С каким-нибудь славным молодым преподавателем. Например, с тем вашим симпатичным, ты еще его хвалил? Как ты думаешь, сколько ему предложить? Я ведь в таких делах ничего не смыслю. Я имею в виду не того, кто тогда напился, хотя и он очень мил". Вот видите, -- сказал Бест-Четвинд. -- О вас речь. Не о Граймсе же.
-- Я подумаю, -- сказал Поль. -- Вообще-то мысль неплохая...
-- Неплохая-то она неплохая, -- задумчиво протянул Бест-Четвинд, -- но когда преподаватель очень всерьез относится к своим обязанностям, хорошего мало -- этот Прендергаст меня на днях выпорол.
-- Значит, никаких уроков органа! -- предупредил Поль. Вопреки ожиданиям Поля, Граймс выслушал вести без энтузиазма. Он сидел в учительской у камина и уныло грыз ногти.
-- Поздравляю, дружище, -- безучастно обронил он. -- Это хорошо. Рад за тебя, ей-богу, рад.
-- Говоришь, рад, а сам мрачный.
-- Разве? Вообще-то, я опять в луже.
-- Что-нибудь серьезное?
-- Увы!
-- Извини, я не знал. Что же теперь делать?
-- Пока пришлось объявить о помолвке.
-- Представляю, как радуется Флосси.
-- Уж это как пить дать, радуется, черти бы ее драли.
-- А как старик?
-- Обалдел, конечно. Сидит теперь, думу думает. Ничего, глядишь, все еще образуется.
-- Конечно, образуется, почему бы и нет?
-- Есть, брат, одна тонкость. Я вроде бы тебе не говорил -- я ведь уже женат.
Вечером Поля вызвали к директору. Доктор Фейган был в двубортном смокинге, который при появлении Поля он судорожно одернул. Вид у него был постаревший и больной.
-- Видите ли, Пеннифезер, -- начал он. -- Сегодня утром на меня обрушилось несчастье, вернее сказать, два несчастья. Первого, как это ни прискорбно, следовало ожидать. Ваш коллега Граймс был изобличен -- с предъявлением доказательств, не оставляющих сомнений в его виновности -- в проступке, или, иначе выражаясь, в образе действий, которого я не в состоянии ни понять, ни извинить. С вашего разрешения, я опускаю подробности. Впрочем, это бы еще полбеды -- за долгие годы работы в школе мне не раз приходилось сталкиваться с подобными случаями. В состояние крайнего -- скажем так -- удручения меня повергло нечто совсем другое: сегодня я узнал, что этот человек помолвлен с моей старшей дочерью. Чего я, дорогой Пеннифезер, уж никак не ожидал. В сложившихся обстоятельствах я вынужден рассматривать помолвку как самое настоящее и, замечу, совершенно незаслуженное оскорбление в свой адрес. Я обращаюсь к вам, Пеннифезер, исключительно потому, что за недолгое наше знакомство убедился, что вы человек достойный доверия и уважения.
Доктор вынул из кармана крепдешиновый платок, с чувством высморкался и продолжал:
-- Согласитесь, что Граймс не тот человек, которого хотелось бы видеть своим зятем. Я бы простил ему его протез, вечное нищенство, вопиющую безнравственность, гадкую физиономию. И с его омерзительным лексиконом я бы тоже смирился -- будь он хоть немного джентльменом. Не сочтите меня снобом. Конечно, как вы уже, вероятно, заметили, я отношусь с предубеждением к низшему сословию. Что поделаешь -- это действительно так. Я был женат на женщине из низов. Но мы несколько отвлеклись. Я хотел вам сказать вот о чем. Побеседовав с этой несчастной, с Флосси, я пришел к выводу, что она не питает к Граймсу никаких нежных чувств. Это вполне естественно -- она, как-никак, моя дочь. Однако она одержима желанием выйти замуж -- и как можно скорее. Так вот, если бы моим зятем стал порядочный человек, я готов был бы сделать его своим партнером. Лланаба приносит три тысячи фунтов в год, во многом, разумеется, благодаря стараниям нашей милой Дианы. Следовательно, мой младший партнер первоначально мог бы рассчитывать на тысячу фунтов в год, а после моей смерти его доля, естественно, возрастет. Полагаю, что многие молодые люди нашли бы мое предложение заманчивым.
