– То есть?
– Чиновник какой-то. Ужасно скучный.
Я подумал, что скучный – последнее определение, которое я применил бы к тому, что прочел во взгляде Арчи Кирка.
– Где он живет? – спросил я.
– В Шелли-Грин, в паре миль от тети Бетти. Она и по лестнице не поднимется, если он не поможет.
Добравшись до Ламборна, я свернул к ветеринарной лечебнице. Хотя я ехал медленно, ветеринары оказались еще медлительнее. Они все еще выгружали жеребца.
По выражению напряженного ожидания, застывшему на лице Джонатана, я предположил, что он впервые видит отрезанную ногу, хотя разглядеть он мог только наложенную повязку. Я сказал ему:
– Если ты сможешь полчаса подождать меня, это хорошо. Если нет дело твое. Но если ты попробуешь угнать машину, я лично прослежу, чтобы твое условное освобождение кончилось.
– Эй, может, дадите мне шанс?
– У тебя было множество шансов. Полчаса, о'кей?
Он молча и сердито посмотрел на меня. Я подошел к облаченному в белый халат Биллу Раскину, который наблюдал за прибытием пациента.
– Привет, Сид, – рассеянно сказал он, затем взял ведро, в котором лежала нога, и повел меня в маленькую лабораторию, полную микроскопов и разнообразных приспособлений для взвешивания и измерения. Развернув ногу, он установил ее в станке и осмотрел.
– Хорошая, чистая работа, – сказал он.
– Ничего хорошего в этом нет.
– Вероятно, жеребец почти ничего не почувствовал.
– Как это сделали? – спросил я.
Он подумал.
– На ноге нет другого такого места, в котором можно ампутировать копыто, не используя пилу. Сомневаюсь, что можно с такой точностью отрубить ногу одним ударом тяжелого ножа. И сделать это несколько раз, с разными животными, ведь так?
Я кивнул.
– Ну так вот, я думаю, что мы могли бы поискать хозяйственные ножницы.
– Хозяйственные ножницы? – воскликнул я. – Ты имеешь в виду что-то вроде тяжелых ножниц, которыми отрезают головы уткам и фазанам?
– Что-то в этом роде, да.
– Но такие ножницы слишком малы.
Он скривил губы.
– А как насчет ножа для потрошения? Вроде тех, которыми потрошат оленей в горах? – Господи.
– Однако тут есть следы сжатия. Судя по балансу, я бы сказал, что это тяжелые хозяйственные ножницы. А как он заставил жеребца стоять спокойно?
– На земле были кусочки конского корма.
Он угрюмо кивнул.
– Вот мерзавец.
– Согласен.
Билл пристально уставился на разрубленный конец бабки.
– Даже если я смогу пришить ногу, жеребец уже никогда не будет бегать.
– Его хозяйка это знает. Она хочет сохранить ему жизнь.
– Лучше получить страховку.
– Страховки нет. Четверть миллиона вылетает в трубу. Но ее волнуют вовсе не деньги. Она чувствует себя виноватой.
Он понял. Он часто видел такое.
– Я попробую. Не стал бы ее сильно обнадеживать.
– Ты сфотографируешь этот обрубок в таком виде?
Он посмотрел на ногу.
– А, ну да. Фотографии, рентген, пробы крови, микрохирургия и прочая роскошь. Я начну, как только на жеребца подействует анестезия. Нога находится отдельно уже слишком долго... – Он покачал головой. – Я постараюсь.
– Позвони мне на сотовый. – Я дал ему номер. – В любое время.
– До встречи, Сид. И поймай этого мерзавца.
Он торопливо ушел, забрав с собой ногу, и я вернулся к машине, где обнаружил, что Джонатан не только все еще там, но и возбужденно бегает кругом.
– Что случилось? – спросил я.
– Этот «Рейнджровер», который вез трейлер с жеребцом...
– Что с ним?
– У него красный дракон на ветровом стекле!
– Что? Но ты говорил, что голубой...
– Да, да, на аллее я видел вовсе не ветеринарный «Рейнджровер», но у него тоже была наклейка с красным драконом. Не точно такая, но определенно там был красный дракон.
Я огляделся, но трейлера уже не было.
– Они отогнали его, – сказал Джонатан, – но я видел наклейку совсем близко, и на ней была надпись.
В его голосе слышалось торжество, которое я счел оправданным.
– Ну тогда давай дальше, – сказал я. – Что за надпись?
– А вы не собираетесь сказать «хорошая работа»?
– Хорошая работа. Так какая надпись?
– "АСМ". Буквы были вырезаны в красном круге. Дырки, не напечатанные буквы.
Он был не уверен, что я понял, о чем речь.
– Понятно, – утешил я его.
Я вернулся в лечебницу, чтобы отыскать Билла и спросить, когда он купил свой «Рейнджровер».
– Наш местный гараж взял его в одной оксфордской фирме.
– А что означает «АСМ»?
– Бог его знает.
– Бога я спросить не могу. Как называется эта фирма в Оксфорде?
Он рассмеялся и задумался.
– "Английские спортивные машины". Господи Боже, «АСМ»!
– Ты можешь мне назвать хоть одно имя? С кем вы вели дела?
– Послушай, Сид, – нетерпеливо сказал он. – Я пытаюсь помыться, чтобы пришить жеребцу ногу обратно.
– А я пытаюсь поймать скотину, которая эту ногу отрезала. И не исключено, что он ездит в «Лендровере», проданном «Английскими спортивными машинами».
– Господи, – сказал он, широко раскрыв глаза, и бросился в помещение, которое оказалось регистратурой лечебницы и где полно было ящиков с карточками.
– Тед Джеймс может тебе помочь. Я заплачу ему. Он вел дела непосредственно с Оксфордом. Тебе нужно спросить Теда Джеймса.
Я поблагодарил его, забрал Джонатана, поехал в Ламборн и нашел Теда Джеймса, который, судя по всему, был готов на многое ради хорошего клиента, такого, как Билл Раскин.
– Нет проблем, – заверил он меня. – Спросите в Оксфорде Роджера Брука. Хотите, я ему позвоню?
– Да, пожалуйста.
– Сейчас.
После короткого разговора по телефону он сообщил:
– Он занят.