Но что Алина?
Он поклялся отомстить ей... как он тогда выразился, "выставить ее из Маризи". Правда, стремление к мести почему-то притупилось в нем. Это
его беспокоило и заставило снова громко поклясться отомстить.
Однако первым делом он должен ее увидеть. Зачем? Да хотя бы выяснить, насколько правдива история Шаво. Но главное - расстроить ее далеко
идущие, связанные с Маризи планы раньше, чем сядет солнце.
Ричард Стеттон переоделся и съел горячий завтрак, но эта мысль не отпускала его. В десять часов он взял такси перед отелем и дал шоферу
адрес мадемуазель Солини.
Возможно, все сомнения в виновности Алины у него отпали бы, если бы он увидел выражение ее лица, когда Чен доложил ей, что в библиотеке
находится мистер Ричард Стеттон. Удивление и гнев плеснулись в ее глазах, когда она приказала Чену просить гостя подождать.
- Шаво предал меня, - пробормотала она себе под нос, - тем хуже для него.
Она колебалась, не зная, стоит ли ей встречаться со Стеттоном. Потом поднялась, подошла к письменному столу, выдвинула один из ящиков и
пересчитала лежавшие там деньги... тридцать две тысячи франков, все, что осталось от ста тысяч франков Стеттона.
- Не много, - сказала она вслух с улыбкой. Потом задвинула и заперла ящик и, бегло взглянув на себя в зеркало, вышла для встречи с гостем.
Когда она вошла в библиотеку, где ждал Стеттон, тот поднялся и сдержанно поклонился. Надо сказать, перед ним стояла трудная задача, потому
что никогда еще Алина не была так прекрасна. Голубое платье соблазнительно облегало ее формы, будто любовно ласкало ее теплое тело; золотые
волосы, голубые глаза и белая кожа производили ошеломляющее впечатление белого снега, синего неба и золотого сияния солнечного света.
Молодой человек почувствовал, как заколотилось его сердце при взгляде на нее. Он с усилием взял себя в руки и холодно сказал:
- Вы, очевидно, удивлены тем, что видите меня, мадемуазель.
Алина подошла к креслу перед камином и жестом пригласила его сесть рядом.
- Признаюсь, немного удивлена, - ответила она. - После того, что произошло три дня тому назад, это естественно.
- Я говорю не о том, что произошло три дня назад.
- Нет? Тогда о чем?
- Обо мне... о том, что произошло сегодня утром.
- А-а. Вы имеете в виду...
- Мой поединок с месье Шаво.
- Но в таком случае почему я должна быть удивлена, увидев вас?
Стеттон смотрел ей прямо в глаза, когда отвечал вопросом на вопрос:
- Вы не знаете причины?
- Нет.
- Месье Шаво был превосходным фехтовальщиком.
Алина удивилась:
- Вы говорите "был"? Но значит... что...
- Месье Шаво умер, - холодно подтвердил Стеттон.
Короткая вспышка - угрызения совести, жалость, сожаление, ненависть? - появилась и исчезла в глазах Алины.
- Вы убили его? - Это было скорее утверждение, чем вопрос.
- Нет.
- Тогда что? - нетерпеливо воскликнула она. - Почему вы говорите загадками?
Не отвечая, Стеттон встал, полез в карман жилета и вытащил оттуда обрывок красного шелкового шнура.
- Вы узнаете это, мадемуазель? - спросил он, передавая его Алине.
Она едва заметно вздрогнула, потом, после некоторого колебания, взяла шнур и стала с любопытством разглядывать его.
- Что вы имеете в виду? - наконец спросила она. - Как я могу узнать кусок обыкновенного шелкового шнура?
- Я думаю, что можете, - ответил Стеттон, глядя на нее взглядом, который ему хотелось бы считать пристальным, - поскольку вы повязали его
на шпагу месье Шаво.
Алина изумленно взглянула на него.
- Повязала на шпагу месье Шаво! - воскликнула она. - Вы, случайно, не сошли с ума, Стеттон?
- Вы это отрицаете?
- Такое даже отрицать глупо.
Стеттон снова сел.
- Возможно, вы измените свое мнение, - сказал он, - когда я расскажу вам то, что знаю. Я даже могу начать с самого начала.
И он рассказал ей историю дуэли, включая и описание подробностей смерти месье Шаво. На это Алина пожала плечами; а когда он рассказал ей о
последних словах француза и его проклятиях в адрес мадемуазель Солини, ее лицо загорелось праведным гневом.
Затем Стеттон сообщил, как обнаружил доказательство в виде кусочка шнура на эфесе сабли, и закончил, строго спросив Алину, продолжает ли
она считать его обвинения глупыми.
- Это не только глупо, - ответила она, - это и оскорбительно, и ужасно. Мне не хочется думать, что вы в это поверили, Стеттон. Кроме того,
это невозможно.
Каким образом месье Шаво мог принести мне свою шпагу?
- Очень просто. Месье Фраминар рассказывал мне, что шпаги на ночь были оставлены в комнате Шаво.
И в этом не было ничего дурного, никакого нарушения правил.
Алина встала и с чувством собственного достоинства произнесла:
- Довольно, месье Стеттон. Если вы верите, что я способна на такие вещи... если верите, что я могу совершить такое...
- Я не говорю, что верю этому! - вскричал Стеттон, тоже поднимаясь.
- Вы, несомненно, намекаете на то, что убеждены.
- Вовсе нет; я просто спросил, отрицаете ли вы это.
- Я так и сказала.
- Это не правда?
- Нет.
- Вы не виделись прошлым вечером с месье Шаво и не ходили в его комнату?
- Нет. Подождите минутку. - Алина мгновение колебалась, потом продолжила:
- Месье Стеттон, есть нечто, о чем, очевидно, я должна рассказать вам. Некоторые вещи вы поймете лучше, когда кое-что узнаете. Помните, три
дня назад, когда вы задержались после званого обеда...
Стеттон кивнул, мог ли он забыть тот вечер!
- Ну вот, - продолжала Алина, - человек, которого вы приняли за генерала Нирзанна, на самом деле был месье Шаво. Нет, не прерывайте. Он в
гостиной передал мне записку, в которой сообщил, что желает видеть меня наедине как можно скорее. Он никак не объяснил мне свою просьбу, кроме
того только, что это крайне важно. Я разрешила ему вернуться, когда все уйдут, и приказала Кемпер, когда он придет, проводить его в мою комнату.
Стеттон хранил молчание, впитывая ее слова. Она продолжала:
- Я велела ему воспользоваться задней лестницей, потому что не желала, чтобы кто-нибудь видел, как он вернулся.