- Не отвечайте.
Фламандец раздумывал, ссутулившись, рассматривал Мегрэ сквозь толстые стекла своих очков.
- Вы отказываетесь отвечать? Хорошо. Я задам другой вопрос. Звонили ли вам того же двадцать первого числа после полудня и называли ли имя Лиотара?
Фламандец все не решался заговорить.
- Спрошу иначе, быть может, вы сами кому-то позвонили? Постараюсь напомнить атмосферу того дня, который начинался так же, как и любой другой. Светило солнце, было тепло, вы даже не затопили печку. Вы работали у себя в мастерской возле окна, когда к вам пришел мой инспектор и под каким-то предлогом попросил разрешить ему осмотреть ваше жилище.
- Вы это признаете! - перебил его Лиотар.
- Да, мэтр, признаю. Но сейчас я допрашиваю не вас. Вы сразу же поняли, Стёвельс, что полиция заинтересовалась вами. У вас в мастерской стоял коричневый чемодан, которого не оказалось вечером, когда с ордером на обыск пришел бригадир Люка. Кто позвонил вам? Кого предупредили вы? Кто приходил к вам между визитами Лапуэнта и Люка? Я попросил проверить список всех, кому вы имеете обыкновение звонить, чьи телефоны есть у вас в записной книжке, и собственноручно пролистал ваш рабочий ежегодник. Среди клиентов имени Лиотара тоже нет. Однако же в тот день он был у вас. Вы сами позвали его или кто-то из ваших знакомых прислал его к вам?
- Я запрещаю вам отвечать.
Но фламандцу уже не терпелось заговорить.
- Он пришел сам.
- Вы говорите о господине Лиотаре, я вас правильно понял?
Переплетчик обвел присутствующих взглядом, в котором читалась какая-то радость, будто он получал удовольствие, ставя своего адвоката в крайне затруднительное положение.
- Да-да, о господине Лиотаре.
Адвокат повернулся к секретарю суда, который записывал все, что говорилось:
- Вы не имеете права включать в протокол эти ответы, не имеющие отношения к следствию. Я действительно пошел к Стёвельсу, чья репутация была мне известна, чтобы спросить его, может ли он выполнить для меня одну переплетную работу. Верно?
- Верно.
Почему же, черт возьми, какой-то дьявольский огонек пляшет в светлых глазах фламандца?
- Речь шла об экслибрисе с фамильным гербом.
Именно так, господин Мегрэ, мой дед - граф де Лиотар и только по собственному желанию отказался от титула. Так вот, я хотел заказать экслибрис с фамильным гербом и обратился к Стёвельсу, зная, что он - лучший в Париже переплетчик, но зная также, что он перегружен работой.
- Вы говорили с ним только о своем гербе?
- Простите. У меня складывается впечатление, что вы допрашиваете меня. Господин следователь, мы находимся в вашем кабинете, и я не желаю, чтобы полицейский ради собственного удовольствия задавал мне вопросы. Я уже прибегал к ограничительным оговоркам, когда речь шла о моем клиенте. Но чтобы члена Коллегии адвокатов подвергали...
- У вас еще есть вопросы к Стёвельсу, господин комиссар?
- Нет, благодарю вас.
Забавно. Мегрэ казалось, что переплетчик вовсе не сердился на него за то, что произошло, а наоборот, даже смотрел на него с какой-то симпатией.
Адвокат же снова уселся, схватил папку с документами и демонстративно углубился в бумаги.
- Вы меня найдете, как только пожелаете, мэтр Лиотар. Знаете, где мой кабинет? Предпоследний налево, в глубине коридора.
- Вы меня найдете, как только пожелаете, мэтр Лиотар. Знаете, где мой кабинет? Предпоследний налево, в глубине коридора.
Он улыбнулся следователю Доссену, который чувствовал себя не в своей тарелке, и пошел к двери, отделявшей Дворец правосудия от уголовной полиции.
Здесь было очень шумно; за всеми дверями звонили телефоны, во всех углах сидели и ждали люди, инспектора бегали по коридорам.
- Комиссар, кажется, вас ждут в вашем кабинете.
Открыв дверь, он увидел Фернанду, сидевшую против малыша Лапуэнта, который расположился за его столом, слушал ее и делал записи. Смутившись, Лапуэнт встал.
Жена переплетчика была в бежевом габардиновом плаще с поясом и скромной шляпке из той же ткани.
- Ну, как он? - спросила она. - Вы ведь только что видели его? Он еще там, наверху?
- С ним все в порядке. Он признает, что Лиотар приходил к нему в мастерскую двадцать первого после обеда.
- Сейчас произошло более важное событие, - сказала она. - Только умоляю вас, примите всерьез то, что я вам расскажу. Сегодня утром я, как обычно, вышла с улицы Тюренн, чтобы отнести обед в Сайте. Еду я ему ношу в эмалированных судках. Я села в метро на станции "Сен-Поль" и сделала пересадку на "Шатле". Возле двери было свободное место, и я села. Устроилась и стала читать газету, ну, вы знаете, какую заметку. Судки я поставила на пол, рядом с собой, и чувствовала ногой их тепло. Должно быть, скоро должен был отойти какой-то поезд, потому что за несколько станций до вокзала Монпарнас вошло много народа, много людей с чемоданами.
Зачитавшись, я не следила за тем, что происходило вокруг, и вдруг почувствовала, что кто-то дотронулся до моих кастрюль. Я успела заметить только чью-то руку, пытавшуюся поставить на место металлическую скобу, соединяющую кастрюли. Я поднялась, повернулась к своему соседу. Мы подъехали к станции "Монпарнас", мне нужно было сделать еще одну пересадку.
Почти все сошли со мной.
Уж не знаю, как это у него получилось, но ему удалось перевернуть судки и выскользнуть на платформу, прежде чем я успела его толком разглядеть. Все у меня вылилось. Я принесла кастрюли, но они, кроме нижней, почти совсем пустые.
Вот, посмотрите сами, металлическая скоба держит все кастрюльки закрытыми. Сами они открыться никак не могли.
Я уверена, что кто-то следил за мной и пытался бросить яд в еду для Франса.
- Отнести это в лабораторию, - сказал Мегрэ Лапуэнту.
- Может, там ничего и не обнаружат, потому что яд пытались подсыпать в верхнюю кастрюлю, а она совсем пустая. Вы мне не верите, господин комиссар? Вы же могли убедиться, что я с вами откровенна.
- Всегда?
- По мере возможности. Но на этот раз речь идет о жизни Франса. Его хотят убить, и эти подонки решили использовать меня!
Она просто заходилась от переполнявшей ее горечи.
- Если бы я так не зачиталась, я успела бы разглядеть этого человека. Все, что я знаю, - плащ у него почти такого же цвета, как мой, и его черные туфли очень изношены.
- Молодой?
- Не очень. Но и не старый. Среднего возраста.
Точнее, он без возраста, понимаете, что я имею в виду?
На плаще у него пятно, на плече, я заметила, когда он выскальзывал на платформу.
- Высокий? Худой?
- Скорее, маленького роста.