Хорошо хоть, что кучерявый Питер на ходу бросил мне имя домовладельца, столь трудно произносимое, что и воспроизвести его здесь не берусь. Но хозяин дома вряд ли проявит особую вежливость, поскольку таких людей волнует лишь, вовремя ли жильцы платят, а до остального они просто не снисходят. Заплатил, а там хоть и не живи. В темных окнах квартиры Кэролайн, расположенной на втором этаже, не было никаких признаков жизни. Но решись я проникнуть через парадный подъезд, это наверняка возбудит среди обитателей дома ненужные пересуды. На дверях черного хода был автоматический, так называемый «американский» замок, и если мне особенно не повезет, вполне может сработать сигнализация. Нет, невозможно, разве что действовать отмычками… Но потребуется много времени и хлопот. Да и при свете дня всегда есть риск, что вас в любой момент схватят за руку. Я вернулась к машине. 12 часов 30 минут пополудни. Я потратила уже половину оплаченного мисс Патрик времени, но абсолютно ничего не узнала. Ничего такого, за что можно было бы зацепиться.
В наказание за позднее пробуждение я лишила себя нормального ланча. Просто, миновав Марбл‑Арк, Парк‑лейн и Викторию, переехала мост Челси и, углубившись в южные кварталы города, решила перехватить сэндвич в баре на Уолворт‑роуд, благо он находился рядом с «Херувимом».
Примерно без десяти два в бар вошли три молодые женщины и парень, все в Айседориных шарфах и с хорошо развитыми икроножными мышцами. Они заказали салаты, йогурты и по чашке капуччино. Платил молодой человек. Они уселись за столик у окна, смеясь и хихикая, низко склоняясь друг к другу и то и дело взмахивая изящными ручками. Чудесно это, передохнуть от любимой работы. У меня даже голова закружилась от сладкого ощущения их успехов. А может, это лишь действие крепкого черного кофе? Успокоившись, я позволила себе присоединиться к милой компании.
– Простите… Они взглянули на меня, причем весьма дружелюбно. Но тогда они еще не знали, как сильно могу я их озадачить. – Простите, если я не ошибаюсь, вы все из труппы «Херувим»?
Ну вот, они уже и решили, что я чокнутая. Побирушка в дорогих, доставшихся по случаю обносках или просто девица, которая выросла такой дылдой, что куда там ей в танцорки, вот и живет с неистребимой завистью к тем, кому повезло больше. Девушка с длинными черными волосами, зачесанными наверх и искусно сплетенными в замысловатый французский узел, явно игравшая в этой группе роль доброй самаритянки, слегка улыбнулась.
– Труппа «Херувим»? Да, полагаю, вы можете называть нас и так.
– Я подруга Кэролайн Гамильтон. Она говорила мне, что работает здесь. Надеюсь, мне удастся с ней встретиться.
Тут наступила странная пауза: девушки ждали реакции молодого человека, хотя прямо на него ни одна из них не взглянула.
– Кэролайн Гамильтон? – вновь заговорила мисс Плетеный Пучочек. – Ну, она работала здесь, это правда, но больше ее с нами нет.
– Ох, что‑нибудь случилось?
– Да она…– заговорила было девушка, но тотчас умолкла, будто кто‑то пнул ее под столом ногою.
– Она ушла от нас месяцев примерно шесть назад, – вмешался в разговор красивый, похожий на фавна малый, длинным ресницам которого позавидовала бы любая красотка. – А где она теперь, мы не знаем.
– Ох, простите, а вы не знаете, почему она ушла?
– Нет, не знаю. Может, просто пресытилась нашими трупами? – сказал он, проказливо исказив слово «труппа». – Наверное, захотелось перемен. Видит Бог, рано или поздно это случается с каждым из нас.
И девушки рассмеялись, будто он и вправду сказал что‑то страшно остроумное, хотя это было далеко не так. Но кто их, танцоров, поймет… Иной мир. Возможно, и Кэролайн Гамильтон находила его шутки смешными.
