Десять баллов с острова Наварон - Алистер Маклин 34 стр.


– Они и так могут заржать.

– Но там еще и часовые на постах, – заметил Андреа. – Я не думаю, капрал Миллер, что мы должны быть настолько безрассудны, чтобы появиться перед ними верхом на лошадях.

– Часовые? Зачем? Кого им опасаться? Нойфельд и его компания должны быть уверены, что мы уже пол‑Адриатики пролетели.

– Андреа прав, – сказал Меллори. – О Нойфельде можно говорить что угодно, но он первоклассный офицер и учитывает все. Там будет охрана, – Он поднял голову к ночному небу.

Небольшая туча приближалась к лунному диску. – Видите?

– Вижу, – жалобно протянул Миллер.

– В нашем распоряжении тридцать секунд. Бежим к дальнему торцу блокгауза – там нет амбразур. И, когда мы будем там, сохрани вас господи, вымолвить хоть слово. Полная тишина. Если они что‑нибудь услышат, если только заподозрят, что мы здесь, то забаррикадируют вход и используют Петара и Марию как заложников. Тогда придется ими пожертвовать.

– И вы бы на это пошли, сэр? – изумился Рейнольдс.

– И я бы на это пошел. Хотя с большей радостью дал бы отрубить себе правую руку, но я бы на это пошел. У меня нет выбора, сержант.

– Да, сэр. Я понимаю.

Луна скрылась за тучей. Пятеро людей вышли из укрытия и бросились вниз по склону, с трудом преодолевая густой снежный покров. Не доходя тридцати метров до блокгауза, они по сигналу Меллори замедлили шаг, чтобы не быть услышанными часовыми.

Затем продолжили движение, осторожно ступая след в след.

Наконец, они достигли нужного места. Луна все еще была скрыта за тучей, и они остались незамеченными. Меллори не стал поздравлять ни себя, ни своих товарищей с успехом. Он быстро опустился на четвереньки и пополз за угол блокгауза, прижимаясь к стене. В пяти футах от угла располагалась первая амбразура.

Меллори не пришлось закапываться глубже в снег – стены были так толсты, что он уже находился в мертвой зоне. Он старался производить как можно меньше шума. И небезуспешно. Ему удалось совершенно беззвучно миновать амбразуру. Остальные четверо тоже удачно справились с этой нелегкой задачей, несмотря на то, что в последний момент луна уже выползла из‑за тучи.

Меллори добрался до входа. Он сделал знак Миллеру, Рейнольдсу и Гроувсу оставаться на своих местах, в то время как они с Андреа прильнули к двери.

И сразу же услышали голос Дрошного, угрожающий и полный ненависти.

– Предательница. Вот кто она такая. Расстрелять ее.

Немедленно!

– Зачем вы это сделали, Мария? – голос Нойфельда в противоположность Дрошного был спокойным и даже мягким.

– Зачем она это сделала? – прорычал Дрошный. – Из‑за денег. Вот зачем. Что же еще?

– Почему? – Нойфельд продолжал мягко настаивать. – Разве капитан Меллори грозился убить вашего брата?

– Хуже. – Они должны были напрягаться, чтобы услышать тихий голос Марии. – Он хотел убить меня. Кто бы тогда ухаживал за моим слепым братом?

– Мы теряем время, – Дрошный был в нетерпении. – Разрешите мне их вывести в расход обоих.

– Нет. – Спокойный голос Нойфельда не допускал возражений. – Слепой мальчик, испуганная девочка. Вы же человек!

– Я четник!

– А я офицер вермахта.

Андреа прошептал на ухо Меллори:

– В любую минуту кто‑нибудь может заметить наши следы на снегу.

Меллори кивнул и отступил в сторону. У него не было никаких иллюзий относительно реакции вооруженных до зубов людей, когда они с Андреа ворвутся в комнату. Поэтому он пустил вперед Андреа. Никто лучше его не справился бы с таким делом.

