Патронные ящики, футляры для ружей, в общем, все до мельчайшей вещицы было поставлено точно в срок с обычной аккуратностью замечательной фирмой Гинара. Заказ был сдан на яхту вместе со специальным вооружением для матросов, состоявшим из скорострельных винтовок Винчестера.
Фрике и Барбантон, собственно говоря, не были настоящими охотниками. Конечно, при встрече с дикими зверями и тот и другой могли за себя постоять, но охотничьего огонька в них не чувствовалось. Поэтому условились самостоятельных действий не предпринимать, а держаться около Андре, во всем ему помогая.
* * *
Выше мы уже кратко пересказали наши романы, где описывались подвиги троих французов на западном берегу Африки в лесах Сьерра-Леоне. Продолжение же их приключений началось с того, что Андре оставил яхту во Фритауне, а сам с друзьями отправился в страну львов, где и произошла их неожиданная встреча с мадам Барбантон, так удачно спасенной мужем от смертельных объятий громадной гориллы.
ГЛАВА 7
Кошмар наяву. — Путешественница. — Лотерейный билет. — Выигрыш не выдают! — По следам троих товарищей. — Желтая лихорадка. — Несчастье.
Бывают потрясения, которых не выдерживают даже самые крепкие сердца. Именно такое чувство испытал наш отставной жандарм, когда, подстрелив гориллу, узнал в спасенной женщине свою жену.
В голове у него все помутилось, мысли закружились вихрем и понеслись в какой-то дикой пляске. Для их выражения уже не находилось подходящих слов.
Барбантон разразился лишь нервным хохотом.
— Ха-ха-ха! .. Вот забавно-то! Приснилась любезнейшая супруга! .. Ведь это, разумеется, сон, господин Андре? Не так ли, Фрике? .. Что вы оба так смотрите? Или со мной случился солнечный удар? .. Кошмар какой-то! Послушайте, ущипните меня, уколите чем-нибудь острым, ударьте хорошенько кулаком, разбудите, я не желаю спать! Не хотите? Ну, тогда я сам.
Барбантон достал свой прибор для зажигания сигар, состоящий из огнива и фитиля, высек огонь, зажег фитиль и приложил к руке. От боли он вскрикнул и разразился руганью:
— Значит, я не сплю. Тысяча чертей! Это действительно она. Какое несчастье!
Андре не слушал Барбантона, ухаживая за несчастной женщиной, оставшейся в живых только чудом. С ней был нервный припадок; пострадавшая едва дышала и делала нечеловеческие усилия, чтобы выговорить хоть несколько слов.
Наконец Бреванну удалось привести ее в чувство. Элодия Лера едва внятно поблагодарила и хотела встать, но Андре запротестовал:
— Ради Бога, молчите и лежите. Вам необходим абсолютный покой. Сейчас сделаем носилки, и наши негры вас понесут.
— Нет, зачем же причинять так много хлопот. — Голос ее успел окрепнуть. — Я, ни с кем не посоветовавшись, пустилась в путь, вот и поплатилась. Ничего, пойду сама, одна виновата.
— Не заставляйте меня нарушать законы человеколюбия. Негры понесут вас до Фритауна, — повторил Андре.
— Ну хорошо, согласна, только с одним условием.
— Вот так-так! — прогудел жандарм на ухо парижанину. — Она еще и условия ставит!
— Тс-с! .. Молчите и не бойтесь. Наш патрон очень вежливый человек, но вертеть собой не даст никому.
— Сударыня, я сделаю все, что только могу, — заверил Андре. — Говорите же, чего вы желаете.
— Сходите со мной во французское консульство.
— К вашим услугам.
«Ах, какая это прелесть — хорошо воспитанный человек! » — мысленно воскликнул Фрике.
— И пусть с Вами пойдет господин Виктор Гюйон… и мой муж.
— Я не могу им этого приказать как начальник экспедиции, но могу попросить как друг. Что скажете, Фрике? И вы, Барбантон?
— Я охотно провожу вас, сударыня, — отвечал молодой человек, — хотя бы для того, чтобы предохранить от какого-нибудь нового приключения.
Жандарм все время открывал рот, но не мог произнести ни одного слова.