Но кто их, танцоров, поймет… Иной мир. Возможно, и Кэролайн Гамильтон находила его шутки смешными. Откуда мне знать? Я торчала возле них, чувствуя свою неуместность. Маргинал– вот то, что мы, частные детективы, собой представляем. Это позволяет нам сохранять нравственное чувство, когда все другие вокруг его теряют. Иногда это срабатывает, иногда – нет.
– Может, кто‑нибудь из вас в состоянии помочь мне найти ее? Для меня это действительно очень важно.
Парень пожал плечами.
– Попробуйте расшевелить этих птичек. Но предупреждаю, они скверные девчонки. Когда речь идет о лишней работе, они сразу стараются улизнуть. И стоит смыться одной, за ней тотчас остальные.
Все они опять захихикали, так что мне не оставалось ничего другого, как только удалиться.
Но юмор, знаете ли, подчас просто защита от боли. Побывав в студии «Херувим», вы бы лучше поняли, почему моя первая фраза их так позабавила. Я, конечно, читала «Пенни», книжку Уэллс, или как бишь ее там звали, – и знала, что условия работы в танцевальных студиях напрочь лишены романтического ореола, но «Херувим» оказался еще более жуткой дырой, чем я ожидала. Никакая это не балетная труппа, а просто второразрядная школа танцев. Не удивительно, что они так грубо меня отшили. По пути к кабинету владелицы студии я заглянула в пару замочных скважин. Некоторые из юных женщин держались на пуантах весьма неуверенно, а остальные своими движениями напоминали скорее Джейн Фонду, нежели Марго Фонтейн. Когда я в конце концов умудрилась найти дверь с нужной надписью, то владелица кабинета повела себя так, что, по сравнению с ней, девушки и парень из кафе показались мне просто милыми болтунишками.
– Она была здесь, потом ее не стало.
– Что это значит?
– Это значит, что она появилась в январе, вела занятия с несколькими группами. Я ангажировала ее для ведения весенних и летних классов, но она подвела меня. Больше я о ней ничего не слышала.
Эта особа вытащила сигарету розовыми наманикюренными ногтями. Лак для ногтей был того же цвета, что и губная помада, и костюм. Даже ее белокурые волосы определенно отдавали чем‑то розовым. Видно, кто‑то недобрый сказал этой дурочке, что розовый цвет ей очень идет. Ох, люди подчас бывают так жестоки!
– И что было дальше?
– Я потеряла ее из виду. В апреле или мае, кажется…– Возникла пауза, я терпеливо ждала. – Да, точно, в мае, – наконец проговорила она, явно желая потерять из виду и меня.
Потрачено шесть часов, а я все еще без толку тычусь в разные стороны. Месяц туда, месяц сюда… Кэролайн Гамильтон семь месяцев назад исчезла из дома, исчезла с места работы, но мисс Патрик она писала еще шесть месяцев. Занятно.
– А вы не знаете, куда она подевалась? – спросила я, чувствуя себя утопающим, который хватается за проплывающую мимо соломинку.
– Не знаю, да и знать не хочу.
Интересно, в разговоре с мисс Патрик она была столь же учтива? Меня угнетала мысль о пятидесяти фунтах стерлингов, которые я до сих пор не отработала. Но я держалась, надеясь, что меня от этой особы не стошнит. Передала ей свою визитку.
– Сообщите мне, если она появится, хорошо? Это важно.
– «Ханна Вульф, частный детектив», – прочитала она. – Забавно. Вы совсем не похожи на сыщика.
– Да уж… Но это одно из условий нашей работы.
Она перевернула карточку, почувствовав продавленные отпечатки букв. Видели бы вы, как это ее покоробило. Да я и сама была огорчена, когда впервые ощутила этот дефект, вызванный дешевизной бумаги.
– Интересно, почему все так интересуются тем, куда она делась?
– Все? – переспросила я просто так, на всякий случай.