Науманн взглянул на нее:
- Я говорю на основании своего опыта, мадемуазель.
Или по крайней мере основываясь на опыте других.
Одной такого рода истории, - а речь идет об одном моем друге, который был также и другом моего отца, - оказалось бы вполне достаточно,
чтобы убедить меня в справедливости моей позиции.
- В самом деле? - сказала Алина. - Расскажите нам об этом.
- Это неприятная история.
- Что делает ее еще более интересной.
Науманн посмотрел на Виви:
- А что думаете вы, мадемуазель?
- Я бы с удовольствием послушала, - заявила та.
Молодой дипломат уселся так, чтобы видеть глаза Алины, и начал свой рассказ.
- Мой друг - как я уже говорил, и друг моего отца тоже - был лет на десять-пятнадцать старше меня. Русский помещик благородного
происхождения, он почти не имел образования, но при этом обладал очень сильным интеллектом, вызывавшим уважение и восхищение.
- Похоже на русских, - презрительно вставила Алина.
Не обратив внимания на то, что его прервали, Науманн продолжал:
- Всякий раз, когда этот человек приезжал в Германию по делам, что случалось в конце каждого года, он наносил нам визит. Таким образом, мы
узнали его с самой лучшей стороны и высоко ценили его.
Я часто подолгу разговаривал с ним. Его мысли были просты и прямолинейны, как у ребенка, и при этом он обладал замечательно острым умом,
благодаря которому добился немалых успехов. В детстве он был моим героем, и я обычно ждал его приездов с огромным интересом и радостью.
Науманн остановился и оглядел маленький круг своих слушателей. Стеттон слушал, старательно скрывая раздражение. Виви - с искренним
интересом. На лице у Алины сохранялось выражение любезной хозяйки, развлекающей гостя.
Науманн задержал на ней взгляд, потом продолжил:
- Однажды летом, это было четыре года назад, при очередном появлении в нашем доме он буквально с порога сообщил нам, что наконец-то нашел
себе жену. Он рассказал нам все, до мельчайших подробностей; я до сих пор помню, с каким пылким восторгом он описывал несравненную красоту,
обаяние и прочие достоинства своей жены. Женился он на дочери крестьянина, которую нашел в соседнем имении. Когда мой отец заметил ему, как
опасно бывает жениться на представительнице иного социального сословия, тот ответил: "Да, вы правы, герр Науманн; она не относится к моему
сословию, она - ангел небесный". Прошло два года, в течение которых наш друг навещал нас два или три раза. Он уже стал почти надоедать нам,
потому что ни о чем, кроме достоинств своей жены, говорить не мог.
Потом - это было около полутора лет назад, и мы уже год как не видели нашего друга, - я был послан с дипломатической миссией в Санкт-
Петербург.
На обратном пути, имея в своем распоряжении немного свободного времени, я решил заехать к нашему другу в его имение, которое я никогда не
видел. Я был уверен, что он обрадуется мне, поскольку часто приглашал навестить его.
Если бы я приехал часов на двенадцать позже, то разминулся бы с ним, потому что застал его за последними приготовлениями к длительному
путешествию. Я был так удивлен переменами, происшедшими в его внешности, что при виде его не смог удержать возгласа изумления.
Я был так удивлен переменами, происшедшими в его внешности, что при виде его не смог удержать возгласа изумления. Его лицо похудело
и стало мертвенно-бледным; глаза блестели, как два горящих угля, как будто он был снедаем ненавистью или смертельной тоской. Сначала он ничего
не говорил мне о цели предстоящей поездки, но, когда я выразил желание познакомиться с его женой, он наконец сдался и рассказал мне все.
Рассказчик остановился.
Слушатели, казалось, были заинтригованы. Виви и Стеттон даже придвинулись чуть ближе, чтобы не пропустить ни слова. Но Науманн смотрел не
на них. Он не сводил глаз с мадемуазель Солини, которая хотя и слушала, но, казалось, с трудом сохраняла вежливый вид.
- Два месяца тому назад, рассказал мне наш друг, он узнал об измене своей жены. Она сошлась с молодым евреем, который подвизался на
должности управляющего имением. Соперники стрелялись, и он убил еврея, но жена умоляла простить ее с таким искренним раскаянием и столь бурным
самобичеванием, что он принял ее обратно. Но естественно, с тех пор стал подозрительным, начал следить за ней и вскоре обнаружил - не важно как,
- что она медленно отравляла его.
Виви задохнулась от ужаса, Стеттон пробормотал проклятие.
Алина смотрела в сторону, тихонько постукивая по полу туфелькой.
- Она почему-то заподозрила, что он обо всем узнал, - и скрылась. Тогда наш друг решил отправиться в путешествие, чтобы найти ее и
отомстить. Мне никогда не забыть выражения его лица, когда он поклялся убить женщину, разбившую его сердце и разрушившую его жизнь.
Виви не выдержала:
- Он нашел ее?
- Не знаю. Я о ней больше никогда не слышал от него. - Науманн повернулся к Алине:
- Разве этого недостаточно, чтобы отвратить человека от брака?
- Возможно, тут могут быть разные мнения, месье Науманн. - Она все еще продолжала постукивать туфелькой по полу.
- Чертовски неприятная история, - заключил Стеттон. - Пойдемте, Виви, сыграйте что-нибудь живое, чтобы отвлечься от нее.
И они с Виви направились к роялю.
Науманн повернулся в кресле, чтобы убедиться, что они не могут услышать его, и, подавшись к мадемуазель Солини, сказал, понизив голос:
- Я забыл назвать вам имя моего друга, не так ли, мадемуазель? Его звали Василий Петрович, он родом из Варшавы. В тех краях его знает любой
- огромный парень с черной бородой и черными глазами.
Алина повернулась и твердо посмотрела ему в глаза.
- В самом деле? - спросила она, и хотя лицо ее могло показаться немного бледным, голосом она владела отлично. - Наверное, он очень
интересный человек, этот ваш друг. Жаль, что вы не увиделись с его женой, она, пожалуй, даже еще интереснее.
- Да, - ответил Науманн, наклонившись к ней ближе, - но я знаю, что она необычайно привлекательная женщина, потому что Василий Петрович
показывал мне ее фотографию, и я узнаю ее среди миллионов.
Алина вдруг вскочила, потом опять села в кресло.
- Ах! - выдохнула она, глядя в лицо Науманна зловеще мерцавшими глазами. Потом, явно с огромным усилием взяв себя в руки, резко поднялась
на ноги и позвала Виви:
- Пойдем, детка, нам пора ехать на прогулку.
Глава 6
ТРИ СТОРОНЫ ТРЕУГОЛЬНИКА
Скоро стало очевидно, что, несмотря на все свое пижонство, генерал Нирзанн не дал Алине никаких обещаний, которые не смог бы выполнить.