Поэтому он пустил вперед Андреа. Никто лучше его не справился бы с таким делом. И Андреа незамедлительно это доказал. Быстрый поворот дверной ручки, мгновенное движение правой ноги – и вот уже Андреа стоит в дверном проеме. Дверь еще не до конца распахнулась, а в комнате уже звучало ровное стаккато «шмайссера» Андреа.

Выглянув из‑за его плеча, Меллори сквозь образовавшуюся дымовую завесу увидел, как с застывшим удивлением на лицах, скорчившись, падали на пол двое немецких солдат. Подняв свой автомат, Меллори вошел в комнату вслед за Андреа.

В «шмайссере» больше не было нужды. Остальные солдаты были безоружны. Дрошный и Нойфельд двигались. Они были совершенно потрясены происходящим и к тому же понимали бесполезность самоубийственного сопротивления.

Меллори обратился к Нойфельду:

– Вы только что купили себе жизнь. – Затем он повернулся к Марии, подождал, пока она и ее брат выйдут из дома, и снова посмотрел на Дрошного и Нойфельда:

– Ваше оружие.

Нойфельд, с трудом двигая губами, вымолвил:

– Во имя господа Бога…

Но Меллори не был расположен к беседе. Он поднял свой «шмайссер»:

– Ваше оружие.

Нойфельд и Дрошный, как во сне, отстегнули свои пистолеты и бросили на пол.

– Ключи. – Дрошный и Нойфельд смотрели на него молча и с полным непониманием. – Ключи, – повторил Меллори. – Немедленно!

Или они уже не понадобятся.

На несколько секунд в комнате воцарилось полное молчание.

Затем Нойфельд повернулся к Дрошному и кивнул. Тот хмуро, если только можно назвать хмурым лицо, перекошенное от изумления и ужаса, достал из кармана ключи. Миллер взял их, молча отпер одну из дверей, показал на нее автоматом и подождал, пока Дрошный, Нойфельд, Баер и другие солдаты войдут. Затем запер за ними дверь и положил ключи в карман. Андреа нажал спусковой крючок своего автомата, направленного на передатчик. Теперь уже вряд ли кто‑то взялся бы его починить. Затем они вышли. Меллори запер дверь и далеко зашвырнул ключ, который сразу же утонул в снегу. Рядом с блокгаузом были привязаны лошади. Семь лошадей.

Как раз то, что нужно. Меллори подбежал к амбразуре и крикнул:

– Наши лошади привязаны к соснам в двухстах ярдах отсюда.

Не забудьте.

Рейнольдс посмотрел на него с удивлением.

– Вы думаете об этом, сэр? В такую минуту?

– Я должен думать обо всем в любое время. – Меллори повернулся к Петару, который неловко взбирался на лошадь, затем обратился к Марии:

– Скажите ему, чтобы снял очки.

Мария посмотрела на него с удивлением, потом кивнула и что‑то сказала своему брату. Он сначала не понял, потом послушно наклонил голову, снял темные очки и спрятал их в карман.

Рейнольдс изумленно посмотрел на Меллори:

– Я не понимаю, сэр.

Меллори пришпорил лошадь и обрезал:

– А вам это и необязательно.

– Прошу прощения, сэр.

Меллори повернул свою лошадь и произнес устало:

– Уже почти одиннадцать часов, сыпок, а это слишком поздно, учитывая, что нам еще надо успеть.

– Сэр, – Рейнольдсу явно понравилось то, что Меллори назвал его «сынок», – мне действительно необязательно это знать.

– Я ответил на ваш вопрос. Мы должны ехать так быстро, как только смогут наши лошади. Слепой не видит препятствий, не может хорошо сохранять равновесие и должным образом управлять лошадью. Короче, у слепого гораздо больше шансов выпасть из седла, чем у нас с вами. Достаточно того, что слепой слеп. Мы не можем подвергать его дополнительному риску. Он может упасть, очки разобьются и поранят ему глаза.

– Я не думал… я хотел… простите, сэр.

Назад Дальше