Почти каждый раз, когда он вел расследование какого-нибудь нашумевшего дела, находился хоть один журналист, который помещал в газете статью под традиционным названием: "Методы комиссара Мегрэ".
Ну что ж, пусть он приходит и смотрит, этот репортер. Вот Мегрэ выходит из кино. Он закусывает... Он пьет пиво. Сидя у запотевшего окна кафе "Купол", он смахивал на толстого буржуа-провинциала, обалдевшего от суеты и шума Парижа.
По правде сказать, сейчас он ни о чем не думал. Он находился на бульваре Монпарнас и в то же время витал где-то далеко, ибо повсюду неотступно перед ним стоял все тот же дом, похожий на ломоть торта. Он входил в подъезд. Он выходил из него... Следил за госпожой С-вашего-позволения в ее логове. Он поднимался и спускался по лестнице...
Была задушена старуха домовладелица с крашеными волосами. Это первый факт. Исчезли ее деньги и бумаги. Это второй факт. Восемьсот тысяч франков.
В самом деле... восемьсот тысяч франков в тысячефранковых билетах... Он пытался представить себе эту кучу ассигнаций.
А Сесиль с восьми утра терпеливо ждала в аквариуме на набережной Орфевр...
Странное дело, ему уже трудно было восстановить в памяти ее лицо, хотя оно было таким привычным и своеобразным. Он вспомнил ее черное пальто, зеленую шляпку и огромную, похожую на чемоданчик, нелепую сумку, которую она всегда таскала с собой...
Но вот Сесиль тоже убита, и сумка исчезла.
И Мегрэ застывал с поднятой кружкой пива, забыв обо всем, что его окружало. Если бы его окликнули в этот момент, он не сразу сообразил бы, где находится.
В чем же все-таки кроется несообразность?
Только не нужно слишком спешить. Только бы не вспугнуть истину, а то ей недолго снова ускользнуть...
Сесиль... Сумка... Чулан...
Задушенная тетка...
Поскольку косящая девушка тоже была задушена, все, и Мегрэ в том числе, пришли к выводу, что оба преступления...
Он вздохнул с облегчением и отпил большой глоток пенистого пива.
Ошибка была в том, черт побери, и из-за этого он вертелся по кругу, точно слепая манежная лошадь, что он искал одного убийцу.
А вдруг их было двое? Зачем предполагать заранее, что оба преступления совершены одним и тем же человеком?
- "Энтрансижан"... Экстренный выпуск "Энтрансижана"...
Мегрэ купил газету. И невольно нахмурился, увидев на первой полосе снимок, изображавший его самого, более толстым, чем он себе казался, в свирепо зажатых челюстях трубка, рука лежит на плече молодого человека в плаще, и человек этот - Жерар. Он не помнил, как положил руку на плечо брату Сесили. Вероятно, это был машинальный жест.
Но журналист уже сделал из этого свои выводы. Подпись гласила:
"Чистая случайность? Или, может быть, комиссар Мегрэ опустил свою тяжелую лапу на дрожащее плечо виновного?"
- Какая глупость!.. Гарсон!.. Сколько с меня?..
Он был взбешен и в то же время испытывал удовлетворение. Он вышел из "Купола" более бодрым шагом, чем вошел туда. Такси! Пусть бухгалтер ворчит, пусть уверяет, что на метро быстрее всего доберешься из одного конца города в другой.
Минут десять спустя он уже окунулся в привычную ему атмосферу, вошел в свой кабинет. Там на краешке стула жался поляк, а в кресле комиссара восседал Люка.
Мегрэ подмигнул ему, и Люка вышел за ним в комнату инспекторов.
Мегрэ подмигнул ему, и Люка вышел за ним в комнату инспекторов.
- Уже десять часов мы с Жанвье допрашиваем его. До сих пор он держался, но, кажется, начинает поддаваться...
Если чутье мне не изменяет, к рассвету он расколется.
Не впервой приходилось им брать человека измором!
- Вот если бы вы заглянули к нам часам к двум-трем утра и нажали на него в последний раз...
- Мне некогда, - проворчал Мегрэ.
Скоро здание опустеет. Только одна лампочка будет гореть в большом пыльном коридоре, и останется только дежурный у телефона. А в кабинете Мегрэ по-прежнему будет сидеть поляк перед упорным, непреклонным Люка, которого придет подменить Жанвье, чтобы тот сбегал перекусить и пропустить кружку в пивной на площади Дофина.
- Мне никто не звонил?
- Какой-то Дандюран...
- Он ничего не просил передать?
- Что он будет сидеть дома... У него для вас есть интересная новость...
- Никто не приходил?
- Не знаю... Надо спросить у служителя...
- Вас спрашивал молодой человек в плаще с траурной повязкой. Он был очень взволнован... Спросил, когда вы придете. Я ответил, что не знаю... Он хотел узнать ваш домашний адрес, но я не дал...
- Жерар Пардон?
- Что-то вроде этого... Он не пожелал заполнить карточку...
- Давно он приходил?
- Да с полчаса назад...
- У него в руках или в кармане была газета, - сказал комиссар к большому удивлению служителя.
- Верно... Он держал в руках смятый номер "Энтрансижана"!
Мегрэ снова зашел в инспекторскую:
- Кто сейчас свободен?.. Торранс?
- Я собираюсь в Бур-ла-Рен, шеф...
- Не стоит... Пойдешь на улицу Па-де-ла-Мюль, в дом двадцать два. Ты видел этого парня?
- Брата Сесили? Ну да, в Бур-ла-Рене...
- Хорошо! Пойдешь к нему, надеюсь, он вернулся домой... Если ты застанешь его, постарайся не спускать с него глаз. Чтобы он не наделал глупостей, понятно?
Будь с ним помягче. Не пугай его, наоборот, попытайся успокоить...
- А если он не вернулся?
Лицо Мегрэ омрачилось. Он бессильно пожал плечами:
- Ну, если его нет... Тогда придется ждать звонка от речной спасательной команды, если только он не раздобыл револьвер... Постой! В любом случае позвони мне... Подожди... У кого в этом доме может быть телефон? Наверняка у Дандюрана. Позвони мне к Шарлю Дандюрану... Номер найдешь в телефонной книге. До скорого, старина...
Он на минуту вернулся в свой кабинет, медленно оглядел поляка с головы до ног, как бы проверяя его моральное состояние. Выходя, он подмигнул Люка, который продолжал допрос. Взгляд комиссара означал: "Готов!"
Такси доставило его на Орлеанское шоссе, и он сошел у дома, очертания которого уже стали ему привычны. Кто дежурит? Он огляделся. Из темноты выступила фигура:
- Я здесь, шеф...
Это был Вердюре, новичок, славный парнишка, который робел перед комиссаром до заикания.
- Ничего нового?
- Жилец с пятого этажа, месье Шарль, вернулся на трамвае в шесть часов.