Вот я и подумал, дорогой Пеннифезер, почему бы нам с вами не взглянуть на вещи по-деловому, без предрассудков. Не будем кривить душой, ходить вокруг да около, а вместо этого... как говорится, чем черт не шутит... словом, почему бы вам... Надеюсь, вы меня поняли?
-- Да, сэр, -- сказал Поль. -- Но это исключено. Я не хотел бы вас обидеть, но, к великому сожалению, это невозможно.
-- Не нужно извинений, мой милый. Я прекрасно вас понимаю. Увы, я ожидал именно такого ответа. Значит, чему быть, того не миновать, -- Граймс. К мистеру Прендергасту, я полагаю, с подобными разговорами обращаться бесполезно.
-- Если б вы знали, как я признателен за оказанное доверие...
-- Не стоит благодарности. Итак, свадьба состоится ровно через неделю. Увидитесь с Граймсом -- так ему и передайте. Мне хотелось бы свести наши отношения с ним до минимума. Но, может быть, надо все же как-то отметить событие? -- На мгновение в глазах доктора загорелись искорки и тотчас же погасли. -- Впрочем, нет. Хватит и спортивного праздника. Юный лорд Тангенс по-прежнему в постели, бедный мальчик.
Поль отправился в учительскую и доложил Граймсу насчет свадьбы.
-- Проклятье! -- буркнул Граймс. -- Я-то, дурень, надеялся, что все развалится.
Что тебе подарить на свадьбу? -- спросил Поль.
Граймс вдруг просиял:
А кто нам с Прейди обещал попойку?
-- Я! Пируем завтра! -- торжественно возвестил Поль.
"Метрополь" в Кимприддиге -- самый большой отель во всем Северном Уэльсе. Он величественно раскинулся на возвышенности, откуда открывается морской пейзаж, который в рекламных проспектах железнодорожных компаний дерзко сравнивается с Неаполитанским заливом. Строился "Метрополь" в сытые довоенные времена, и хозяева-основатели не поскупились на мрамор и зеркала. Однако, вопреки их чаяниям, долгожданная слава так и не пришла к отелю, и теперь повсюду проглядывает запустение. Цементный пол на главной террасе весь потрескался, по зимнему саду гуляют сквозняки, а в "Мавританском дворике" -- кладбище кресел-каталок. Но это еще не все: фонтаны не работают, оркестр, в былые времена увеселявший вечерами гостей в бальной зале, теперь заменила радиола (правда, очень дорогая), и один из официантов умеет с ней обращаться, почтовая бумага с вензелем отеля исчезла, а простыни на кроватях сели от стирок. Про все эти недостатки Полю, Граймсу и мистеру Прендергасту доложил Филбрик, когда друзья перед обедом расположились с коктейлями в "Оазисе".
-- Но при этом дороговизна несусветная, -- жаловался Филбрик, который в последнее время сделался на редкость обходительным. -- Правда, мы в Уэльсе, так что и на этом спасибо. Я, например, просто не могу без комфорта. Жаль, уезжать надо, а то бы я с радостью пригласил вас, джентльмены, отобедать.
-- Филбрик, дружище, -- молвил Граймс, -- мы с ребятами давно собираемся тебя спросить, как там поживают твои пароходы, сейфы и романы?
-- Если хотите начистоту, -- ничуть не смутился Филбрик, -- то все это, конечно, неправда. Но когда-нибудь вы узнаете правду. И ахнете. Ну, мне пора в замок. Счастливо оставаться.
-- Нет, вы только посмотрите, как его здесь привечают, -- подивился Граймс, глядя вслед уходящему в ночь Филбрику -- того почтительнейше провожали к выходу управляющий с метрдотелем. -- Представляю, что он им о себе наплел.
-- Да это же ключи! -- воскликнул мистер Прендергаст, до сих пор молчавший. За полчаса, проведенные в "Метрополе", он не шелохнулся на своем позолоченном стуле и, словно зачарованный, водил блестящими от возбуждения глазами по сторонам, стараясь ничего не пропустить из царившего вокруг веселья.
-- Какие ключи, Пренди?
-- От номеров. Видите, вон там дают. Я-то сначала подумал -- деньги.
-- Ах вон что тебе не дает покоя.