– Фокс посмотрел в черные глаза Гарды, не обещающие особого благоразумия, хотя в них не было недостатка в других качествах, которые могли восхитить и вдохновить человека, имеющего к этому склонность.
Глядя на большую картонку у Фокса под мышкой, миссис Помфрет спросила:
– Хотите, чтобы Уэллс снова завязал ее?
– Нет, спасибо.
Фокс повернулся. Все смотрели на него. Уэллс и Бек сидели в углу. Генри Помфрет и Дора – на ближнем диване, Диего и Адольф – в середине комнаты. Спиной к окну, со стаканом в руке, стоял Перри Данхэм, обратив на Фокса холодный, немигающий взгляд.
– Я ухожу, – объявил Фокс, – и забираю скрипку с собой. Я позабочусь о ее сохранности. Как только будут какие-то новости, я вам сообщу. Если возникнет необходимость побеседовать с кем-то из вас по отдельности, что весьма вероятно, я свяжусь с вами через Уэллса.
Он повернулся к двери.
– У вас там скрипка? – спросил Кох.
– Да.
– Вам не кажется, что надежней было бы…
– Думаю, – сказал Фокс с порога, – что у меня она будет в большей безопасности, чем… где-либо еще.
Глава 5
– Ты меня не понимаешь, – искренне говорил Тед Гилл. – Честное слово. Я не отношу себя к пустым фразерам.
Дело было в субботу после полудня. Тед сидел на китайском табурете, скрестив ноги и облокотившись на крышку огромного концертного рояля. Рояль занимал добрую четверть пространства однокомнатной квартирки на третьем этаже кирпичного дома без лифта в районе Восточных шестидесятых улиц Лексингтон-авеню, прочая мебель также не соответствовала помещению. Но что было делать дочери неожиданно скончавшегося вдовца, когда она обнаружила, что вся ее собственность состоит из обстановки ее комнаты в удобной квартире отца на Пятьдесят седьмой улице, которая долгое время была ее домом?
Что касается рояля, то он был необходим, поскольку без него Дора не могла бы давать уроки детям.
У Доры, сидевшей на стуле, на котором однажды сидел Карузо, держа на руках ее, в то время трехмесячного младенца, на щеках выступил румянец, что, впрочем, не портило ее внешности. То же самое можно сказать и о легкой морщинке между бровями, из-за чего казалось, что ее глаза изо всех сил пытаются поверить в честность молодого человека, сидевшего напротив нее.
– Конечно, ты бравируешь своей отвагой, – говорила она с чувством. – Я не против отваги, но ты явно пересаливаешь, не хватает только литавр. – Ее лицо заливала краска. – Ради Бога, перестань на меня пялиться!
– Я не пялюсь, я просто смотрю.
Тед, и так уже сидевший на краю табуретки, подвинулся вперед еще на пару сантиметров.
– Послушай, я хочу тебе признаться. Я соврал, что пришел потому, что хотел уговорить тебя сделать запись на радио. Я хотел прийти… я хотел увидеть тебя… и я не мог… – Он смешался. – Черт побери, – разозлился он на себя, – когда я с тобой говорю, я не в состоянии построить даже простой фразы! Ты, конечно, подумаешь, что я мог бы сказать тебе по телефону, что хочу тебя увидеть!
– Конечно, – согласилась Дора. – Почему же ты этого не сделал?
– Потому что боялся, что ты не разрешишь мне прийти! Ты не только обладаешь удивительной способностью лишать меня красноречия, но ты еще превратила меня в труса! О нет, я должен был придумать фантастический предлог! В него ты поверила бы быстрее, чем в простое естественное желание увидеть тебя, услышать, побыть с тобой… – Неожиданно он покраснел еще сильнее, чем она. Он сел плотнее на табурете и решительным голосом сказал: – Но мне в самом деле нужно было увидеть тебя и сказать одну вещь… Это я послал скрипку миссис Помфрет.
Рот у Доры открылся.
– Да, я, – твердо повторил Тед. – Я завернул ее, написал адрес и отправил посылку по почте.
– Боже… – вяло проговорила Дора.
– Я чуть было не признался вчера вечером у миссис Помфрет, но решил этого не делать, потому что вряд ли это чему-нибудь поможет. Я сделаю так, как ты скажешь.