— Гм! .. Кхе! .. Кхе! .. — только и вылетало из его уст, что было и неблагозвучно и невразумительно.
— Благодарю, господин Гюйон, — продолжала дама. — В последний раз я была с вами довольно груба.
— Пожалуйста, не будем об этом говорить!
— Напротив, сударыня, об этом мы и будем говорить — и ни о чем больше! — загремел вдруг жандарм командирским голосом. — Черт бы вас подрал! Это очень мило — сначала смертельно оскорбить, а потом к нам же нагрянуть, в эту сельскую местность, смущать наш покой! ..
— Сельская местность! .. Ах, как удачно сказано! — не удержался и, едва сдерживая смех, заметил вполголоса Фрике.
— Наконец, позвольте спросить: что вы тут делали на дереве вместо того, чтоб скучать у себя дома?
— Вас отыскивала, — кротко ответила героиня драки в табачной лавке на улице Лафайет.
Ответ и тон, которым он был дан, выбили старого солдата из седла.
— Что касается лавки, то не беспокойтесь: я оставила ее под присмотром вполне благонадежного человека.
— Очень мне нужна ваша лавка! — бросил старый солдат с самым неподдельным презрением. — Я туда не вернусь, можете делать с ней что хотите. Но за каким чертом я вам так нужен, что понадобилось совершать варварское нашествие на здешние земли?
— Мне необходима ваша подпись… у консула при двух свидетелях.
— Для чего?
— Довольно, Барбантон, — ласково, но твердо вмешался Андре. — Теперь не время обсуждать все это. Даме необходим покой. Не волнуйте ее.
— Ладно, господин Андре. Повинуюсь.
— Спасибо, дорогой друг.
Тем временем негры соорудили носилки, связали лианами палки и колья и мягко устлали их ветками и листьями.
Несмотря на всю свою энергию, путешественница так ослабла, что едва смогла в них влезть.
Бреванн распорядился устроить над ней нечто вроде балдахина, дабы она могла укрыться от солнца во время перехода по лесным полянам.
Отряд выступил.
Фрике и Барбантон остались с одним из негров сдирать шкуру с гориллы — Андре пожелал сохранить ее как трофей. Дело это они завершили очень быстро и уже к вечеру догнали отряд, сделавший привал для ночлега.
— И никакого-то у нее ко мне человеческого чувства нет, — жаловался дорогой жандарм. — Ехала в такую даль — из-за чего? Из-за моей подписи! .. Ей моя подпись нужна… Ладно. Еще поглядим.
— На что, дружище? Вы храбрец, вы молодчина, вы даже что-то вроде теократического note 51 монарха у дикарей, называющих вас «Барбантон-Табу» и чтущих как идола. Но тут вы уступите, я это знаю наперед.
— Увидим! Увидим! Даю честное слово. Слово Барбантона!
— Я знаю, что слово Барбантона твердо. Но, согласитесь, и женщина, сотворившая подобную штуку, тоже человек не слабый.
Молодой человек был совершенно прав. После такой передряги любая другая чувствовала бы себя полностью разбитой, а мадам Барбантон, несмотря на пятичасовую тряску в неудобных носилках, преспокойно сидела под деревом, с аппетитом уписывала холодное мясо с бананом вместо хлеба, демонстрируя силу своего организма и недюжинную энергию.
Ей минуло тридцать пять лет, но благодаря отсутствию морщин, долго не появляющихся у полных женщин, она казалась моложе. Лицо ее на первый взгляд казалось невзрачным, но и не производило отталкивающего впечатления. Правда, при ближайшем рассмотрении оно много теряло — кожа, довольно тонкая и негрубая, имела нездоровый вид, подчеркиваемый ее сероватым оттенком. Маленькие глазки неопределенного, желто-красновато-каштанового цвета, смотрели на вас странно и не особенно приятно. Стиснутый у висков лоб — в профиль недурный, в фас оказывался непомерно узким. Нос напоминал и утиный клюв, и голову какой-то змеи. Прибавьте к этому крепкие, жадные челюсти с острыми редкими зубами, тонкие бесцветные губы, заостренный подбородок, что-то кошачье в форме и положении головы.