.. Меня уже давно лечит доктор Пардон... И сердце... тоже...
- Вы волнуетесь за сына?
Он смотрел на Мегрэ, как некогда толстый школьник Лагранж смотрел на учителя, когда не знал урока.
- Ваш сын еще не вернулся? Снова колебание.
- Нет... Пока нет...
- Вы хотели меня видеть?
Мегрэ старался говорить спокойно, как человек, пришедший в гости.
Лагранж, со своей стороны, попытался изобразить на лице слабую вежливую улыбку.
- Да. Я говорил доктору...
- Из-за вашего сына?
Он, казалось, удивился и повторил:
- Из-за сына?
И сразу же отрицательно покачал головой.
- Нет... Я еще не знал...
- Вы не знали, что он уйдет? Лагранж поправил его, как бы считая это выражение слишком категоричным:
- Он не возвращался.
- С каких пор? Несколько дней?
- Нет - Со вчерашнего утра?
- Да.
- Вы поссорились?
Лагранж страдал от этих вопросов, но Мегрэ хотел добиться своего.
- С Аленом мы никогда не ссорились. Он произнес это с гордостью, которая не ускользнула от внимания комиссара.
- А с другими детьми?
- Они больше не живут со мной.
- А раньше, пока они были с вами?
- С ними было совсем иначе...
- Я думаю, вы обрадуетесь, если мы найдем вашего сына?
Лагранж с ужасом посмотрел на него.
- Что вы собираетесь сделать? - спросил он. Он резко поднялся, как здоровый человек, и вдруг снова упал на подушки, сразу обессилев.
- Нет... не надо. Я думаю, лучше не надо...
- Вы волнуетесь?
- Не знаю.
- Вы боитесь смерти?
- Я болен. У меня больше нет сил. Я... - Он положил руку на грудь, как будто бы с беспокойством прислушиваясь к биению своего сердца.
- Вы знаете, где работает ваш сын?
- В последнее время-нет. Я не хотел, чтобы доктор рассказывал вам.
- Однако два дня тому назад вы настаивали, чтобы доктор познакомил нас.
- Я настаивал?
- Вы хотели мне что-то сообщить. Не так ли?
- Мне было любопытно увидеть вас.
- И только?
- Простите.
Он извинялся по крайней мере в пятый раз.
- Я болен, очень болен. Все дело в этом.
- Однако ваш сын исчез.
Лагранж забеспокоился.
- Может быть, он поступил, как его сестра?
- А что сделала его сестра?
- Когда ей исполнилось двадцать один год, в самый день рождения, она ушла, не сказав ни слова, со всеми вещами.
- Мужчина?
- Нет. Она работает в бельевом магазине, в пассаже на Елисейских полях, и живет с подругой.
- Почему?
- Не знаю.
- У вас есть старший сын?
- Да, Филипп.
- У вас есть старший сын?
- Да, Филипп. Он женат.
- А вы не думаете, что Ален у него?
- Они не встречаются. Ничего не случилось, уверяю вас, кроме того, что я болен и остался один. Мне стыдно, что вы побеспокоились. Доктор не должен был... Не знаю, зачем я сказал ему про Алена. Наверно, у меня была высокая температура. Может быть, и сейчас. Не нужно оставаться здесь. Такой беспорядок! Очень душно. Не могу предложить вам даже стакан вина.
- У вас нет прислуги?
- Она не пришла.
Было ясно, что Лагранж лжет.
Мегрэ не решился спросить, есть ли у него деньги. В комнате было жарко, удушливо жарко, воздух тяжелый, спертый.
- Не открыть ли окно?
- Нет. Слишком шумно. У меня болит голова. Все болит.
- Может быть, лучше отправить вас в больницу? Это его испугало.
- Только не это! Я хочу остаться здесь.
- Чтобы дождаться сына?
- Сам не знаю.
Странно. Временами Мегрэ охватывала жалость, и сразу же он раздражался, чувствуя, что перед ним играют комедию. Возможно, этот человек был действительно болен, но не настолько, чтобы распластываться на постели, как жирный червяк, не настолько, чтобы в глазах у него стояли слезы, а толстые губы складывались в гримасу плачущего ребенка.
- Скажите, Лагранж...
Мегрэ замолчал и вдруг поймал взгляд Лагранжа, ставший неожиданно твердым, один из тех пронзительных взглядов, который на вас украдкой бросают женщины, когда им кажется, что вы разгадали их тайну.
- Что?
- Вы уверены, что, когда просили доктора пригласить вас на обед для встречи со мной, вам нечего было мне рассказать?
- Клянусь, я его просил просто так...
Он лгал: именно поэтому и клялся. Опять же как женщина.
- Не хотите дать никаких указаний, которые помогут нам найти вашего сына?
В углу комнаты стоял комод. Мегрэ подошел к нему, все время чувствуя на себе взгляд Лагранжа.
- Все же я попрошу у вас его фотографию. Лагранж собирался ответить, что у него ее нет.
Мегрэ был настолько уверен в обратном, что как бы машинально выдвинул один из ящиков комода.
- Здесь?
В ящике были ключи, старый бумажник, картонная коробка с пуговицами, какие-то бумаги, счета за газ и электричество.
- Дайте мне...
- Что вам дать?
- Бумажник.
Опасаясь, как бы комиссар сам не раскрыл бумажник, он нашел в себе силы приподняться на локте.
- Дайте... Кажется, там есть прошлогодняя фотография.
Его лихорадило. Толстые, похожие на сосиски пальцы дрожали. Из маленького кармашка, явно зная, что она там, он вынул фотографию.
- Раз вы так настаиваете... Я уверен, что ничего не случилось. Не нужно ее давать в газеты. Ничего не надо делать.
- Я вам верну ее сегодня вечером. Или завтра. Он снова испугался.
- Это не к спеху.
- А что вы будете есть?
- Я не хочу есть. Мне ничего не нужно.
- А сегодня вечером?
- Мне, наверно, станет лучше, и я смогу выйти.