Если ты считаешь, что надо сказать, я так и поступлю.
– Не понимаю, – румянец схлынул с бледных Дориных щек, – если это скрипка Яна, значит, это ты ее взял?..
– Нет, не я. Вижу, что придется рассказать все. Я надеялся как-нибудь…
– Ты ничего не обязан мне говорить. – У Доры задрожали губы, и она прикусила губу.
– Ты так думаешь? – Тед вскочил, затем снова плюхнулся на прежнее место с беспомощным видом. – Ради всего святого, не смотри на меня так! Ты так смотрела на меня, когда я увидел тебя в тот понедельник, – как-то и мужественно, и очаровательно… Я считаю себя взрослым человеком, мне уже тридцать, как никак, но когда я вижу тебя, я теряю голову… Выслушай же меня, я пришел сообщить тебе одну вещную важь… то есть одну важную вещь…
Прозвенел звонок. Тед сразу осекся.
– Звонят, – сказал он.
– Да, – ответила Дора, не пошелохнувшись, – звонят в дверь. Не знаю, кто бы это мог…
– Сейчас уйдут, – умоляюще проговорил Тед. – Давай подождем.
Звонок раздался снова.
– Ах, – вскочила Дора, – я совсем забыла! Это мистер Фокс! Он позвонил сразу после тебя и сказал, что ему нужно тебя увидеть, но он не может нигде тебя найти, и спросил, не знаю ли я, где ты, и я сказала, что ты должен прийти сюда, и он попросил разрешения прийти тоже, и я согласилась.
– Вот тип! – мрачно сказал Тед. Глаза его умоляли. – Пусть он уйдет.
Дора покачала головой:
– Не могу. Он был так мил со мной. – Она потянулась к кнопке на стене. – Он ведь знает, что мы… что я здесь.
– Постой. – Тед подошел к ней и заглянул в лицо. – Послушай… – Он сглотнул. – То, что я рассказал тебе о скрипке, я не уверен, что они должны знать об этом.
Я, видишь ли, окажусь в э… э… очень затруднительном положении. Ты можешь ничего не говорить Фоксу, а? Пожалуйста!
Звонок продолжал звонить.
Дора сощурилась, нахмурила брови и посмотрела в его умоляющие глаза.
– Прошу тебя, я пришел, чтобы все рассказать тебе, и я это сделаю и поступлю так, как ты скажешь.
Дора неуверенно кивнула, повернулась, нажала кнопку и открыла дверь в переднюю. Через мгновение за ее спиной прозвучал голос Теда:
– Да, это он собственной персоной. Кто еще будет так топать по лестнице? Бог ты мой, ну и бодрячок!
Дора не знала, что основной причиной, по которой Текумсе Фокс был так добр с ней прошлым вечером у миссис Помфрет, была ее манера здороваться. Совершенно непреднамеренно она повторила это и сейчас: внезапный дружелюбный порыв, но рука останавливается на полпути, как если бы Дора не была уверена, как ее поймут. На этот раз Фокс вовремя протянул свою руку. Тед Гилл отступил в тень и не показывался, пока они не вошли в комнату. На приветствие Фокса он ответил невежливым ворчанием, неприязненно наблюдая за тем, как тот снимает шляпу и пальто. Когда Дора села, Тед решительно вернулся на свой табурет у рояля и заговорил тоном человека, желающего побыстрее от чего-то отделаться:
– Мисс Моубрей сказала, что вы разыскивали меня.
Чем могу помочь?
– Будьте добры, помогите, если не трудно. – Фокс достал из кармана какие-то бумаги, просмотрел их и отделил одну. – Я счел, что будет гораздо быстрее все написать и принести вам на подпись.
Он протянул бумагу Теду, и тот взял ее.
Пока Тед читал, двое других следили за выражением его лица. Сначала его брови поднялись, затем сдвинулись в полном изумлении. Рот приоткрылся, затем он стиснул зубы. Наконец ошарашенно посмотрел на Фокса, встал и протянул бумагу Доре.
– Прочитайте, пожалуйста, – жалобно попросил он.
Она посмотрела на него, на Фокса, затем на бумагу.