— Черт возьми, да это же яснее ясного. Нужно найти высокого брюнета в блузе. Водка и вино предназначались ему. Вдова ждала его к ужину. Вот он и пришёл, любезный воздыхатель.
— Однако, — осторожно вмешался явно несогласный с ним бригадир, — она ведь была нехороша собой и довольно стара.
Жевроль с насмешкой взглянул на честного жандарма.
— Да будет вам известно, бригадир, — сказал он, — что женщина при деньгах молода и мила всегда, когда ей это нужно.
— Быть может, в этом что-то есть, — отозвался следователь, — однако меня, скорее, заставляют задуматься слова вдовы Леруж: «Если понадобится, будет и больше».
— Я тоже обратил на них внимание, — поддержал его комиссар.
Но Жевроль уже не давал себе труда слушать. Словно взяв след, он принялся кропотливо изучать все уголки комнаты. Потом вдруг подскочил к комиссару.
— Не во вторник ли, — спросил он, — изменилась погода? Две недели подмораживало, а потом полило. В котором часу пошёл здесь дождь?
— В половине десятого, — ответил бригадир. — Я поужинал и решил обойти танцевальные заведения, и как раз на Рыбачьей улице меня застиг ливень. За десять минут на дороге образовался слой воды с полдюйма.
— Отлично! — сказал Жевроль. — Стало быть, если этот субъект явился сюда после половины десятого, башмаки у него должны были быть в грязи; в противном случае он пришёл раньше. Были тут чьи-нибудь следы, господин комиссар?
— Должен признаться, мы не обратили внимания.
— А вот это весьма досадно, — с неудовольствием отозвался Жевроль.
— Погодите, — сказал комиссар, — мы можем проверить, нет ли их в другой комнате. Там ничего не трогали. Мои следы и следы бригадира отличить легко. Давайте-ка посмотрим.
Комиссар отворил дверь, и Жевроль первым делом остановил г-на Дабюрона:
— Прошу вас, господин следователь, позволить мне произвести тщательный осмотр, прежде чем туда кто-либо войдёт. Мне это крайне важно.
— Ну, разумеется, — согласился г-н Дабюрон.
Жевроль встал в дверях, остальные столпились у него за спиной. С этого места они могли обозреть место преступления. Все здесь, как и докладывал комиссар, было перевёрнуто вверх дном.
Посреди комнаты возвышался стол, накрытый тонкой белоснежной скатертью. На нем стояли изящный бокал гранёного хрусталя, фарфоровая тарелка и лежал очень красивый нож. Была там и початая бутылка вина, а также бутылка водки, из которой отпито лишь несколько рюмок.
У правой стены по обе стороны окна помещались два великолепных шкафа орехового дерева с бронзовыми накладками изящнейшей работы. Шкафы были пусты, их содержимое — скомканное платье и бельё — валялось по всей комнате.
В глубине у камина зиял распахнутый настежь стенной шкаф с посудой. По другую сторону камина стоял взломанный старинный секретер с треснувшей мраморной доской, в котором кто-то явно обшарил все до последнего уголка. Оторванная откидная полка болталась на одной петле, вытащенные ящики были брошены на пол.
Слева находилась развороченная постель. Даже тюфяк был вспорот.
— Никаких следов, — проворчал раздосадованный Жевроль. — Он явился до половины десятого. Теперь можно смело входить.
Начальник полиции перешагнул порог и, подойдя к трупу вдовы Леруж, опустился на колени.
— Ничего не скажешь, чистая работа, — пробормотал он. — Убийца явно не новичок, — затем, оглянувшись по сторонам, добавил: — Ого! Бедняжка стряпала, когда ей нанесли удар. Сковородка, ветчина, яйца — все на полу. Мерзавец не дождался ужина. Он, видите ли, торопился и убил натощак. Да, оправдаться тем, что за столом он выпил лишнюю рюмку, ему не удастся.
— Все ясно, — обратился комиссар полиции к следователю. — Убийство совершено с целью ограбления.
