Его взгляд остановился на Кусанаги. Он что‑то крикнул студенту и, держа в руке ракетку, подошел к приятелю.
– С чем ты сегодня?
Кусанаги аж вздрогнул.
– Что за странный вопрос! Насколько я понимаю, именно ты мне позвонил, вот я и пришел узнать, какое у тебя ко мне дело.
В мобильном телефоне Кусанаги сохранился пропущенный вызов Югавы.
– Ах, ну да, я и забыл. В принципе ничего важного, поэтому я не стал оставлять сообщение. Твой мобильный был отключен, поэтому я решил, что ты очень занят.
– Я был в кино.
– В кино? Это в рабочее‑то время? Хорошо живешь.
– Совсем не то, что ты подумал. Я проверял алиби. Решил, что надо в конце концов ознакомиться с фильмом. Как еще проверить, правду ли говорят те, кого мы подозреваем?
– Это называется – использовал свое служебное положение.
– Когда смотришь по обязанности, для работы, уверяю тебя, никакого удовольствия. Если у тебя нет ко мне важных дел, зря я только притащился. Позвонил на кафедру, но мне сказали, что ты в спортивном зале.
– Ну раз уж пришел, давай вместе пообедаем. К тому же у меня и впрямь есть к тебе дело. – Югава снял кеды и надел брошенные у входа ботинки.
– Так какое же дело?
– Вначале ты рассказывай.
– Рассказывать о чем?
Югава, остановившись, ткнул Кусанаги ракеткой:
– Про кино.
Они зашли в пивную, расположенную рядом с университетом. Кусанаги не бывал здесь со времен своей студенческой молодости. Сели за самый дальний столик.
– По словам подозреваемых, они ходили в кинотеатр в день совершения убийства – десятого марта. Двенадцатого дочь подозреваемой рассказала об этом своей однокласснице, – сказал Кусанаги, наливая пиво в стакан Югавы. – Только что мы нашли этому подтверждение. Я смотрел кино, чтобы подготовиться.
– Оправдание принимается. И что же тебе поведала одноклассница?
– Ничего особенного. Она, во всяком случае, ничего необычного не заметила.
Одноклассницу звали Мика Уэно. По ее словам, действительно, двенадцатого марта Мисато Ханаока рассказала ей о том, что ходила с матерью в кино. Поскольку Мика уже видела этот фильм, им было что обсудить.
– Через два дня после убийства… Как‑то чудно, – заметил Югава.
– Ты прав. Когда хочешь поделиться впечатлениями с подругой, которая вдобавок смотрела фильм до тебя, естественно сделать это на следующий же день. Я и засомневался – не была ли она в кино одиннадцатого?
– Такая возможность есть?
– В принципе, да. Подозреваемая работает до шести, и если дочь вернется домой сразу после занятий бадминтоном, они успевают на сеанс, начинающийся после семи. По их утверждению, именно так и было десятого марта.
– Бадминтон? Дочь – в секции бадминтона?
– В первый же раз, когда мы были у них в квартире, я догадался, заметив ракетку. Ты прав, бадминтон меня тоже смутил. Как тебе хорошо известно, это довольно‑таки изнурительный вид спорта. Школьница после тренировки, по идее, должна падать от усталости.
– Если, конечно, не сачковать, как часто делал ты, – сказал Югава, протягивая руку за горчицей.
– Не сбивай меня. Короче, я хочу сказать, что…
– Что было бы странно, если бы школьница, уставшая после тренировки, пошла в кино, а потом до поздней ночи распевала песни в караоке‑боксе. Правильно?
Кусанаги удивленно посмотрел на друга. Действительно, угадал.
– Но в принципе возможно. Если девочка здоровая, сильная…
– Разумеется. Но эта‑то – худышка, какой‑то особой силы в ней не заметно.
– Допустим, в тот день тренировки были не слишком интенсивные. К тому же есть свидетельство, что вечером десятого они ходили в караоке‑бокс.
– В общем‑то да.
– В котором часу они зашли в караоке‑бокс?
– В девять сорок.
– Ты сказал, что мать работает в лавке бэнто до шести. Убийство произошло в Синодзаки, так что если вычесть время пути туда и обратно, на убийство остается два часа. Разве это реально? – Югава, не выпуская палочек, сложил руки на груди.
Глядя на него, Кусанаги пытался вспомнить, говорил ли он приятелю о том, что подозреваемая работает в лавке бэнто.
– Слушай, с чего это ты вдруг так заинтересовался этим преступлением? Давненько я не слышал от тебя просьб рассказать о том, как идет наше расследование.
– Заинтересовался – слишком сильно сказано. Просто показалось забавным. Мне нравятся истории с железным алиби.
– У этой женщины алиби не столько железное, сколько труднопроверяемое, вот в чем наша проблема.
– А мне казалось, что вы считаете ее невиновной.
– Так‑то оно так, но на данный момент не нашлось никого другого, кого можно заподозрить. К тому же не слишком ли большое совпадение – отправиться в кино и в караоке‑бокс в тот самый вечер, когда произошло убийство?
– Все это эмоции. Они, конечно, имеют право на существование, но не стоит пренебрегать логикой. Может, обратить внимание на что‑то помимо алиби?
– И без твоих советов делаем все, что надо, – Кусанаги достал из кармана висящего на стуле пальто листок бумаги и развернул на столе. На нем был отксерокопированный портрет мужчины.
– Это еще кто?
– Мы составили портрет жертвы, как он выглядел на момент убийства. С этим портретом несколько детективов ходят по Синодзаки и опрашивают возможных свидетелей.
– Ах да, ты говорил, что одежда сгорела не полностью. Синий джемпер, серый свитер, черные брюки. Не слишком оригинально.
– Вот именно. Каждый второй заявляет, что он, кажется, видел такого человека. Детективы, опрашивающие свидетелей, в полной растерянности.
– Короче говоря, в настоящий момент никакой полезной информации?
– Пожалуй, да. Только одно сообщение заслуживает внимания – возле станции видели похожего подозрительного человека. Одна девушка, служащая фирмы, обратила внимание, что он болтался без дела у входа в метро. Увидев этот рисунок, вывешенный на станции, она его узнала и обратилась в полицию.
– Есть еще бдительные люди! Что, если поподробней расспросить эту девушку?
– И без тебя понятно. Однако, судя по всему, это не был убитый.
– Почему ты так решил?
– Станция‑то станция, но не Синодзаки. Она видела его на предыдущей станции – Мидзуэ. Более того, лицо другое. Когда ей показали прижизненную фотографию убитого, она сказала, что ей кажется, лицо было более круглым.
– Более круглым?
– Что ж, наша работа состоит из проб и ошибок, – сказал Кусанаги, подхватывая палочками размятый картофель. – Совсем не как у вас, физиков, признающих истинным все, что соответствует теории.
Но Югава никак не отреагировал на его выпад. Кусанаги поднял глаза – Югава, сцепив пальцы, рассеянно смотрел поверх него куда‑то вдаль.
Кусанаги хорошо знал, что подобное выражение на лице приятеля означает, что тот о чем‑то глубоко задумался.
Наконец взгляд Югавы сфокусировался. Глаза переместились на Кусанаги.
– Ты говорил, что лицо жертвы было размозжено…
– Да. И вдобавок сожжены подушечки пальцев. Преступник сделал все, чтобы мы не могли установить личность убитого.
– Чем было размозжено лицо?
Убедившись, что вокруг никто не подслушивает, Кусанаги налег на стол:
– Орудие не найдено, но вероятнее всего, преступник использовал молоток или что‑то в этом роде.