрос. А если бы задал, то он не относился бы к телефонному звонку. С этим вы покончили. Я
бы спросил о том, как долго продолжалось собрание, когда его покинула Сюзанна Брук, и так далее.
Он усмехнулся.
- Вы поняли, как ко мне подойти. Займись вы политической деятельностью, вы могли бы стать сенатором, а я губернатором. Собрание закончилось
в шесть тридцать, но несколько человек оставались там еще некоторое время. Сюзанна уехала со мной в шесть сорок. Моя машина стояла в соседнем
гараже, и я отвез ее домой. Под "домом" я подразумеваю Парк-авеню, где она проживала вместе с матерью. Я ничего не знал относительно квартиры в
Гарлеме. Теперь-то я, конечно, осведомлен, как и все. Итак, - чтобы покончить с этим, - мы подъехали к ее дому чуть позже семи, ну, скажем, в
десять минуть восьмого.
Это был последний раз, когда я видел ее. Почему Ниро Вулф считает, что ее убил не Уиппл?
Я усмехнулся.
- И вы еще спрашиваете меня?
- Конечно. Послушаем, что вы скажете.
- Да просто потому, что он знает, что это сделали вы.
- Не убедительно, - покачал он головой. - Попытайтесь еще разок. Каковы мотивы?
- Вы считали, что она беременна от вас и что это может испортить вашу политическую карьеру.
- Чуть лучше. Почему же тогда меня никто не видел? Мой шикарный вид, благородное выражение лица не остались бы не замеченными в самом
центре Гарлема.
- Жженая пробка.
Он откинул голову и расхохотался.
- Чудесно! Вы молодец. Вы будете губернатором, а я членом сената.
Считает ли Ниро Вулф, что он знает истинного убийцу?
Вулф еще целый час должен был провести в оранжерее, так что я позволил гостю немного задержаться и развлечь меня. К тому же он теперь стал
возможным кандидатом в убийцы (хотя и занимающим самое последнее место в списке), так как назвал Сюзанну "лакомым кусочком" и намекнул, что мог
бы жениться на ней, если бы не кое-какие принципы, которые он себе выдумал. Так как он твердо намеревался посвятить себя самой жесткой игре на
свете, а именно - политике, ничто не могло бы остановить его, даже убийство, если только оно помогло бы ему приблизиться к цели.
Когда он ушел, я засел за пишущую машинку. Вулф сказал Долли Брук, что, возможно, полиция никогда не узнает о ее прогулке в Гарлем, но мне
это казалось весьма сомнительным.