— Надо думать, — насмешливо ответил Жевроль. — Именно поэтому на столе и нет никакого серебра.
— Глядите-ка, в этом ящике золотые монеты! — воскликнул Лекок, который тоже шарил по всем углам комнаты. — Целых триста двадцать франков!
— Вот те на! — протянул несколько сбитый с толку Жевроль, но быстро оправился от удивления и продолжал: — Он про них забыл. Иной раз и не такое случается. Я сам видел однажды преступника, который, совершив убийство, настолько потерял голову, что забыл, зачем пришёл, и убежал, так ничего и не взяв. Вероятно, наш молодчик разволновался. А может, ему помешали? Кто-то мог, например, постучать в дверь. И вот что заставляет меня в это поверить: негодяй не поленился задуть горевшую свечу.
— Да будет вам! — прервал Лекок. — Это ничего не доказывает. Может, он просто бережливый и аккуратный человек.
Полицейские обшарили весь дом, но самые тщательные их поиски не увенчались успехом: они не нашли ничего — ни единой улики, ни малейшей зацепки, которая могла бы служить отправной точкой для следствия. К тому же все бумаги вдовы Леруж, если таковые у неё и были, исчезли. Ни письма, ни листка бумаги — решительно ничего. Жевроль время от времени бранился и ворчал.
— Ловко! Первоклассная работа. Этот негодяй — малый не промах.
— Итак, господа? — спросил наконец следователь.
— Нас обставили, господин следователь, — отозвался Жевроль, — и ловко обставили! Злодей принял все возможные меры предосторожности. Но от меня он не уйдёт. Уже к вечеру дюжина моих людей будет искать его. К тому же деваться ему некуда. Он ведь унёс деньги и драгоценности — это его и погубит.
— При всем том, — ответил г-н Дабюрон, — с утра мы не очень-то продвинулись.
— Ну уж не знаю! Сделано все, что можно, — проворчал Жевроль.
— Черт побери! — вполголоса произнёс Лекок. — А почему не позвали папашу Загоню-в-угол?
— Ну и чем бы он нам помог? — возразил Жевроль, бросив на подчинённого неприязненный взгляд.
Лекок молча опустил голову, радуясь про себя, что задел начальника за живое.
— Кто такой этот папаша Загоню-в-угол? — поинтересовался следователь. — Кажется, это прозвище я уже где-то слышал.
— Ну, ему палец в рот не клади! — воскликнул Лекок.
— Это бывший служащий ссудной кассы, богатый старик, его настоящая фамилия Табаре, — пояснил Жевроль. — В полиции он служит по той же причине, по какой Анселен стал торговым приставом, — из любви к искусству.
— И ради умножения доходов, — добавил комиссар.
— Вот уж нет! — возразил Лекок. — Он считает этот труд делом чести и нередко тратит на расследование собственные деньги. В сущности, для него это развлечение. Мы прозвали его Загоню-в-угол, потому что он вечно повторяет эту фразу. О, это дока! В деле с женой того банкира именно он догадался, что она инсценировала кражу, и доказал это.
— Верно, но он же чуть не отправил на гильотину беднягу Дерема, портняжку, которого обвиняли в убийстве жены-потаскухи, тогда как он был невиновен, — парировал Жевроль.
— Мы теряем время, господа, — прервал спор следователь и, обратясь к Лекоку, попросил: — Разыщите этого папашу Табаре. Я много о нем наслышан и хотел бы увидеть его в деле.
Лекок убежал, Жевроль же почувствовал себя оскорблённым.
— Господин следователь, — начал он, — вы, конечно, имеете право привлекать к расследованию кого вам заблагорассудится, однако…
— Не будем ссориться, господин Жевроль, — сказал г-н Дабюрон. — Я знаю вас не первый день и высоко ценю, но сегодня наши мнения разошлись. Вы упорно настаиваете, что преступление совершил тот черноволосый, я же убеждён, что вы на ложном пути.
— Полагаю, что я прав, — ответил начальник полиции, — и надеюсь доказать это. Я найду негодяя, как бы хитёр он ни был.
— Именно это мне и надо.